Имя богини
Шрифт:
Габия сверкнула на нее злыми зелеными глазами:
– Понятное дело, вам проще не поверить, а прямо на месте изрубить нас в куски. Только посмотрим, как у вас это выйдет. – Очертания ее фигуры начали расползаться на глазах, подергиваясь дымкой.
– Прекрати! – Голос Каэтаны хлестнул как плеть. Нет, не выглядела она сейчас юной девушкой, совсем не выглядела. И Ловалонга вдруг подумал, что даже для герцогини Элама была она слишком сильна, слишком властна.
– Вы не Колесо Балсага. Чести мало – слабого противника уничтожить...
– Это мы – слабый противник? – разъярился и Эйя.
– Конечно.
На какой-то неуловимый миг Габия все же не выдержала. Раздался предостерегающий крик Эйи – короткий и жалобный, рявкнул что-то Бордонкай, замахиваясь Ущербной Луной; и уже летящая в воздухе Габия опять отчетливо представила, как хрустит и ломается ее хребет под страшным лезвием секиры, – но тут же оглушительный удар отбросил ее далеко в сторону от исполина.
– Не нужно, Бордонкай, – сказала Каэ.
Она стояла, широко расставив ноги и опираясь на ореховый шест, с которым ходила по болоту. Им она только что и толкнула Габию-волчицу.
– Хочешь сразиться со мной? – Каэтана говорила спокойным и ровным тоном. – Тогда смотри и представляй, что бы с тобой стало, если бы это был не шест, а настоящее оружие.
Габия зарычала, присела на задние лапы, оттолкнулась и прыгнула. Она была, бесспорно, хороша – эта серебристо-белая огромная волчица с кинжально-острыми клыками в разинутой ярко-алой пасти. Она еще не знала поражений, и ни один шрам не испортил ее прекрасную шкуру. Громадные лапы были нацелены прямо в грудь хрупкой маленькой женщины, которая возомнила себя воином. Сейчас Габия напьется ее крови и получит за это награду от повелителя. Но выше награды стоит Счастье насладиться зрелищем чужой смерти...
Габия не просто приземлилась на пустое место, но еще и получила увесистый удар поперек спины, взвыла , и развернулась.
– У тебя перерублен хребет, – спокойно объявила «жертва», – попробуй еще.
Следующий прыжок получился более нелепым: Каэтана, не жалея, успела ударить волчицу по обеим лапам.
Рыча от ярости, Габия кинулась на нее вновь, но неуловимая бестия вдруг оскалилась:
– Ты мне надоела, упрямица.
Как она оказалась сзади волчицы, не заметил никто. Только спутники Каэ и ошалевший от ужаса Эйя вдруг увидели, как напряглись мышцы тонких изящных рук и волчица забилась в стальном захвате. Одной рукой женщина держала ее за загривок, упираясь коленом в спину, а другой обняла мощную шею противницы с явным намерением сломать ее. Габия билась и извивалась всем телом, лозвонки ее трещали и хрустели, кровавая пелена застилала глаза, и вдруг она сдалась: стоя на коленях, придавленная сильными руками соперницы, хрипела и извивалась на глазах у испуганного брата Габия-женщина.
И Эйя закричал отчаянно:
– Отпусти ее, прошу тебя! Отпусти!
– Зачем? – ровным голосом спросила Каэтана. – Я сильнее. Мне нравится смотреть, как она умирает. И ты смотри. Смотри и наслаждайся.
– Нет! Нет! Я прошу тебя! Я все сделаю, мы будем твоими рабами... Габия! Отпусти-и-и-и!..
Ловалонга опытным
– Мне рабы не нужны, мальчик. Я напугала тебя сейчас, кто-то напугает позднее. Если вы предали сами себя – свою человеческую природу, – то уж меня и подавно предадите. Наслаждайся лучше смертными хрипами сестры.
Эйя уже не просил. Он беззвучно шевелил губами, и слезы текли по его посеревшему лицу. Все его тело мелко-мелко дрожало.
– Единственный раз ты мог бы стать волком, чтобы защитить сестру, но, именно сейчас тебе это не пришло в голову.
– Я... я не могу... – через силу выдавил из себя Урахаг.
– Тебе интересно смотреть, как она умирает?
– Сволочь! – вдруг заорал Эйя, сжимая кулаки, но при этом не двигаясь с места. – Ты убийца. Тебе нравится убивать! Тогда и меня убей, я не смогу жить после этого!
– Да ну?! – Каэтана говорила зло и насмешливо. И еще нечто такое услышали в ее голосе Джангарай и Ловалонга, от чего побледнели. Альв только попятился от Каэтаны, а Эйя застонал. Он отчетливо различил, что сейчас к нему обращаются родные тех людей, которых они с Габией загрызли. И ему захотелось спрятаться у
Баал-Хаддада – под землей.
– Истина, дорогие волки, заключается в том, что каждого убитого вами человека любил кто-то, для кого он был единственным. Вы заставили умирать гораздо больше людей, чем можете себе представить, потому что каждый раз вместе с убитыми вами умирали и любящие их.
Каэ отшвырнула от себя растерзанную и рыдающую Габию:
– Ступайте и скажите вашему господину, что рабы ничего не могут поделать со свободными людьми. А если, вы побоитесь явиться перед ним без моей головы и решите вернуться за ней – отрублю лапы и заставлю сожрать!
Такой Каэтаны никто из спутников еще не видел...
Долго шагали они в тягостном молчании, но то Ловалонга, то Джангарай краем глаза замечали, что, почти не таясь, тащились за ними хмурые близнецы в человечьем обличье.
Каэтана шла впереди – грозная, величественная, – и ее боялись беспокоить. Даже Аллефельд, казалось, вдруг присмирел, почувствовав появление той, кто более всего был похож на Владыку, а не на раба или жертву.
Когда стемнело, Каэтана остановилась у раскидистого дерева, предварительно оглядев его со всех сторон на предмет «сюрпризов», на которые был так охоч Лесной владыка. В полном молчании развели костер и сели ужинать. Близнецы топтались на краю освещенного костром пространства. Эйя кашлянул.
– Госпожа, – позвал он жалобно. Каэтана подняла голову.
– Помогите нам, госпожа.
– Сами и сможете себе помочь. Только хотеть нужно по-настоящему.
– Полнолуние сегодня, – робко подала голос Габия. – А скоро полночь. Может, вы бы нас связали. Иначе мы все равно вернемся. И тогда или вы нас убьете, или мы вас. Но скорее все-таки вы...
– Хорошо, – неожиданно для всех согласилась Каштана. – Садитесь к костру. Посмотрю я на вас.
– Дорогая моя госпожа, – впервые за долгое время заговорил альв. – Рисковать, знаете ли, незачем. Дети правы. – При слове «дети» Эйя чуть не подпрыгнул на месте. – Надо их связать.