Иная. Песня Хаоса
Шрифт:
— Вхаро, что это? — забеспокоились разбойники.
— Зверь. Волк, наверное, — словно беззаботно отозвался Вхаро, но тут же бросил Котю и обнажил меч.
Спустя миг один из разбойников истошно завизжал недорезанной свиньей — тень резко дернула за ноги его и утащила в темноту одним неразличимым рывком. Вскоре из-за деревьев донеслись звуки короткой борьбы, а потом на поляну в костер вылетела отгрызенная окровавленная нога в лапте, точно предупреждение остальным.
— Волк, говоришь?! — разом ухнули в оцепенении разбойники. Двое наугад пустили из луков стрелы, еще двое метнули копья, один замахнулся факелом.
— Хаос тебя возьми! Ты подпалил нашу землянку! — выругался на него другой, когда соломенная влажная крыша занялась огоньками пожара. Но вот вновь через тусклые блики пламени метнулась тень с горящими глазами, и новый разбойник рухнул навзничь с перегрызенным горлом.
— Взять его! Взять! — зарычал Вхаро, размахивая мечом. — Эй, зверь! Выходи! Сразимся как мужчины!
«Мужчины… Кто из вас сражался как мужчина? Нападаете, как свора одичалых собак», — со злостью подумала Котя, и она радовалась, лицезрев смятение на перекошенных рожах. Главарь же словно не испугался, хотя его ватажники сжались у костра, словно считая, что пламя защитит их. Поздно — все духи давно отвернулись от бесчестных лиходеев.
— Это тварь не нашего мира… За нами пришел… Хаос! — дрожащим голосом пробормотал разбойник, которому удалось сбежать с Отвернутых островов.
— К Хаосу из какого мира! У тебя есть клинок! — оборвал его Вхаро и со страшным оскалом кинулся в темноту. Казалось, скоро полетит и его рука или нога, но нет, очевидно, он сцепился с тенью, и как-то выдерживал ее молниеносные атаки. Зверь же не сдавался и не уходил, он хрипел и выл, словно шаг за шагом пробиваясь к лагерю.
«А что если он охранял меня все это время?» — подумала Котя, вспоминая, какое странное умиротворение ощущала каждый раз при появлении оранжевых глаз среди чащи, пусть потом и тревожилась. Но теперь она желала победы безвестной тени, загадочному пришельцу. Из зарослей же доносилось жадное рычание и звуки борьбы. Разбойники не видели, что там творится, но вот один из них крикнул:
— Надо помочь Вхаро!
И они ринулись вперед, размахивая клинками и мечами. Котя тем временем кое-как сумела встать на ноги. Ее бросили без присмотра, и она не раздумывала, что происходит за ее спиной — доносились крики, лязг оружия и страшный рык. Почудилось, будто уже не одного, а двух диких зверей.
Котя добралась до костра и схватила оставленный кем-то короткий кинжал, тут же принимаясь торопливо резать веревки. Вскоре постылые путы отпустили ее, она вытащила тряпицу изо рта, глотая воздух полной грудью; стремительно схватила пуховый платок и два золотых браслета из выпотрошенного сундучка. И кинулась в неизвестность, в противоположную сторону от разбойников.
Звуки борьбы доносились из-за спины, но ее больше никто не хватился. Ноги подкашивались, вязли в глубоком снегу, Котя заставляла себя бежать, быстрее и быстрее. Несколько раз хотелось упасть и умереть, заснуть в снежной постели навсегда — слишком больно пекло в груди, ледяной воздух ободрал горло и растрескавшиеся губы, на глазах замерзали слезы. Но беглянка непреклонно двигалась вперед, вновь сжимая в правой руке кинжал, на левой поблескивали бесполезные золотые браслеты. Она не ведала, куда ее увезли и золото, возможно, помогло бы добраться до дома. Только где этот дом?
