Имя мне — Легион
Шрифт:
— Спасибо.
Я помог ему выбраться из камеры и опуститься на сидение приготовленного кресла на колесиках. Там были и молодой врач, и Кашел, и Димс, и Картер. Я не мог помочь желающим узнать, что происходит в этот момент в голове у Пола. Доктор проверил сердцебиение, пульс, давление, посветил ему в глаза и уши и заставил кончиком пальца дотронуться до кончика носа. Затем он кивнул, махнул рукой, и Бартелми покатил кресло к амбулатории. Доктор прошел часть пути, разговаривая с ним. Затем он вернулся с полдороги и попросил меня рассказать
Я так и сделал, опустив только ту часть истории, о которой узнал из бреда. Затем доктор поблагодарил меня и снова повернул к амбулатории.
Я быстро догнал его.
— На что это похоже? — спросил я.
— На азотное опьянение, — ответил врач.
— А не похоже на какую-то особую его форму? — уточнил я. — Я имею в виду то, как он реагировал на декомпрессию и вообще?
Он пожал плечами.
— Люди по-разному устроены и не похожи друг на друга не только внешне, но и внутренне, — пояснил он. — Сколько бы вы ни изучали физиологию человека, вы все равно не сможете сказать, как он станет вести себя, выпив — будет веселым, печальным, буйным, сонным. То же и здесь. Думается, он только теперь приходит в норму.
— Без осложнений?
— Ну, я хочу сделать электрокардиограмму сразу же, как только мы доставим его в амбулаторию. Но, думаю, с ним все в порядке. Слушайте, а там, в амбулатории, есть декомпрессионная камера?
— Весьма вероятно. Но я здесь новичок. Я не уверен.
— Ну, а почему бы вам не пойти с нами и не выяснить? Если ее там и нет, то я хотел бы затащить туда подводный ее вариант.
— О?
— Только из предосторожности. Я же хочу оставить парня в амбулатории на всю ночь с кем-нибудь, кто станет приглядывать за ним. Если будет рецидив, то неплохо будет иметь эту штуку под рукой, чтобы еще раз провести декомпрессию.
— Понятно.
Мы поймали Бартелми у дверей. Другие же тоже были там.
— Да, в амбулатории есть камера, — сказал Бартелми в ответ на вопрос врача. — Я посижу с ним.
Сидеть вызвались все, и ночь в конце концов была разделена на три вахты: Бартелми, Фрэнк и Энди соответственно. Каждый из них, конечно, был хорошо знаком с оборудованием для декомпрессии.
Фрэнк подошел и тронул меня за руку.
— Раз уж мы сейчас не можем ему помочь, — сказал он, — то, может быть, все-таки пообедаем?
— О? — сказал я, автоматически поглядев на часы.
— Сядем за стол около семи вместо шести тридцати, — сказал он с улыбкой.
— Прекрасно. Только мне нужно время, чтобы принять душ и переодеться.
— Ладно. Приходите сразу же, как только будете готовы. У нас еще останется время, чтобы выпить.
— Порядок. А выпить хочется. До скорого.
Я пошел в свой коттедж и принял душ. Новых любовных записочек не поступало. Ну, а камешки по-прежнему покоились в мусоросборнике. Я причесался и пошел обратно через остров.
Когда я был около лаборатории, показался доктор, разговаривающий через плечо с кем-то в дверях.
Он пошел прочь. Увидел меня, кивнул и улыбнулся.
— Думаю, с вашим другом все в порядке, — сказал он.
— Хорошо. Как раз об этом я и хотел спросить.
— А как вы сами себя чувствуете?
— Нормально. Нет, действительно хорошо.
— У вас вообще не было никаких симптомов. Верно?
— Конечно.
— Прекрасно. Если будут, вы знаете, куда обратиться. Так?
— Да.
— Ладно, тогда я пошел.
— До свидания.
Он направился к вертолету, стоявшему у главного здания. Я же двинулся дальше, к дому Фрэнка.
Фрэнк вышел встретить меня.
— Что сказал доктор? — спросил он.
— Что все, вроде бы, в порядке, — ответил я.
— Угу. Заходи и выкладывай, что будешь пить. — Он открыл дверь.
— Лучше всего бурбон, — ответил я.
— С чем-то?
— Только лед.
— Ладно. Сейчас вернется Линда, она накрывает на стол.
Он отправился готовить выпивку. Хотел бы я знать, скажет ли он хоть что-нибудь насчет алмазов, пока мы одни. Но он ничего не сказал.
Он повернулся, подал мне пойло, поднял свой стакан в коротком салюте и сделал глоток.
— Ну, рассказывай, — предложил он.
— Ладно.
Рассказывал я весь обед и еще после. Я был очень голоден. Линда готовила вкусно, а Фрэнк задавал и задавал вопросы, вытягивая мельчайшие подробности расстройства Пола, а это утомляло. Я задумался о Линде и Фрэнке. Я не видел возможности сохранить в тайне интрижку, вроде этой, на таком маленьком острове, как наша станция. Что же на самом деле знал, думал и чувствовал Фрэнк? Как следует себя вести в этом их причудливом треугольнике?
Я посидел с ними какое-то время после обеда и почти что ощущал нарастание напряжения между ними — именно о нарастании этом, похоже, и заботился Фрэнк, медленно ведя беседу по той колее, которую наметил. Я не сомневался, что он упивался неудачей Пола, но чувствовал себя все более и более неловко в роли буфера в проявляющемся раздоре, столкновении или возобновлении старой ссоры. Поблагодарив за угощение, я освободился как можно скорее, сославшись на усталость — что было наполовину правдой.
Фрэнк немедленно поднялся.
— Я провожу вас, — сказал он.
— Хорошо.
Так он и сделал.
Когда мы наконец добрались до моего дома, он произнес:
— Насчет тех камней…
— Да?
— Вы уверены, что их намного больше — там, откуда вы их взяли?
— Пойдемте, — предложил я ему и провел вокруг коттеджа во дворик и повернул, добравшись до него. — Сейчас последние минуты заката. Почему бы нам не полюбоваться им? Я сейчас вернусь.
Я вошел в заднюю дверь, подошел к раковине и открыл слив. Около минуты у меня ушло на то, чтобы достать мешок. Я открыл его, зачерпнул двойную пригоршню и вышел из дому.