In сайт / Out сайт, или Любовь из интернета
Шрифт:
— Что?
— Случайно столкнуться с ним, когда он приезжал на каникулы. Я дрожала, у меня пересыхало во рту. Дверь, что вела на крышу, была заперта на замок. Я сломала его чуть не голыми руками!
— Ты можешь!
— Ну. Простой такой был замок, висячий. Вот, я его сломала и стала каждый вечер выходить на крышу. Залезу, сяду на краешке, ноги свешу и курю. И такое ощущение, будто я с войны вернулась. Чувствовала себя жутко взрослой. Одноклассники представлялись мне детьми из песочницы…
— Ты — рефлектор.
— Что? — сказала Саша. —
— Рефлектор, дурочка! Как Гришковец. Слишком много рефлексируешь. Все время!
— Ура! — Саша вскочила и закружилась по комнате. — Я — рефлектор! Большой и клевый рефлектор! Светить всегда, светить везде… И никаких тебе гвоздей! Вот лозунг мой и солнца!..
— Не кружись так, зубами мебель поцарапаешь, — сказала Дива. — Кстати, о солнце. Так хочется на море! В песочек с головой закопаться, с пальмой обняться. Смотри, вот мы сидим с тобой, убитые, пьяные, за окном дождь. А кто-то сейчас садится в серебристый авиалайнер. Красавцы пилоты, золотые крылышки на фуражках и рукавах. Два часа — и ты в теплом море. Шаланды, дельфины, белые пароходы, на палубе громыхает вальс, а ты сидишь в широкой шляпе пьешь, французское вино, смотришь на чаек, слушаешь комплименты, и на все тебе насрать.
— А ты меня возьмешь на свой пароход?
— Да ты уже сидишь напротив, капитан обмахивает тебя пальмовой веткой и шепчет про айсберги и пингвинов.
— Точно! — подхватила Саша. — Лиловые негры принесут нам шампанского, мимо будут проноситься острова с неизвестными народами, мы увидим гроты с жирафами, амазонок, танцующих с саблями…
— Сашка, как я тебя люблю! Давай еще выпьем…
Они обнялись. За окном продолжался дождь. По обоям прыгали тени расшевеленного ветром вяза. Где-то во дворе заныла автосигнализация.
— И почему нам так не везет?! — сказала Дива и отвернула лицо в сторону. По ее щеке скользнула слеза.
— Далеко-далеко, на белом пароходе плывет наше счастье… Э, да у нас думка! Грустный ангел пролетел! Ты когда-нибудь смотрела в глаза дельфина? Они всегда грустные. Как у тебя сейчас. А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что мы еще не ели мороженого!
Саша вскочила и скрылась на кухне. Потом появилась с огромной пластиковой ванночкой мороженого с торчащими с двух сторон, как антенны, столовыми ложками.
— Ладно, хватит об этом, — сказала Дива. — Так что ты хотела мне рассказать?
Саша запустила руки в волосы и зажмурилась.
— У меня появился ухажор, — сказала она. — Ирландец. Я с ним в сети познакомилась. Замуж зовет.
— Бедная козочка! — Дива чуть не поперхнулась мороженым. — Саша, милая, в Интернете тусуются одни извращенцы!
— Неправда! Там все тусуются.
— Представляю этого ирландца. Какой-нибудь дедок развратный, плешивый, вывесил фотку Бэкхема, треплется с дурехами малолетними, а сам мечтает их расчленить… А может, уже расчленил!
— И съел…
— Ага.
— Что ты несешь?!
— Вот именно. Съел или забетонировал в подвале. Господи помилуй! — Дива
— А вот и нет! Он отличный парень, с улыбкой как в рекламе зубных паст. Инженер, у нас на стажировке. Очень порядочный и перспективный ужасно.
— Прямо ужасно?
— Да. Мы с ним знакомы полгода. Встречались, гуляли по набережной, сидели в ирландском кафе. Все было так мило, пиво пили… Ну, я ему наворачивала о Шекспире, Джойсе. Выпендривалась, короче, так ненавязчиво. А он — бац, и говорит: ай лав ю, люблю — не могу. Типа ты такая умная, и у нас с тобой взаимопонимание.
— А откуда ты знаешь, что он не педофил? И почему ты от меня его скрывала все это время?
— Ничего я не скрывала, просто не говорила. Не знала еще, что про него говорить. Я ведь тоже не могу твердо сказать, люблю его или нет. Такого, как было тогда, в четырнадцать лет, чтобы до дрожи, я не чувствую. Но он мне уже два раза снился. И потом, у него ямочка, когда улыбается. На левой… нет, на правой щеке.
— Может быть, на подбородке?
— Точно, на подбородке! — Саша засмеялась. — Ой, слушай, а как распознать педофила?
— Ну, глаза бегают, милиции боится…
— Нет, Пол милиции вроде не боится.
— Ну а как он в постели?
— В какой постели?! — негодующе подняла брови Саша. — Совсем дурная? Мы с ним в кафе или баре сидели, на выставки ходили. Он меня до дома провожал. Только раз в щечку поцеловал, и все. Он нормальный парень, а ты падшая. Когда в Москве будут ваять памятник падшим, тебя пригласят позировать…
— Знаешь что, козочка, — сказала Дива, выливая остатки вина в свой фужер и закуривая. — У меня было немного мужчин, всего четверо или пятеро… — Она уронила бутылку, не донеся ее до пола, слова немного не слушались ее. — И все по жизни — козлы!
Но сейчас не об этом… О чем это я говорила? Ах да! Как утверждают современные ученые, постель — это детектор лжи. В постели человек как перед лицом вечности. — Дива опять переложила бокал в левую руку, а правой сделала широкое круговое движение: — Усекаешь, что я тебе рассказываю?
— Я усекаю, что говорить мне с тобой больше не о чем, — сказала Саша. Ей было тепло и хорошо, голова становилась тяжелой, ее надо было поддерживать рукой. — Он положительный, мой Пол. Он даже не обиделся, когда понял, что я его с фотографией обманула…
Саша вдруг осеклась и прикрыла рот ладонью.
— С какой фотографией? Ты под чужой фоткой сидишь? Не под моей ли? — Дива поднялась и взяла обеими руками Сашу за шею: — Говори, быстро!
Саша попыталась встать.
— Сидеть! — Дива стояла, не отпуская Сашину шею. — Колись, несчастная!
— Да, я поставила твою фотографию. — Саша улыбалась во весь рот. — Точнее, восемнадцать твоих фотографий…
— Повтори по буквам.
— Красный твой альбомчик отсканировала. В купальнике, с питоном в цирке, еще на выпускном…