Инцест [=Страсть]
Шрифт:
Наталья(осторожно). Какая?
Рэм. Прекрасная… Разве я не говорил?
Наталья(чуть помедлив). Рэм… послушайте…
Рэм(блаженно отхлебывает кофе из стакана). Да, мама…
Наташа. Рэм, я серьезно…
Рэм. И я…
Наташа. Утро… мы оба трезвые…
Рэм. Да…
Наташа. К чему эти игры?
Он
Зачем, Рэм?
Рэм(с улыбкой). Наташа, побудь со мной, сколько получится… Мне, наконец, хорошо… Думай, прошу, о приятном… Ты все понимаешь… Я все понимаю… Мы оба все понимаем….
Наташа. Что мы оба понимаем?
Рэм(с улыбкой). Что мы не чужие…
Наталья(мягко). Но я, Рэм… Я, собственно… Я говорила: я — не та женщина, Рэм… Вам, может, нужно, чтобы я была ею, но я — не она… Ой, вы так смотрите на меня — пожалуй, начну сомневаться: в самом деле, а вдруг, я — не я?
Рэм. Кофе — прекрасный…
Наталья. Рэм, милый…
Рэм. Ты шла на кухню — я загадал: кофе будет прекрасный…
Наталья(терпеливо). Когда мамы не стало — мне тоже долго было не по себе: меня во мне, словно убыло… Ужасно винила себя, не хотела мириться… Что ни день, бежала на кладбище, плакала, умоляла простить… Где-то вычитала: души не умирают, только меняют одежды… Я уже Тиму носила, ужасно обрадовалась: наверное, мамина душа возвращается… Я про него так и думаю, так и называю про себя: мама моя…
Он пьет кофе, блаженно улыбается.
(Так же, мягко.) Рэм… иногда мы бываем безумны… И вообще, понятно, хочется жить интересней… Но мы все же помним при этом: мы же — нормальные?
Рэм(было встает — впрочем, поднявшись, тут же и оседает, смеется). Видишь, Наташа, к вопросу о вечной души и бренном теле: она еще рвется полететь, а оно ее держит…
Наташа. Помочь?
Рэм(смеется, упрямо мотает головой). Да нет, я и сам еще… (Еще попытка.)
Наталья(поддерживает его). Держитесь…
Рэм. Я еще сильный, я сам… Погнался вчера за тобой — и упал… Ты, наверно, обиделась на меня: почему я тебя не догнал?
Наталья. Я видела, как вы упали…
Рэм(вдруг, странный взгляд). Как я упал? Ты видела?
Наталья(не сразу). Но я же все-таки вернулась?
Рэм(прихрамывая, уходит от нее). Вот загадка:
Наталья. Вам надо в больницу?
Рэм(бодро отзывается из дальнего угла мастерской). Поздно, Наташа! Поздно и неважно! Нам бы вместе побыть!
Возвращается со шкатулкой, достает маленькую пожелтевшую фотографию, с улыбкой протягивает женщине. Она улыбается; постепенно выражение ее лица меняется. Он подбирает с полу окурок, закуривает; впрочем, с любопытством поглядывает на нее.
Наталья. Кто это?
Рэм(с улыбкой). Ты…
Наталья. Я?..
Рэм. Не узнаешь?
Наталья. Ну, опять… Еще фокус? Рэм, вы чего-то затеяли, Рэм? Сведете с ума — этим закончится… (Вертит в руках фотографию, читает на обороте.) «Сыночек… прости, ради Бога… Жизнь — чтобы радоваться… чтобы любить… Мама…» Год одна тысяча девятьсот… Мама?.. (Направляется было к картине — вдруг, останавливается; странно на него смотрит.)
Рэм. Как думаешь, что это значит?
Наталья. Что значит?
Рэм. Не знаю… Я только знаю, что жизнь — это то, что ты помнишь… И я — это то, что я помню… И ты — это то, что во мне… Пока я дышу — ты во мне…
Она не отвечает.
Я знал, что мы встретимся — это все… Я знаю, что встретились, наконец, — это все… Остальное — неважно…
Наталья. Вы — старый мальчишка…
Рэм. Сколько раз представлял нашу встречу…
Наталья. Нашу?..
Рэм(смеется, берет ее руки в свои). Ну, конечно, а чью же еще?
Наталья. Миленький, остановитесь…
Рэм. Ты ушла из роддома — я там остался… Беспомощный мальчик… Только родился — уже совсем один… А, согласись, это странно?
Наталья. Но, Рэм…
Рэм. …Меня подобрали добрые люди… Вообще, знаешь, мне везло: я видел много добра… О, я тебе все-все расскажу, что со мной было после… Ну, в смысле, после того, как ты меня бросила… Что, ты согласна?
Наталья. Рэм…
Рэм. …Фотография, что ты оставила мне, долго была не со мной — пока я ее отыскал… Представь, мне все приходилось выдумывать самому: глаза, лоб, губы… Ты была для меня воплощением сказки, видений… Я тебя наделял всеми причудами мира: множеством рук, ног… плавниками, хвостами, крыльями… Чтобы ты могла плавать, летать, спасаться, настигать…
Наталья. Рэм…
Рэм. …Чтобы ты ни в чем не знала препятствий, сомнений, тоски…