Индиана Джонс и Дельфийский оракул

Посвящается Триш.

С особой признательностью к Люси Отрей Уилсон из «Лукасфильм», не смирившейся, когда жизнь Инди повисла на волоске.

Отважнее всех те, кто ясно прозревает и грядущую славу, и предстоящие опасности, но вопреки всему идут им навстречу.

Фукидид

Греция, Дельфы, 1922 год

Инди завис во тьме, будто ущербный месяц; проходившая под мышками веревка жгуче впивалась в грудь. Сверху что-то кричали, но невозможно было разобрать ни слова. Запрокинув голову, Инди едва разглядел в недосягаемой высоте входное отверстие, дающее света ничуть не больше, чем мерцание одинокой звезды.

– Дориана! – изо всей силы крикнул он. – Дай мне еще факел!

Голос прокатился в тесной расщелине гулким эхом; неизвестно даже, слышат ли его наверху. Почесав щеку о плечо, Инди вгляделся вниз. Окутавшее его со всех сторон чернильное покрывало тьмы вводило чувства в заблуждение, кружа голову и лишая ориентации. Не осталось ни верха, ни низа – одна лишь черная, липкая темень. В груди затаилось тошнотворное дрожание. Он закрыл глаза и перехватил веревку еще на долю дюйма повыше, не в силах отделаться от опасения, что она вот-вот оборвется, и черная бездна поглотит его вслед за первым факелом.

Не было ни пространства, ни времени – только притяжение земли да засасывающая пустота пропасти. Проведенные в подвешенном состоянии минуты казались долгими часами; свет и тепло мира обратились для Инди в эфемерный миф.

– Джонс, – прокричала Дориана.

Его имя эхом заметалось в узком колодце. Инди поглядел вверх и увидел приплясывающие отблески пламени. Факел опускался, медленно кружась туда-сюда. Веревка занялась от него огнем, конец ее извивался и потрескивал. Инди едва увернулся от пронесшегося возле уха факела, одновременно подхватив веревку и вцепившись в рукоять факела.

Крепко сжав рукоять в кулаке, Инди порывисто перевел дыхание, толчками сотрясавшее его грудь, и уставился в стену перед собой. Его охватили сомнения: вдруг это не та стена или он спустился слишком низко? Он дважды дернул за веревку, и ассистент Дорианы Думас спустил его еще на пару футов. И тут доска оказалась прямо перед ним. Косо выступая из стены, она чем-то смахивала на одинокий могильный камень посреди заброшенного погоста.

Вытащив из рюкзака четыре колышка и держатель для факела, Инди колотушкой загнал их в стену и уже собирался закрепить факел, когда доска вдруг привлекла его внимание. Подняв факел повыше, он склонился, чтобы рассмотреть ее получше.

Дориана говорила, что надпись забита грязью; прочесть ее можно будет, лишь подняв доску наверх и очистив; но перед глазами у Инди выстроились стройные ряды высеченных в камне знаков, образуя ясно читавшуюся надпись на древнегреческом. А уж с этим языком Инди проблем не знал.

Он быстро пробежал текст глазами, постигая смысл слов, и ощутил, как от волнения захватывает дух. Укрепив факел в держателе, он извлек из бокового кармана рюкзака блокнот и принялся торопливо набрасывать перевод. Невероятно! Они правы. Эти полоумные ублюдки знали, о чем говорят.

Он уже хотел крикнуть об этом наверх, но решил поберечь силы. Засунув блокнот обратно в рюкзак, Инди вытащил сетку и бережно натянул ее на доску, прежде чем привязать стягивающий сеть шпагат к крюку на конце веревки.

Покончив с этим, Инди приготовился вырубать доску из стены, когда охватывающая грудь веревка дернулась, уронив его дюймов на пять и больно впившись в кожу.

– Эй, какого черта?!

Эхо заметалось по расщелине. Теперь Инди находился прямо под доской и разглядел на стене следы работы. Кто-то не только очистил надпись, но и пытался откопать доску. Но кто же?

Веревка снова дернулась. Послышался угрожающий кряхтящий скрежет; Инди тут же понял, что к чему. Веревка перетерлась. Вытащив факел из держателя, Инди поднял его над головой.

– О, Господи!.

«Раз – и готово!» – промелькнуло в сознании. Зажав рукоятку факела зубами, Инди ухватился за веревку над разлохматившимся участком. И тут по расщелине эхом прокатился жуткий сухой щелчок – лопнуло сразу несколько прядей. Инди сжал пальцы мертвой хваткой.

Он болтался над пропастью, держась одной рукой, а разлохмаченный край натирал запястье. Инди потянулся к веревке другой рукой, факел опалил руку, и гримаса мучительной боли исказила лицо Инди. Пот лил с него в три ручья, застилая глаза.

Внезапно веревку дернули кверху, и она выскользнула из онемевших пальцев. Инди отчаянно выбросил вверх другую руку, но пальцы сомкнулись в пустоте.

И он рухнул в черную бездну…

Чикаго, за два года до этого

Под покровом густого сумрака сквозь тишину ночи крались по тесному переулку два человека. На плечах у них, покачиваясь в такт шагам, покоились два безвольно обвисших тела. Весенний ливень рушился в темные ущелья улиц, вода шумно бурлила в водостоках. Дальше, за углом, находилась тенистая аллея, куда они и держали путь.

Один из них, высокий и нескладный, при ходьбе то и дело подскакивал, будто пытался поудобнее пристроить на плече неподвижное тело. У другого, мускулистого крепыша, на поясе с обоих боков висело по мотку веревки, будто у альпиниста; да и двигался он со сноровкой бывалого скалолаза. Попав ногой в невидимую во мраке выбоину, он оступился и чуть было не полетел носом в землю,

несмотря на свою сноровку.

– Проклятье! – бросил он, восстанавливая равновесие. Дело близилось к концу, и он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Ты в порядке? – спросил длинный.

– В полнейшем. Давай-ка остановимся на минутку. Что-то мне не по себе.

Длинный бесцеремонно сбросил тело на землю, извлек из внутреннего кармана фляжку и протянул приятелю, но тот отрицательно покачал головой.

– Нет – так нет, – длинный пожал плечами и сделал изрядный глоток.

– Ты не очень-то увлекайся этим зельем, – прошипел крепыш с веревкой.

– Оно снимает трясучку.

– Еще минут пятнадцать, и все будет позади, – сказал второй и нырнул в тень здания. Тело по-прежнему висело на его крепком плече. Дойдя до угла, он внимательно огляделся. Несмотря на тревогу, он был настроен довести дело до конца.