Она блуждала по лесу в кромешном мраке, перебиралась через коряги и бурелом в поисках дороги. Больше всего Котя боялась вернуться случайно к лагерю разбойников. Но что-то подсказывало ей: лиходеи не уцелели, никто из них больше не устроит засады. Но что же создание Хаоса? Не выслеживал ли монстр одинокую потерянную странницу?
Котя прислушивалась к стонам ветра в застывших ветвях, к скрипу снега под промокшими валенками — больше не доносилось ни единого звука. Во мраке глаза уже не помогали, Котя шла ощупью, натыкаясь на стволы и трухлявые пни. Один раз она едва не провалилась в мелкое болото, под ногами затрещал лед, плюхнулась лопнувшим пузырем густая жижица.
«Надо дождаться утра», — подумала она, когда добрела до неглубокого оврага, который защищал от ветра. В нем вроде бы не обитало диких зверей, поэтому Котя устало забралась под свисавшие корни дерева. Объятья их клокастых лап немного ограждали от стужи. Но ночной хлад неизбежно заползал под одежду. Усталые ноги нестерпимо гудели, колени дрожали, ступни горели, а сидеть на корточках оказывалось еще тяжелее, чем брести, прокладывая неверные тропинки.
«Как бы теперь не замерзнуть насмерть», — думала Котя, дыша на онемевшие пальцы, пытаясь шевелить ими. Пуховый платок кое-как согревал голову и плечи, но сарафан и зипун прилипли к разгоряченному бегом телу, и теперь капельки пота начали постепенно остывать, отчего пробегали волны озноба. Котя еще надеялась выбраться живой, после всего, что случилось, после ее чудесного освобождения.
«Нет, спать нельзя!» — говорила она себе, к тому временами ей чудилось, что вокруг рыскают уцелевшие разбойники, этот отвратительный Вхаро.
«Кто же такой Вен Аур и почему за ним идет какой-то Моль?» — невольно подумала Котя, вспоминая брошенные несколько раз слова. Но первое имя отчего-то воспринималось знакомым, точно так кликали какого-нибудь забытого родича или же давнего друга.
Вен Аур — словно так и шептал бессловесный далекий зов. Аур-Аур-Аур — разносилось по лесу, все отчетливее с каждым мгновением. Котя в полусне встала и выбралась из своего убежища, вытащив из-за пазухи венчик с неправильными узорами.
«Значит, веди меня», — доверилась Котя в самый темный час неразгаданной ворожбе. Она видела шевелящиеся стежки, которые точно светились в крошечной темени и велели выбраться из оврага. Вен Аур-Аур-Аур — доносился зов, отражавшийся от деревьев, звеневший тонким призрачным голосом. Котя шла, и уже не понимала, спит ли или действительно двигается. В теле появилась небывалая легкость, даже ноги уже не так ныли, не проваливались неловко в сугробы.
И вот она вышла на свободную полянку, посреди которой лежал на боку крупный грациозный зверь. Он тяжело дышал и не двигался. Котя сразу поняла, что именно его она столько лет пыталась вышить на всех рубахах и венчиках, именно его видела порой во сне. Теперь он предстал не смутной тенью, и затерянная странница осторожно приблизилась к нему.
Светлая густая шерсть струилась шелком, стать его напоминала не то волчью, не то рысью. На крупных длинных лапах покоилась вытянутая узкая морда, более изящная, чем у собак или волков. Внимательные треугольные уши венчала не шерсть, а мягкий зеленый мох с крошечными белыми цветами, а вокруг них вилась самая настоящая корона из сложных переплетений тонких веточек.
«Не человек, не зверь, не растение — а все сразу», — вспомнила рассказ разбойника Котя, заворожено рассматривая создание Хаоса. Но она не боялась, зверь показался ей невероятно красивым, он светился во мраке, точно воплощенный дух-заступник. От него исходил пряный аромат весеннего леса, но тут Котя ахнула — на левом боку серебристую шерсть окропила ярко-алая темная кровь. Она еще быстро сочилась, выходила толчками при каждом вздохе и вилась паром.