Иная судьба. Книга I
Шрифт:
— Доказательства вашей лояльности? Вы же понимаете, что у меня — те же цели, в сущности.
Капитан Винсент смотрел уже не в глаза собеседнику — а в переносицу. Хороший приём, позволяющий и удержать внимание, и не поддаться на возможное гипнотическое влияние. Хоть он и достаточно устойчив к подобной магии, а рисковать не стоит.
Монах снова усмехнулся.
— Вы не из той категории людей, капитан. С вами пришлось бы действовать по-иному, но… Есть ли необходимость?
— Сотрудничество? — помедлив, уточнил Винсент.
— Почему бы и нет? Предлагаю: по крайней мере, не мешать друг другу. Я устранил бриттанца — и в этом мне помогли мои навыки. Как знать, может, в недалёком будущем и вы примените свои. И мы будем квиты. Каждому из нас нужно вернуться живым и с определёнными сведениями.
— Касательно сведений, — капитан задумчиво потеребил светлую бородку. — Как вы себе это представляете?
— Господин Модильяни, я могу лишь повторить то, что вы сами собираетесь предложить.
— Делёж?
— Делёж. Всего, что узнаем. А уж потом каждый сам решает, что ему с этими сведениями делать.
В который раз они посмотрели друг другу в глаза.
— Вы ведь тоже чувствуете опасность, — внезапно сказал капитан. — Я не ошибся?
Монах кивнул. Не будь этого предчувствия — чего-то тревожного, н е н о р м а л ь н о г о впереди — как знать, предложил бы он объединить усилия? Брат Тук был хороший менталист, хоть и не ясновидящий, у него был несколько иной профиль. Но некая часть его тела так и чувствовала грядущие неприятности, причём, весьма крупные, справиться с которыми в одиночку было бы трудно.
Капитан Винсент Модильяни менталистом не был, но чутью своему доверял. А сейчас оно ему просто вопило: вот-вот — и сдвинется неведомая пока л а в и н а! справиться с которой в одиночку будет трудно. Не стоит пренебрегать помощью бенедиктианского воспитанника.
Они с монахом крепко пожали друг другу руки и вышли.
Аннета шумно выдохнула и осела на ближайшей лавке. Да будь она неладна, эта работёнка! Так и до первых седых волос недолго. А ну, как сцепились бы эти двое? Точно до смертоубийства дошло бы. Капитан — первая шпага в Галлии, а этот… Тук? Слыхала она от того же Винсента, как тренируют святую братию, что цепи руками рвут и железными прутьями себя протыкают — и хоть бы что…
И всё же — служба у неё была интересной. А что? Муж под бочком, здесь же, поваром… Это она для других вдова, потому как при свободной женщине и болтают свободнее, много чего можно услышать в приграничье. Она запоминает самое интересное, а капитан время от времени захаживает, аманта из себя строит, чтобы её «репутацию» поддерживать да узнать, нет ли свеженьких новостей. Зачем всё это обычной трактирщице? Вроде, место — доходное, денежка всегда в кармане бряцает, и сама себе голова, потому как муженёк — телок, под пяткой сидит и не шевелится. А только — скучно жить бывшей капитанской дочке, привыкшей с малолотства к палубе под ногами. После вольного неба и океана, после далёких шумных заморских портов прозябать здесь, в четырёх стенах было мучительно. Папаша, царствие ему небесное, думал: пристроил дочурку замуж за осёдлого человека, сделал доброе дело, нечего девке по морям шататься, пока малявка была — матросня её и не трогала, а как расцвела… Спокойнее, на твёрдой-то земле.
Спокойнее-то, оно конечно так. Первое время. А потом одолевает тоска — хоть волком вой. Уже бежать однажды надумала, уже одежду матросскую подбирала — чем черти не шутят, нарядиться юнгой да по папенькиным стопам. Говорят, в южных морях даже женщины-флибустьеры есть, одна из них — знаменитая Аннет Бони. В том, что пиратка носила одно с трактирщицей имя, виделся знак судьбы.
Да только однажды заглянул к молодой хозяюшке усталый синеглазый капитан рейтаров. Пристроил свою команду на отдых, сам уселся в уголке за кружкой хорошего редкого вина — о с о б о г о, для почётных посетителей, и долго наблюдал за хозяйкой. И не прелести подмечал… хоть и о них потом разговор был… а больше — как могла ловким тычком пресечь поползновения забулдыги к халявному стакану или полной хозяйской груди, как отбривает острым словом безбожно пошлящих лесорубов, как по одному жесту меняются блюда, освобождается стол более важному посетителю, пресекаются вышибалой драки. Пригласил к себе, поговорил… и жить стало намного интереснее. И даже какой-то просвет впереди наметился. Стало казаться, что и впрямь — свет клином не сошёлся на этой стойке и муже-размазне, что вот-вот поманит впереди белый парус и чёрный флаг с весёлым… как его…
Только надоело ждать. Пока это господин Винсент увезёт её в столицу для «настоящего дела», как обещал… Вот же он, Случай, сам в руки просится, и упускать его — глупо.
Пойти принести воды тому малышу. Будет интересно, если он очнётся раньше, чем монах говорил, и окажется каким-нибудь шпионом, а она выведет его на чистую воду… нет, соблазнит… нет, убежит с ним… Плевать, что маленький да плюгавенький. Главное — пусть на своих хозяев выведет, а там она разберётся, стоит иметь с ними дело или нет. В любом случае, этот Жан поможет ей зацепиться в Эстре, а уж потом…
Прекрасная «вдовушка» решительно тряхнула головой. Нежданная идея цепко засела в её хорошеньких кудряшках. Точно. Разоблачить, соблазнить и убежать, а дальше видно будет. Не маленькая, не пропадёт. Лишь бы проснулся раньше, чем эти двое вернутся. Маленький, несчастненький, а поди ж ты… господин Случай.
— Вот она, граница владений де Бирсов, — капитан Винсент указал на ряды куманики, справа и слева от дороги отсекающие поля со свежей щёткой стерни и снопами яровой пшеницы от тощих, припавших к земле колосьев ячменя, который никто и не думал убирать. — Не наводит на размышления, брат Тук?
Они ехали бок о бок по широкой дороге, рассекающей поля с лоскутами крестьянских наделов. Два всадника, с виду совершенно безобидные, а что у одного шпага и пара пистолетов за поясом, а у другого под рясой угадываются пластины лёгкого доспеха — так то предосторожности ради, всяк поймёт, кого только в пути не встретишь… Ко всему надо быть готовым.
Монах лишь скорбно качал головой при виде наделов, один другого хуже.
Вряд ли этой осенью в здешних краях наварят много пива. Совсем плох ячмень. Этот бы успеть собрать, пока весь не осыпался…
Всего через лье пути стало ясно, что и молодым вином здешний народец не побалуется. Виноградники запаршивели, мелкие гроздья кукожились, будто их живьём развесили вялиться на изюм; из таких уже не потечёт живительный сок. Зрелище, шаг за шагом открывающееся путникам, удручало. Половина полей, да и лугов были вытоптаны охотниками, не удивительно, что на таких вот пастбищах еле бродили коровёнки с запавшими боками и выпирающими рёбрами. С бурёнками соперничали в худобе местные хрюшки, давно уже отпущенные на свободный выгул и взрывшие в поисках прошлогодних желудей подножия редких дубов, отчего те понемногу хирели. На овцах, что бледными тенями бродили по чахлым зеленям, казалось, нечего было стричь. А уж люди-то…