Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии
Шрифт:
Велеречивость гостя, как всегда, не имела границ, и это, судя по реакции собравшихся, раздражало.
Свою обиду на Ельцина, на его недавнее телеинтервью, где он потребовал его отставки, генсек выплеснул прямо в толпу, заявив, что «цели председателя Верховного Совета России расходятся с целями перестройки, как она была задумана». Однако ощущалось: люди с симпатией относятся к Ельцину.
Вечером Горбачев встретился с творческой и научной интеллигенцией Минска. Сказал, что во всех бедах и трудностях перестройки виноваты «так называемые демократы». Эта фраза дорого ему обошлась.
В Белоруссии он пробыл три дня. В Могилеве встретился с партийно-хозяйственным активом и ветеранами области. Глядя им в глаза, заверил: КПСС ни за что не упустит инициативу в создании коалиции центристских сил, выступающих с позиций единства Союза.
В действительности все было далеко не так. И Михаил Сергеевич прекрасно знал: Ельцин сильный противник, возможности сотрудничества с ним практически исчерпаны. Кремлевский ослушник шел напролом к заветной цели, легко обыгрывая обессилевшего Горбачева. На совещаниях в узком кругу помощников и советников все чаще возникали пессимистические настроения, звучали обреченные высказывания, вроде того, что Прибалтику придется отпускать.
В целом Горбачев правильно оценивал обстановку, когда в ближнем кругу единомышленников говорил, что в борьбе против него сомкнулись левые и правые. Объединял их непреложный факт того, что перестройка не состоялась, провалилась. На одном из совещаний в конце зимы обронил:
– Ушел бы, если бы было спокойно. Но тогда на 50 лет зигзаг. Ближайшие поколения будут проклинать…
И добавил:
– А потом только оценят…
То есть призывал не впадать в панику. Значит, на что-то еще надеялся.
До сих пор нет однозначного ответа на вопрос, что лежало в основе их взаимной неприязни: столкновение двух непохожих характеров, личностей или двух политических линий. Сам Михаил Сергеевич убеждал, что речь шла именно о двух линиях. Похоже, он пытался убедить в этом прежде всего самого себя. Не всегда получалось. Потому что чаще всего переходил на характеристику его личности.
Называл способным только на разрушение, оппозиционером по природе, негодным на позитивную работу, нетерпимым с людьми, сосредоточием гремучей смеси, некомпетентности. Мол, для своих амбиций использовал мощь и авторитет России. Впрочем, тогда такие оценки Горбачев давал в узком кругу своего самого близкого окружения. Позднее, когда покинул Кремль, говорил такое и публично.
Весенние надежды
1 марта оглушительно, на всю страну, затих угольный Кузбасс. Горняки 120 шахт решили не выходить на работу до тех пор, пока союзное правительство не уйдет в отставку. Среди требований – политические: департизация власти, устранение КПСС, уход Горбачева.
В тот же день на его имя поступила служебная записка заместителя заведующего отделом ЦК КПСС по связям с общественно-политическими организациями Виктора Мироненко, недавнего первого секретаря ЦК ВЛКСМ, с анализом сложившейся политической ситуации в стране.
Записка была настолько тревожной, что Горбачев сопроводил ее резолюцией «Тов. Ивашко В. А.,
«Перевести все партийное руководство на «чрезвычайный» режим…» А что оставалось делать, если Ельцин сумел объединить вокруг себя различных умных людей, а в ЦК КПСС этого не было? Не потому ли митинги сторонников Ельцина 22 и 24 февраля на Манежной площади были более эффективными, чем коммунистический митинг с участием военнослужащих 23 февраля?
Увы, «чрезвычайный» режим случился только в августе, да и то провалился. Перефразируя знаменитого острослова всея Руси Виктора Черномырдина, можно сказать: «Хотели как лучше, а получилось еще хуже».
Чрезвычайный так чрезвычайный. Потребовав для партийного руководства режим, название которого будет преследовать его всю жизнь после августа 1991 года, Горбачев сам открыл его сезон, во всяком случае для себя. Уже на пятый день после получения записки Виктора Мироненко провел закрытое совещание с первыми секретарями ЦК компартий, крайкомов, обкомов и рескомов, где сказал, что встревожен ситуацией в руководстве РСФСР. По его словам, ситуация в России такова, что чрезвычайных мер уже мало, требуется развязка, поскольку идея подмены Центра вызрела в США. «Нам надо выиграть российский съезд», – ставил задачу генсек. Выиграть съезд – означало избрать нового председателя Верховного Совета РСФСР.
Все участники встречи говорили о необходимости введения в стране президентского правления. Но Горбачев чего-то выжидал.
Между тем в Латвии и Эстонии прошли опросы населения о статусе республик. В Латвии участвовало 87,6 процента граждан, включенных в списки для голосования, в Эстонии – 82,8 процента.
Итоги следующие. За демократическую и независимую Латвию высказалось 73,6 процента участников опроса. За восстановление независимости Эстонской Республики «да» сказали 77,8 процента участников референдума. Выходят из Советского Союза?
А они и не входили, утверждали московские демократы. В 1940 году республики Прибалтики были включены в состав СССР. Только и всего. Они не подписывали Союзный договор. В 1922 году, когда был образован СССР, кстати, на договорной основе, Литва, Латвия и Эстония были суверенными государствами. А вот почему их не пригласили подписать Союзный договор в 1940-м неизвестно. Может, война помешала?
7 марта на заседании Верховного Совета СССР Горбачев вновь резко высказался против «так называемых демократов». Мол, что-то они зачастили за рубеж. Кто их приглашает? Кого они там слушают? Чему их учат?