Иная терра
Шрифт:
февраль 2001-го
— Константин Александрович, я обещаю, я все отдам! Я обязательно заплачу! Не трогайте жену, я вас умоляю, не надо… — неудачливый владелец фирмочки, на котором висело около ста тысяч евро, буквально ползал перед Костей на коленях.
— Все в твоих руках, Женечка, все в твоих руках. Будут деньги к концу недели — получишь благоверную обратно. Не будет денег — тоже получишь, но по частям, — медленно выпуская дым в лицо несчастному, проговорил Константин.
Он уже давно бросил мелкий рэкет, с головой уйдя в бизнес — благо, в девяносто пятом году, когда пошел «английский бум», подсуетился, и, в отличие от большинства, только заработал на дефолте. Теперь это был уже не Костян-Кастет, мелкий бандит и рэкетир. Теперь у Константина Александровича была своя большая фирма, занимавшаяся отмыванием денег на многочисленных автосервисах и заправках.
спустя неделю
— Константин Александрович, пожалуйста, всего два дня, — рыдал Женечка. — Всего два дня, и я принесу вам деньги, клянусь! Не трогайте Катю…
— Я тебя предупреждал, — лениво проговорил Костя, кладя трубку. — Вовчик, поехали в «концлагерь».
Концлагерем они называли специально подготовленный для содержания заложников дом в Московской области. Там держали отказывавшихся платить, попытавшихся обмануть Костю или их близких.
Катю били долго и изощренно. Сам Костя не принимал в этом участия, он просто наблюдал — и получал от этого несравнимое ни с чем удовольствие. Его безумно возбуждали крики и стоны жертвы, а уж когда по его приказу с несчастной женщины сорвали одежду и принялись насиловать втроем…
Утром следующего дня милиция нашла очередной труп зверски замученной проститутки. Маньяка, жестоко убивающего путан, правоохранительные органы искали уже два года. Каждый месяц — новый труп. И никаких следов.
Костя умел убирать за собой. И — ему всегда везло.
ноябрь 2009-го
— Ее привезли? — спросил он у охранника, сбрасывая дорогое пальто прямо на пол.
— Да, Константин Александрович.
— Хорошо. Где она?
— В нижнем «кабинете».
— Хорошо, — повторил Костя, и быстрым шагом направился к замаскированной лестнице на подземный этаж, где находился его «нижний кабинет» — великолепно оборудованная пыточная камера.
— Все наверх, — коротко бросил он охранникам, дежурившим внизу. Те мгновенно подчинились. Костя остался один на один с жертвой.
Она висела на стене, распятая цепями. Худенькая, светлокожая, с длинными золотыми волосами и огромными, невероятного оттенка синими глазищами в пол-лица.
Костя выбрал ее неделю назад, заметив в парке. Он прогуливался по занесенной поздненоябрьским снегом аллее, и внезапно почувствовал на себе жгучий взгляд.
Хрупкая девушка с длинными волосами, одетая в не по погоде тонкую курточку — она стояла, прислонившись к дереву, и не отрывала от него глаз. Встретившись с ней взглядом, Костя неожиданно вздрогнул: на мгновение ему показалось, что из этих синих, как горное озеро, глаз на него смотрит само Возмездие — а в следующую секунду грозящая кара сменилась невыносимой болью и отчаянием.
Резко зажмурившись, Костя замотал головой. Тьфу ты, черт! Что за бред лезет в голову?…
Когда он открыл глаза, девушки у дерева уже не было.
На следующий день он заметил ее возле дома. Потом — у офиса, вечером. Потом — у машины. Каждый день она раза по три появлялась в поле его зрения — и исчезала, стоило отвести взгляд. В конце концов нервы Константина Александровича не выдержали, и он приказал охранникам схватить ее.
Вчера им это удалось, и сегодня Костя хотел отыграться — да и давно не развлекался.
— Здравствуй, родная, здравствуй, — улыбнулся он, медленно расстегивая пуговицы пиджака — он только мешать будет.
— Здравствуй, Костя, — девушка подняла голову.
— Ты знаешь, как меня зовут? — удивился он.
— Я все о тебе знаю, Костя. И как ты мальчишкой у матери деньги вымогал, и как бандитом стал, и как «бизнесом» занялся… И про то, как девчонок мучил насмерть, я тоже знаю, — грустно, и почему-то очень светло улыбнулась она.
В голове зашумело, перед глазами поплыли какие-то темные пятна — Костя схватился за косяк двери, чтобы удержаться на ногах. Ему внезапно показалось, что он — женщина, в одиночку растящая сына, потом — мелкий предприниматель, владеющий ларьком, потом — хозяин небольшой фирмы, жену которого зверски убили из-за его долгов, потом — неудачливая проститутка, в мучениях умирающая под ножом садиста…
Он в два шага преодолел разделяющее их расстояние, остановился перед жертвой, внимательно посмотрел в глаза.
— Сука! — рявкнул Костя, с размаху ударив девушку по лицу. — Что ты сделала?!
— Ничего, Костенька, ничего, — она вновь улыбнулась разбитыми в кровь губами. — Это не я сделала, это ты сделал.
Он бил ее долго. Очень, очень долго бил, потом насиловал, потом опять бил, руками, ногами, плетью, стеком, просто палкой… Потом опять насиловал, потом начал резать на куски, и снова насиловал… а она улыбалась. Он резал ее на части — но она все равно улыбалась, он чувствовал это.
Он видел эту светлую, полную боли и грусти, но все равно светлую улыбку, закрывая глаза. Она улыбалась, когда он мучительно ее убивал.
И ей было бесконечно жаль его.
Из последних сил Костя вогнал узкий нож в сердце окровавленного комка плоти, безвольно висящего на стене, и рухнул на пол, теряя сознание.
Открыть глаза было страшно. Но кто-то, невероятно сильный и мудрый, добрый и справедливый, этот кто-то стоял рядом и требовал. Приказывал. И Костя не мог не подчиниться приказу.