Имя мне - Все
Шрифт:
Но я продолжаю кидаться на механизмы, охваченный безумием разрушения и уничтожения.
– Я не верю вам... Я не верю вам... Я не ве...
Я бурно дышу... я задыхаюсь... я перевожу дух...
Маленькие шары, светившиеся на стенах, сорвались на пол, затопив зал едким густым дымом, от которого горит мое горло.
Я мечусь... я задыхаюсь... и мир исчезает... разлетается... как мертвые листья, сорванные ветром осени... Всегда эти мертвые листья... эта тишина... этот простор... и этот осенний ветер! Большая черная птица
Языки пламени лижут мои внутренности, стальные иглы впиваются в мою грудь. Пламя смерти, иглы агонии.
Стены плывут в тумане, отказываясь объединиться в белую квадратную комнату с кое-какой мебелью такого же цвета. Те силуэты, что я вижу - также лишены прочности и кружат вокруг моей кровати, словно смутные тени. Наконец все проясняется, обретает форму, и человек, склонившийся ко мне, дружелюбно улыбается:
– Итак, KJ-09, как вы себя чувствуете?
Он отлично знает, что я умру... Но какая разница? Теперь это уже неважно.
– Вы находитесь в военном госпитале,- продолжает он, - лучшем в Союзе.
Госпиталь! Конечно! Квадратная комната... белые стены. Его пилотка и халат тоже белые. Чего-то в обстановке не хватает...
А! Да, конечно, медсестры, которая должна дежурить у моего изголовья. Да, все отлично! Все в порядке. Как жжет... как жжет...
Но вот человек в белом халате исчезает и появляется некто, кого я сразу же узнаю: это правая рука моего президента, В-1 из Конфедерации.
– Удивлены, увидев меня здесь?
– спрашивает он.
– Где я?
– В конце вашего задания, старина. Газ был смертельным, а вы вроде бы выдержали, но не стройте иллюзий.
Я пожимаю плечами.
– Знаю. Но расскажите мне, что же произошло.
– О! Много чего случилось. Мы были захвачены ракетами, запущенными с Земли. Нет, нет, нет, прошу вас, не волнуйтесь. Я знаю все, что вы думаете. После стольких лет! Не существует больше никаких связей с Землей-матерью. Мы - рокаенцы. Мы все - Кларки, и все Джоны Кларки с Рока поднялись против захватчиков.
– Все Джоны Кларки?
– С Востока и Запада, сытые и голодные, богатые и пролетарии, верующие и атеисты. Все! Да, это был всеобщий подъем, уничтоживший ненависть и сплотивший нас перед общим врагом. Нет больше границ и братоубийственной войны, а есть свободные люди, осознавшие свои ошибки и вышедшие из хаоса тупости и глупости. Рано или поздно мы должны были бы смело встретить гнев небес. Этот самый гнев мог принять форму безжалостных захватчиков вместо дракона, ракет Апокалипсиса, несущих смерть и разрушение.
Он подходит к открытому окну и вглядывается в пространство до горизонта.
– Да, это была тяжелая битва,- бормочет он.- Тяжелая.
И я вижу в его глазах побежденные армады, изрешеченные ракеты, усеявшие землю Рока, гаснущие пожары и плывущий над полями сражений дым. Я вижу свободных людей, больше не заботящихся о мундирах и протягивающих друг другу руки. По моим губам скользит улыбка, как будто я оплатил долг. Долг Разрушению!
В-1 поворачивается и наклоняет голову:
– KJ-09, вы можете умереть.
И я умираю!
Я... А-1 пятисотмиллионный, счастливый человек.
После каждого моего пробуждения я наслаждаюсь словами приветствия, адресованными мне, я упиваюсь лестью и почестями, оказанными мне, я люблю уважение и почет, с которым ко мне относятся. И когда В-1, мой верный и преданный В-1, приходит приветствовать меня в большом зале Бессмертия, мы обмениваемся одними и теми же вечными репликами в утреннем блаженстве:
– Мир твоей душе, о Справедливейший, о Грандиознейший. Благодаря тебе мы живем в шелках и золоте.
– Как народ?
– Счастлив, осыпанный твоими милостями, о Верховный.
– Как мир?
– Благоденствует и процветает.
– Вселенная?
– Охвачена восторгом и счастьем.
– И так будет всегда, до скончания Времен!
И в утренней тишине раздаются крики, и священные колокола звонят во всю мочь.
Да, я - А-1 пятисотмиллионный - счастливый человек!
Но этой ночью во мне что-то сломалось, это был какой-то кошмар. Мне снилось, что огонь пожирает мои внутренности и стальные иглы впиваются в мою плоть.
Я тяжело дышал, я задыхался под бушующим ледяным ветром.
Я умолял тени и беседовал с небытием. Мне приказали умереть, и я закрыл глаза.
Проснулся я с чувством, что это был очень долгий сон и огляделся вокруг. Мир был там, на месте, как и после каждого пробуждения, только я неожиданно ощутил себя очень старым, разбитым и разрушенным долгой, очень долгой борьбой, происхождение которой,- увы!
– затерялось во тьме веков. Но разве это важно?
Наша раса выбралась из хаоса, из мирового жертвоприношения, из грандиозного очистительного кровопускания. И мы достигли Золотого Века. Мы упразднили границы, отменили политические страсти, запретили братоубийственные войны. Мы сказали "нет" всему гнусному, грязному и отвратительному. Наконец-то мы достигли нирваны для Джона Кларка!
Сейчас я разглядываю Арабеллу, лежащую на своем ложе, лишенную недостатков вульгарности, улыбающуюся и страстную, как на заре нашей любви, счастливую и довольную своей вечной красотой. Арабелла... Моя нежная Арабелла! Черт, это забавно!
Ее длинные светлые волосы превратились вдруг в короткие черные.
Клянусь, что еще вчера... И дверь моей комнаты... Почему она на другом месте? Она же была слева... а сегодня утром справа.
И колокола? Почему они не звонят? Мне кажется, что здесь так же тихо, как и в моем сне. Тот же самый ледяной ветер дует в комнате... те же самые мертвые листья кружатся в вихре на ковре. Черт побери! Остатки кошмара преследуют меня и по ту сторону сна.