Инцидент в Ле Бурже
Шрифт:
Он уже порядочное время пребывал в тягостных раздумьях, когда в дверь его номера постучали. Данилов подозрительно огляделся и, приготовившись внутренне к любой неожиданности, решился открыть ее.
На пороге стоял человек в одежде католического священника. Это было настолько неожиданно, что в первую секунду Данилов растерялся и не смог вымолвить ни слова. Священник же наклонил голову в знак приветствия и пробормотал что-то по-латыни. Затем довольно бесцеремонно отодвинул Данилова в сторону, подозрительно оглянулся через плечо, перешагнул порог и захлопнул за собой дверь. В груди
— Вы, наверное, ошиблись, святой отец! — стараясь казаться спокойным, произнес он. — Здесь вы не найдете ни одного католика… — А попутно шарил у себя за спиной рукой, пытаясь найти что-нибудь потяжелее, потому что этот пасторский визит показался ему чрезвычайно подозрительным.
Между тем священник внимательно посмотрел Данилову в глаза и рассудительно заметил:
— Нет, я знал, что доброго католика здесь искать бесполезно. Ну, да это и не страшно. Я ведь и сам ряженый. И раз ты меня, Алекс, не узнал, значит, удачно ряженный…
Лицо священника и в самом деле было Данилову незнакомо — округлое, равнодушное, какого-то болезненно-водянистого цвета, с белесыми бровями — совсем чужое лицо. Но вот голос — голос, несомненно, был ему знаком, и это был голос Патрика, агента Интерпола, некогда здорово его выручившего в поисках французского следа российских махинаторов. Патрик и сам заработал дивиденды на том деле, и они расстались добрыми друзьями, даже перезванивались иногда, поздравляли друг друга с Рождеством. Но увидеть его здесь Данилов никак не ожидал.
— Патрик! — с сомнением в голосе воскликнул он. — Но…
— Это я, — успокоил его гость. — Искусство гримера, парикмахера, перекрашенные волосы, еще кое-какие секреты… В наше время искусство перевоплощения достигло немалых успехов. С голосом труднее, но и тут идут вполне перспективные разработки… Впрочем, я не о том… Давай сразу к делу. Во-первых, рад тебя видеть, а во-вторых, очень тобой разочарован… В какое дерьмо ты опять влип? Опять коррупция, грязные деньги?
— С чего ты взял, Патрик? — неуверенно пробормотал Данилов. — Какие, к черту, деньги? Я давно бросил криминальную журналистику. Здоровье дороже. Наверное, я уже состарился…
— Тогда как объяснить это? — сурово произнес агент, неуловимым жестом извлек откуда-то из-под сутаны какой-то сверток и небрежно швырнул на кровать.
Данилов тупо посмотрел на предметы, рассыпавшиеся по покрывалу, и с изумлением узнал среди них свой паспорт, бумажник, телефон и записную книжку. Он с недоумением уставился на своего гостя.
— Что? — с вызовом спросил тот. — Это барахло было найдено на улице Монпарнас в квартире одного бандита, связанного с крупным южноамериканским наркокартелем. Напрямую он наркотиками не занимается, выполняет здесь во Франции самые щекотливые поручения. У него своя банда, и он невероятно удачлив. Мы почти его взяли, но он опять ускользнул. Признаюсь, когда я обнаружил у него твои документы, я испытал настоящий шок. Несколько лет о тебе ничего не слышал, и вдруг такое… Разумеется, я решил все разузнать. К счастью, это оказалось не слишком трудно. Ты действительно приехал на авиасалон в Ле Бурже? Делаешь репортаж? Но тогда почему твои вещи находятся в руках отъявленного убийцы?
— Делаю репортаж — это слишком смело сказано, — мрачно ответил Данилов. — Пока что я только уношу ноги от этого, как ты выразился, отъявленного убийцы. Почему? Потому что по уши влип в дерьмо, опять же используя твое выражение…
— Рассказывай! — потребовал Патрик.
— Всего я рассказать не могу, — быстро отозвался Данилов. — Это не моя тайна…
Он и сам чувствовал, как глупо звучат эти слова, но ничего с собой поделать не мог — в его ушах звучал серьезный тихий голос: «Если ты назовешь мое имя, то уже на следующий день я буду мертва».
— Знаешь, Алекс, встречаясь с тобой, я нарушаю все инструкции, — строго объявил Патрик, — и это грозит мне многими неприятностями. Однако я иду на это, потому что считаю тебя своим другом.
— Я польщен, — развел руками Данилов, — но ничего не могу поделать. Человек, который передал мне эту информацию, может погибнуть. Я дал слово. Может быть, это звучит странно, но нарушить его я не могу.
— Да, в наше время такое звучит странновато, — неожиданно согласился Патрик. — Но я тебя понимаю, по пустякам ты бы не стал упрямиться. Однако что-то ты мне можешь рассказать?
Данилов рассказал все, что мог. Патрик выслушал его с непроницаемым выражением лица.
— Ну, вот так, — почти жалобно закончил Данилов. — Наши мне не верят. Кажется, они считают, что я просто запойный алкоголик с буйной фантазией.
— У них есть для этого некоторые основания, — сурово заявил Патрик. — Я бы тоже не поверил, если бы не твои документы, которые я обнаружил в самом неподходящем месте.
— Как зовут этого человека? — спросил Данилов. — Ну, бандита, у которого ты все это нашел?
— Вряд ли ты слышал о нем. Витольд Шимански по прозвищу Гробовщик. Специалист по особым поручениям, как я уже сказал. Судя по твоей информации, работает сейчас на мистера Костелло.
— И кто же он такой, этот мистер Костелло?
— Очень скользкий тип, — поморщился Патрик. — Неудивительно, что ваши ничего о нем не знают. Формально он владелец сети кофеен в Париже. Пропагандирует кофе с плантаций Колумбии. На хорошем счету у полиции. Абсолютно чист перед французским законом. По большому счету у Интерпола на него тоже ничего нет, кроме отдельных свидетельств, не занесенных ни в один протокол. На самом деле он выполняет здесь роль координатора. Управляет такими подонками, как Гробовщик, распределяет заказы, оплачивает работу, выносит взыскания. Думаю, с тобой разделались по его поручению.
— Вот как? И что же теперь будет?
— Это зависит от того… — Патрик взял паузу. — Это зависит от того, насколько ты сам веришь в свою историю.
— А ты, выходит, не веришь?!
— Я бы не поверил, но документы и деньги… Ты явно вмешался в их дела, но вот что дальше? Я склоняюсь к тому, что они изменят свои планы насчет самолета. Ты выжил, ты предупредил службу безопасности — они это узнают и сделают выводы. Заложить взрывчатку в охраняемый объект не так просто, а в создавшейся ситуации почти невозможно. Я думаю, они отступятся.