Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона

Перумов Ник

– Надо же, – покачал головой магистр, – решились-таки наши друзья… Не думал, не думал, – признался он. – Что ж, именно этого я и ждал. Теперь ни Навсинаю, ни Некрополису не будет никакого дела до нас.

– С рассветом отправимся, наконец, в святилище? – осведомился Метхли. В тусклых глазах мелькнуло что-то вроде интереса.

– Да. Готовьтесь, Метхли. Что делать, вы помните.

Чародей кивнул.

Остальные братья-рыцари, вскочив на ноги, неотрывно глядели, как масса големов бестрепетно переходит пограничную реку.

– Ну, сейчас начнётся… – проронил кто-то.

– Пусть

Навсинай и Некрополис разбираются друг с другом, – поднял руку магистр. – Мы выполнили свой долг союзников. Маги получили от нас всю помощь, какую мы только могли оказать. Теперь каждый должен просто исполнить свой долг.

Над восточным берегом реки высоко в ало-чёрное небо взвился слепяще-белый шар сигнального пламени. Забурлила река, на поверхности вздувались громадные пузыри, словно там, в глубине, заворочались неведомые чудовища. На возведённых тут и там острых, как рыбьи кости, дозорных башнях тоже вспыхивали огни, больше, наверное, как сигналы тревоги, потому что зомби отлично видели в темноте.

В тёмных водах Делхара что-то блеснуло, одна вспышка, другая, третья… что-то горело даже на дне, пузыри поднимались к поверхности и лопались, извергая клубы серого дыма. И Навсинай, и Некрополис имели «донных стражей», и сейчас те, пробудившись от долгого сна, решили, наконец, положить конец царившему в глубине пограничной реки двоевластию.

Угадывалось какое-то движение и на восточной стороне Делхара, но Мастера Смерти, похоже, не торопились. Во всяком случае, вскоре река перестала пузыриться, шеренги големов выбрались на восходный берег. Они изрядно поредели, тут и там зияли прорехи; только оказавшись на суше, ряды железных солдат стали смыкаться. С башен им навстречу полетели крутящиеся тёмные бочонки, разбрызгивая вокруг себя светящуюся зелёным, словно лесные гнилушки, жидкость.

– Отбиваются алхимией, – заметил магистр. – Хотя как-то вяло. Признаться, ожидал, что Мастера Смерти вцепятся в берег мёртвой хваткой.

– Не до берега им сейчас. – Метхли всё так и сидел подле костра. – Их на севере так тряхнуло, что там всё перемешалось. Небось и тут не могут решить, что делать.

С запада во тьме маршировали новые и новые отряды големов. Ночь лязгала железными сочленениями и шипела бесчисленными струйками пара, вырывавшимися из всех клапанов; на востоке же армада големов одолела приречные бастионы Некрополиса и валила дальше, не обращая внимания на потери. На земле дымились ядовито-зеленоватые лужи, в них нелепыми поломанными игрушками застыли почерневшие остовы механических чудовищ, кому не повезло оказаться под разлившейся из бочонков жижей.

– Они что, сдали берег, считай, без боя? – Магистр неотрывно смотрел за реку. Несколько некрополисовских башен загорелись, лениво и неспешно, пламя с трудом находило себе пищу.

– Похоже на то, милорд, – откликнулся кто-то из рыцарей.

– Заманивают, не иначе, – предположил другой.

– Не, не рискнут, – тотчас возразил третий. – Что, если не удержат?

– А почему ж пропустили так далеко?

– Да небось на севере у них руки связаны. Вряд ли даже у Некрополиса запасы зомби неисчерпаемы!..

– Что скажете, Метхли? – обернулся к трёх-глазому магу магистр. Тот едва заметно скривил губы в некоем подобии саркастической ухмылки.

– На севере сейчас страх, смерть и ужас, ваша светлость. Гниль сходит с ума. Всё, что могло опрокинуться, опрокинулось. Я боюсь даже представить, чем там всё обернулось. Вторжения с демонического плана, полагаю, одно из невиннейших последствий.

– Всё интереснее и интереснее, – сощурился магистр. – Но откуда ж такая осведомлённость, а, Метхли?

Трёхглазый пожал плечами с деланым равнодушием:

– Гниль сильна во мне. Я чувствую, словно вижу Её глазами, которые везде.

– Замечательно. Превосходно. – Магистр прошёлся туда-сюда, что-то явно решая. – Тогда здесь нам делать больше нечего. В дорогу, братья.

– К святилищу, ваша милость? – осведомился Метхли. – Я могу…

– Именно, – кивнул рыцарь. – Если Гниль проявится, предупредишь.

Метхли молча поклонился, пряча хитрую улыбку.

Точно так же улыбался, отвернувшись от трёхглазого колдуна, сам магистр.

* * *

…Отряд рыцарей Солнца повернул на юг вдоль пограничной реки – и они сейчас оказались чуть ли не единственными, кто удалялся от рубежей Державы. Им навстречу со всех сторон, по всем дорогам и трактам тянулись нескончаемые вереницы големов вперемежку с напуганными, растерянными людьми, обычными пахарями и городской беднотой, волей Коллегиума чуть ли не впервые в жизни взявшимися за оружие. Давным-давно маги Державы объяснили простолюдинам, что ныне, присно и во веки веков именно они, чародеи, будут «сберегать и защищать» мирных обывателей.

Ан не сберегли.

В этом потоке рыцари, отпустившие любезно предоставленных големов, казались чёрным камнем, очутившимся прямо посреди бурного потока. Торный тракт вёл прямо на юг, вдоль пограничного Делхара, река уже начинала сворачивать на восток – обжитые места, исхоженные, где нет и не может быть никаких «тайных святилищ».

Однако магистр, похоже, был иного мнения.

Двое суток миновало с той ночи, когда северный горизонт залило алое зарево. Казалось, ничего не изменилось в мире; всё так же сеяло снежком, так же задувал холодный полуночный ветер, топали големы, тягуны надрывались в хомутах, месили грязь новые рекруты, вчерашние пахари, неумело таща с собой докучливые пики; иные так и вовсе волочили их за собой по грязи.

– Сюда. – Магистр завернул отряд в придорожное редколесье, где на невысоком холме виднелись какие-то развалины. Их никто не прятал, не огораживал, они, можно сказать, торчали почти на виду, но, похоже, никому не были нужны.

Вскоре уже был разбит лагерь, загорелись костры, а магистр с Метхли и ещё парой рыцарей обошли развалины.

Когда-то это и впрямь был величественный и обширный храм, с высокой колоннадой и далеко оттянувшимися крыльями. Колонны обрушились, крышу снесло, нагие стены равнодушно встречали непогоду. Ценности – если какие и были – давным-давно исчезли. И не только ценности, не осталось ни статуй, ни фресок или чего-то подобного. Только голые камни.