Иная. Песня Хаоса
Шрифт:
— Тебе надо к людям. Хоть в твою деревню, хоть в другую, — почти в отчаянии твердил Вен Аур.
— А с тобой нельзя остаться? — сиротливо спросила она в полусне, зарываясь плотнее в мягкую шерсть.
— Я не знаю. Сейчас точно нельзя. Я же не знахарь какой, у нас-то все само заживает! — отвечал Вен Аур и негромко скулил. — Прости меня, что не пришел сразу на помощь! Какой же я дурак, побоялся, что твои провожатые меня увидят… Только не сдавайся!
Он тыкался в ее щеку, облизывал влажным теплым языком. Неукротимое создание Хаоса повергла в смятение человеческая болезнь. А Котя лежала в его объятьях и хотела бы остаться в них навсегда, но так ей подсказывало лишь искаженное сознание. Перед ней плясали тени, множество образов, страшных, неразборчивых. Они сплетались причудливыми узорами, перемешивались, меняя восприятие вещей. Казалось, она отправляется в странствие по иным мирам, казалось, она обязана умереть, чтобы возродиться другой, совсем другой.
— Говоришь, если вернуться к стоянке разбойников, то найдем дорогу? — донесся из-за плотной завесы голос Вен Аура.
— Уже… утро? — прошептала она, с трудом разлепляя спекшиеся губы. Лицо горело, а руки и ноги будто погрузили в прорубь. Точно призрак главаря Вхаро терзал ее, тянул за собой. Не зря воины после сражений совершали молитвы десять духам, а если спать ложились в поле, то чертили вокруг себя охранные знаки от неуспокоенных врагов.
— Да, утро. Надо идти. Мне кажется, я слышу человеческие голоса в отдалении.
— Что если это другие разбойники?
— Нет, не думаю. Давай, надо встать, надо подняться, — убеждал ее Вен Аур, подныривая под рукой. Встать получилось не сразу, тело налилось ватной тяжестью. Котя злилась на свое бессилие, слишком непривычное для нее. Сколько раз быстрые ноги носили по земле, сколько раз верные руки споро делали самую сложную работу. В поле она быстрее других девок, изнеженных любимых дочек, собирала урожай. А в лесу наваливала на себя больше остальных хвороста и шла себе, почти не гнулась, даже нестройно напевала. Теперь же ее еле-еле держал тоже порядком уставший спутник. Он с тревогой рассматривал ее.
— Хаос мудр. Я пойму его замысел, обязательно пойму. Хаос мудр, — временами бормотал он, и будто принимал свои личные испытания.
— Нет, мы здесь не шли тогда, вернее… не бежали… налево, — еще указывала путь Котя, постепенно вспоминая свой ненормальный рывок.
Вскоре среди деревьев показался сгоревший запорошенный снегом лагерь разбойников. Новых там и правда не оказалось, только маячила полусгоревшая землянка, а на земле все еще валялось разбросанное приданое, смешанное с грязью и золой распыленного ветром костра. Чуть дальше в лесу выглядывали едва различимые продолговатые холмики, укрытые белым саваном снега — тела разбойников, развороченные, разгрызенные не лучше тушки кролика.
Едва верилось, что Вен Аур, этот добрый и даже иногда смешной проводник, способен на такое. Впрочем, Котя и от себя никогда не ожидала, что сумеет отнять чью-либо жизнь. Но, видно, прав оказался странник из Хаоса: нападающие первыми сами виноваты. Смирение грозило бесчестием и многими мучениями, так что Котя только зло плюнула в сторону мертвецов, отгоняя их мстительных призраков. Но не помогло, потому что трясучка только усиливалась.
— Вот и они. Тебя искали! — воодушевленно воскликнул Вен Аур, и Котя услышала голоса, которые доносились из-за деревьев. — Иди к ним!
— Уходи! Уходи в лес, пока они не заметили тебя. Скорее, Вен, скорее! — поторопила его в свою очередь Котя. И в сердце ее поселилась печаль: возможно, они больше никогда не встретятся, а ведь он впервые показался настоящим другом. Но копья и луки охотников или воинов могли ранить его.
— Ну, не стой же! Не стой! Они наверняка вооружены! — мучительно отгоняла от себя Вен Аура дрожащая обессиленная Котена, голос ее срывался то на кашель, то на горький вой.
— Я еще пойму волю Хаоса. Не забывай меня! — бросил на прощание Вен Аур и кинулся в чащу. Он рассматривал ее из зарослей и в случае опасности немедленно бросился бы на врагов.
«Вот и все, вот и все», — с болью думала Котя, медленно оседая на снег. Так ее и нашли в окружении разбросанного приданого у разоренного сундучка.
— Это она! Живая! — донеслись разрозненные радостные голоса. Из-за деревьев вышло несколько мужчин в добротных тулупах и с мечами. Они напоминали тех, убитых провожатых.
— Вот она, невеста Игора, — радостно говорили они.
— Неужели ж живая?
Кто-то дотронулся до ее плеча, перевернул на спину, но она уже не видела лиц.
— А разбойники Однорукого все мертвые! — поражались новые голоса, но они звенели и исчезали, словно отражались ото льда.
— Да что тут стряслось?
— Не важно, несите ее в сани скорее.
Несколько рук бережно подхватили ее, она с разочарованием поняла, что окружным путем ее все-таки доставляют к постылому жениху. Если бы удалось выйти к родной деревне… Хотя что там? За ней бы второй раз приехали провожатые, повезли бы уже с большей охраной. А остаться в лесу с Вен Ауром не позволяла человеческая природа.
«Откуда они знали, что разбойники повезут меня именно сюда? А, впрочем, уже не важно… Вен… Вен Аур, не покидай меня… Пожалуйста! Мне так страшно!» — в отчаянии думала Котя, проваливаясь в небытие.
5. Клетка
Она шла, очень долго шла и шла по заснеженному лесу, а потом бежала. Ее преследовал злобный дух с горящими желтыми глазами. Уже не человек, уже без оболочки. Он гнал к самому Хаосу, заставлял кидаться в темноту, как в самый глубокий омут.
Или же она плыла? Да-да, она просто нырнула в жаркий летний день, а холодная вода обжигала горящую кожу, и водоросли тянули ко дну. Говорила ей матушка не плавать так далеко от берега, пугала, что утащат утопленницы да водяные. Но из темных омутов глядел неподвижно бархатистый покров, переливался бликами, как тот, в ночном небе. И он манил. Только в кромешном мраке люди видели, где на самом деле живут. Крошечный мир, слабый, уязвимый. Жестокий.
«Лишь половина мира… Другая откололась и плавает по ту сторону Хаоса в такой же пустоте. Как и сотни других расколотых миров», — шептала желтоглазая устрашающая тень, кусала за мочку уха, обжигала каждым словом. Вхаро. Снова пришел мучить и терзать.