Индекс убийства
Шрифт:
Есилькова долго не могла справиться с сухостью в горле.
– Не давая мне звонить, ты делаешь хуже всем, Сэм Йетс.
Она швырнула трубку на телефон, пытаясь при этом прищемить Сэму палец. Но он вовремя заметил опасность и избежал её, убрав руку.
– Тише, Соня, тише. Звонить никому не надо, докладывать обстановку можешь прямо мне. Ведь я твой начальник, правда? А теперь нам нужны скафандры, провизия, средства связи. Что еще? Оружие, для успокоения нервов. Если придумаешь, что ещё надо, немедленно говори.
– Да, сэр комиссар, - буркнула Есилькова, с размаху плюхаясь в огромное кресло Маклеода.
– Шеннон, как долго ты планируешь там торчать? Какое тебе нужно оборудование? Сколько пищи, кислорода? Может, нужны дополнительные скафандры? Броня? Генератор? Мы так или иначе возьмем с собой магниты…
Пока её губы произносили это, она непрерывно думала, как мог Сэм так поступить с ней? Она верила ему. А теперь для них не осталось надежды, и они это заслужили.
Смерть вместе с Шенноном в вакууме казалась наказанием за предательство и двуличие, за обман, которого между ними тремя было много, и её темная русская душа уже стремилась к такому исходу.
Минский пожалеет её. Вся страна, если она к тому времени ещё не будет уничтожена, будет знать, как геройски она себя вела, или, по крайней мере, допущенные к гостайнам будут знать. И ей не придется со страхом ждать, когда появится риллианский флот, чтобы выжечь все живое на Земле.
Ей понравилась мысль о геройской смерти. Вот она помогает Шеннону вести переговоры, стремиться к невозможному, вместо того чтобы прятаться, бояться и в конце концов погибнуть, как все остальные.
Она не хотела быть в стаде, всю жизнь она стремилась стать над толпой, и вот ей это удалось.
Время от времени, разговаривая, Сэм проходил мимо её кресла и запускал пальцы ей в волосы. На этот раз она неистово схватила его руку, не обращая внимания на Бредли, и он прижал ладонь к её щеке.
Она знала, о чем он думает, потому что её тело заставляло её думать о том же. Еще оставалось время для краткого объятия. Им обоим нужно было почувствовать сердцебиение друг, друга, понять, что они ещё живы, что они люди, а не продолжение какой-то идеологии.
Где-то на заднем плане прозвучали сумасшедшие слова Шеннона, что им понадобится только запас кислорода и еды.
Они научились уже не спорить с Шенноном.
Но когда он сказал:
– Нужны Йетс и Есилькова, чтобы разговаривать с риллианином на равных условиях, - Бредли едва не разрыдалась:
– А я, значит, тебе не нужна?
– Представляй себя, Бредли. Выбери путь. Как кирианин. Для риллианина не нужна, но нужна Шеннону. Для вдохновения. Но рисковать новой жизнью? Бредли выбирает.
– Я тебе уже сказала раньше, Шеннон. Я еду.
– Ее совершенно не стоит тащить с нами, ты, шестипалый кретин, - сказала Есилькова, пытаясь избавиться от Бредли с помощью грубости.
– Ее дружок будет недоволен нами - и ею тоже.
– Господи, заткнись, Соня, - простонал Йетс, который не понял её хитрости.
Но Шеннон понял. Она видела, как его подбородок поднялся, обнажились зубы, и он по-особому покачал головой.
– Неправильное мышление, Есилькова. Никаких фокусов, только чистая правда отныне. Иначе все пропало.
– Шеннон, давай перейдем к риллианскому оружию, - предложила она, повернувшись на стуле Маклеода так, чтобы можно было положить ноги на стол - при этом она оттолкнула Йетса.
– Ты говоришь, мы не можем им пользоваться. Ты тоже. Но ты понимаешь, что там к чему, правильно? Почему же ты не можешь его использовать? В случае необходимости, конечно…
– Энергия, питание… трансформатор - превращение энергии - в уничтоженном скафандре. Нет времени делать другой. Нет победы силой на этот раз.
– Да? Продолжай, может, мы что-нибудь из этого выжмем, - заинтересовался Йетс. Наконец-то разговор зашел о чем-то ином, кроме готовящейся самоубийственной миссии.
– Сэм, ученые все погибли, - сказала Элла дрожащим голосом.
– Не осталось никого такого уровня, какой нужен Шеннону. И у нас мало времени.
– Есть много советских ученых, - холодно напомнила Есилькова.
– Да, она права. Извини, Соня, я сомневался в тебе. Давай звони Минскому, а я позвоню Маклеоду. Скажи ему, у нас двенадцать часов, потом надо выходить. Если они там о чем-нибудь договорятся между собой, хорошо. В конце концов, почему нет?
Шеннон не понял, что вопрос был риторическим. Он вскочил на ноги, подошел к столу, упер руки в бедра, голову наклонил вперед, неплохо имитируя человеческий гнев, и сказал:
– Не нужно оружия для риллианина. Но возьмем, чтобы показать риллианину высшей ступени, что оно есть. Конфронтация на этот раз - другой уровень. Шеннон должен быть главным.
– Ради Бога. Можешь заправлять будущей встречей, вести всю нашу группу куда угодно, хоть в землю обетованную, - в голосе Йетса ясно слышалось раздражение.
– Можешь свозить меня в турпоездку по Кири, я имею в виду, если нам удастся сохранить наши шкуры.
С дивана, где только что сидел Шеннон, Бредли тихо сказала, но слышали все:
– Как меня от вас всех тошнит! Времени не осталось, а вы занимаетесь какой-то ерундой…
– Синдром утренней мозговой слабости, душечка, - пояснила Есилькова, не поворачивая головы.
Йетс сказал:
– Раз ты едешь с нами, Элла, мы будем чрезвычайно серьезны.
Есилькова внимательно смотрела в лицо Йетсу и видела, как он подмигнул. Она хорошо его знала и поняла, что он решил не брать Бредли с собой.
Йетс безразлично сказал:
– Соня, ты будешь звонить Минскому?
– Потом он повернулся к Элле: - Может, ты поговоришь с Маклеодом насчет наблюдателей с Марса? Тебе он не откажет…
– Хорошо. Вернусь через полчаса, - отозвалась она, не заметив ловушки, потому что Йетс расставил её профессионально.