Имя богини
Шрифт:
– Послушай, – сказала вдруг Каэтана, – послушай, жрец. Есть ли где-нибудь в моем храме или в любом другом месте портрет Олоруна?
– Конечно, есть. Мать Истины, – склонился Тха-галеджа. – Он висит на противоположной стене. Но что тебе в нем?
– Однажды во время своих странствий я встретила Гайамарта. Вам что-нибудь говорит это имя?
– Говорит, великая. Это один из Древних богов. Но легенды гласят, что он стал отступником и принял сторону Новых богов, потому что не хотел покидать Арнем-венд, а силы и власти, подобной твоей, у него не было.
– Гайамарт попросил меня
– Ты что-нибудь помнишь? – спросил жрец после короткой паузы.
– Я начинаю вспоминать, Нингишзида. Но то, что я начинаю вспоминать, кажется мне абсолютно невозможным. Когда же я начинаю складывать мозаику событий, то получается, что это не так уж и невозможно. Что стало с Олоруном?
– Многие столетия он был верховным магом у гемертов. Когда-то мой предшественник пытался выяснить у тебя, откуда он пришел, но ты ответила, что он был всегда, и более – ничего. Но однажды Олорун исчез, не оставив после себя ничего, кроме Таабата Шарран. Экземпляров этой книги было довольно много, но постепенно с ними начали твориться неприятные чудеса. Они горели при пожарах, исчезали при ограблениях храмов – а храмы стали грабить безбожно; они просто рассыпались в прах в руках потрясенных жрецов.
– Покажи мне портрет Олоруна! – перебила его Каэ резким повелительным тоном.
Присмотревшись к выражению ее лица, жрец махнул рукой двум сангасоям, и те поспешили к нему с горящими факелами.
Портрет Олоруна, написанный тщательно и с любовью, был довольно большого размера и выполнен на кипарисовой доске яркими красками, которые совсем не потускнели за века. И, судя по всему, прекрасно передавал сходство с оригиналом.
– Видишь? – спросила Каэ у жреца. Тот слегка побледнел, кивая головой.
– Что он должен увидеть – поинтересовался Тхагаледжа, подходя к ним.
– Фамильное сходство, – ответила Каэтана. Тхагаледжа присмотрелся к портрету и перевел взгляд на богиню, стоявшую перед ним?
– Не может быть!
– Чего не может быть?
– Ты же выбирала себе внешность наобум?
– Нет, правитель. Я никогда не изменяла своему лицу. Я просто менялась, как меняется любая женщина; любая истина, если она настоящая.
– Великие Древние боги! – прошептал потрясенный Нингишзида.
– Итак, Олорун действительно был всегда! – сказала Каэтана, возвращаясь на прежнее место. – Он существовал, потому что был не человеком, не магом, а богом. Древним богом и моим родственником. Братом?
Она надолго задумалась, уставившись отсутствующим взглядом в противоположную стену. Ни жрец, ни повелитель сангасоев не смели ее беспокоить.
– Я помню, зачем я пошла путешествовать по Варду, – наконец проговорила Каэтана.
И обоим мужчинам, сидевшим рядом с ней, отчего-то стало страшно, хотя слова она произносила самые обыкновенные.
– Я помню, что хотела увидеть во внешнем мире. Помню, кто напал на меня и как лишил памяти.
Жрец и правитель подались вперед.
– И мне страшно, – просто сказала Каэтана. – Видимо, довольно скоро мне придется уйти в новое странствие, но сейчас не будем об этом. Дел, как ты сказал, жрец, накопилось
– Огромное количество, – подтвердил тот. Его почему-то ужасал разговор о том, что произошло столетия назад с его богиней. Хотя он прекрасно понимал, что этого знания ему не избежать. Как там недавно сказала ему Кахатанна? «Умножающий познания – умножает и свою скорбь». Ну что ж! Это свидетельствует о том, что и другие миры населены не только дураками, но и умными людьми. Это утешает.
– Знайте, – сказала Каэтана, – я уходила во внешний мир, потому что у меня зародились некоторые подозрения, а теперь я окончательно уверена в том, что на Арнемвенде кроме Древних богов и Новых богов существует еще одна сила. Она есть повсюду, где существует незаполненное пространство, и это злая сила. Хотя я еще не знаю, что она собой представляет. Зато теперь уверена в том, что не Новым богам пришла в голову мысль расправиться со мной. У них бы на это ни сил, ни глупости не хватило. Это Он, неведомый еще противник, прикрываясь этими глупцами как щитом, лишил меня воли и памяти и выбросил в другой мир. Там я пребывала в человеческом теле, но не знала ни о своей сущности, ни о своем бессмертии. Я умирала и возрождалась вновь, не ведая о том, что в другом мире бродит мое безумное, бездушное и бессмертное тело.
– Скажи, Нингишзида, был ли среди тех людей, кто вышел со мной из Сонандана в последний раз, рыцарь по имени Ловалонга?
– Да, богиня. Их было двое: Ловалонга – молодой эламский герцог и Амадонгха – мастер клинка. Хотя тебе-то он, конечно, уступал в мастерстве фехтования. Мы даровали им бессмертие, ибо никто не знал, сколько может продлиться твое странствие. Их можно было убить, но состариться они не могли.
– И я взяла с собой мечи Гоффаннона.
– Так их называли века спустя во внешнем мире. А здесь у них были свои имена – Тайяскарон и Такахай. Твой божественный брат, великий Траэтаона, подарил их тебе на день твоего рождения – так рассказывала ты моему предшественнику. Хотя, прости, не представляю себе, какие дни рождения могут быть у существ, подобных тебе?
– Веселые, – улыбнулась Каэтана. – Их ковал Курдалагон, еще во времена Древних. Огромный был, бородатый и громогласный. Всегда ходил в фартуке, и руки у него были измазаны сажей. А еще от него пахло металлом и углем. Где он сейчас? А Траэтаона долгое время приходил, чтобы потренировать меня, и не успокоился до тех пор, пока не понял, что большего от меня уже не добиться. Мы с ним фехтовали каждый день. Постой... – Она вся напряглась. – Ты сказал, что второй воин, который ушел со мной, звался Амадонгхой?
– Именно так я и сказал, о Кахатанна.
– Значит, есть возможность того, что убитый неизвестно кем учитель Джангарая, великий фехтовальщик Амадонгха, и мой спутник – одно и то же лицо.
– Позволь спросить, великая, – осторожно начал правитель, – я всегда думал, что богиня Истины знает абсолютно все – от великого до самой мелочи.
– Может, и так, – ответила ему Каэ. – Но тогда она скоро перестанет видеть Истину. Истина – это нечто большее, нежели простое знание самых крохотных и незначительных мелочей. Это ты понимаешь?