Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии
Шрифт:
Кони кавалерии и верблюды находились во впадине между двумя гребнями; спешившиеся солдаты верблюжьего корпуса развернулись вдоль гребня самого южного отрога, так что их правый фланг находился со стороны пустыни. За верблюжьим корпусом, в центральной части гребня, разместилась спешившаяся кавалерия. Слева позицию занимала конная артиллерия. Остальная кавалерия ожидала своей очереди во впадине, за пушками.
В своем стремительном наступлении Осман вскоре столкнулся с этими войсками. Его истинные намерения по-прежнему остаются загадкой. Трудно сказать, было ли ему приказано атаковать египетскую бригаду, выбить с холмов кавалерию или спрятаться среди холмов Керрери, чтобы дальше действовать совместно с Али Вад-Хелу. Однако действия его были ясны: он не мог атаковать египтян, оставив позади своего левого фланга столь значительные кавалерийские силы. Поэтому он продолжал свое движение вдоль фронта зерибы. Держась вне зоны огня пехоты, придерживая свой правый фланг и продвигаясь на север, он наткнулся на Бродвуда. Этот офицер, который рассчитывал иметь дело с небольшими отрядами дервишей на их фланге, был неожиданно атакован силами в 15 000 человек, из которых многие
Дервиши, наступавшие в северо-восточном направлении, атаковали холмы Керрери по косой. Они немедленно охватили правый фланг конных войск, которые их удерживали. Как только стрелки дервишей захватили западный конец гребня и участок впадины между двумя отрогами, они не только охватили правый фланг, но и поставили под угрозу путь к отступлению тем, кто удерживал южный гребень, поскольку могли простреливать его из конца в конец. Как только стало очевидно, что южный гребень удерживать больше нельзя, полковник Бродвуд отвел конную батарею на восточный конец второго, то есть северного гребня. Как только это было исполнено, впадина попала под продольный обстрел противника, и кавалерия и верблюжий корпус, которые следовали за артиллерией, потеряли убитыми и ранеными около пятидесяти человек, а также многих лошадей и верблюдов. Стало совершенно ясно, что по этой каменистой местности дервиши пешком передвигаются гораздо быстрее, чем солдаты на верблюдах. Быстро продвигаясь вперед со скоростью около семи миль в час, не обращая внимания ни на артиллерийский огонь со стороны зерибы, ни на конную батарею, арабы быстро сокращали дистанцию между собой и своими врагами. В этой ситуации полковник Бродвуд решил отослать верблюжий корпус назад в зерибу под прикрытием огня канонерских лодок, которые, наблюдая за ходом сражения, спустились вниз по течению чтобы поддержать его. Расстояние, разделявшее противников, было менее 400 ярдов, и оно с каждой минутой сокращалось. Кавалерия выстроилась поперек восточного конца ложбины, который был ближе к реке. Орудия конной батареи вели равномерный огонь с новой позиции на северном гребне. Однако верблюжий корпус по-прежнему пробирался через неровную местность и был в большой опасности. Дервиши уже усеяли скалы южного отрога тусклым желтым роем и, не обращая внимания на снаряды, летящие на них сзади, со стороны зерибы, продолжали наступать. В тот самый момент, когда они увидели, что верблюжий корпус повернул к реке, они поняли, что те, кого они уже считали своей добычей, пытаются, как загнанные животные, укрыться за линиями пехоты. С тем инстинктивным пониманием войны, которое является наследием диких народов, вся их атака повернула направо, изменив направление с северного на восточное, и устремилась вниз по ложбине и вдоль южного отрога в сторону Нила, с явным намерением отрезать верблюжий корпус и загнать его в реку.
Это был критический момент. Командующему кавалерией показалось, что дервишам это вполне удается, и что следствием их успеха должно быть полное уничтожение верблюжьего корпуса. Все девять эскадронов кавалерии выстроились в состоянии боевой готовности. Британские офицеры были готовы к страшной атаке. Им предстояло столкнуться в лоб с толпами людей, бежавшими вниз по ложбине. Это могло отвлечь наступавших арабов и спасти верблюжий корпус. Но местность была неровная, а численное превосходство было на стороне противника. Египетские войска были готовы выполнить приказ, но этим дело и ограничивалось. В них не было того возвышенного энтузиазма, который ведет к победе более закаленных воинов. Тем не менее избежать этого маневра было невозможно. Верблюжий корпус уже приближался к реке. Тысячи дервишей уже быстро нагоняли его, двигаясь под прямым углом к линии его отступления, и его единственной надеждой было продержаться у берега, отстреливаясь от нападавших, пока не подойдет помощь. Чтобы задержать и ослабить атаку дервишей, кавалерия должна была предпринять отчаянную контратаку.
Но в этот критический момент на сцене появилась канонерка и внезапно открыла огонь из пушек, пулеметов Максима, скорострельных орудий и винтовок. Дистанция была короткой, эффект — потрясающим. Эта страшная машина, изящно скользившая по воде, — прекрасный белый дьявол, — была окутана клубами дыма. Обращенные к реке склоны холмов Керрери, усеянные тысячами наступавших дервишей, взметнулись вверх облаками пыли и каменных осколков. Атакующие дервиши повалились беспорядочными кучами. Те, кто был сзади, в нерешительности замерли. Прибытие еще одной канонерки решило дело. Верблюжий корпус, спешно двигаясь вдоль берега, миновал опасную точку, где его должны были перехватить, и устремился в укрытие, к зерибе.
Обманутые в своих надеждах, разъяренные солдаты Османа Шейх-эд-Дина обратились теперь против кавалерии и, в своем гневе забыв о быстроте и мобильности противника, стали преследовать неуловимые эскадроны на протяжении трех долгих миль по направлению к северу. Кавалерия, которой спасение верблюжьего корпуса принесло большое облегчение, заигрывала со своим могучим противником как бандерильо, который дразнит быка. Полковнику Бродвуду удалось заманить эту дивизию армии дервишей далеко от поля боя, где в ней так сильно нуждались.
Обе канонерки, проводив верблюжий корпус до зерибы, теперь вернулись, спустившись по течению, и возобновили атаку на арабов. Открыв плотный и точный огонь по тому их флангу, который находился со стороны реки, они отогнали их на запад, подальше от воды. Через образовавшуюся брешь Бродвуд и его эскадроны поскакали назад, чтобы присоединиться к основной армии.
Пока эти события происходили на северном фланге, продолжалась атака с фронта. Остатки «белых знамен» присоединились к центру, и все эти 14 000 двинулись против зерибы, постепенно расходясь, переходя к более рассеянному строю и замедляя шаг. Примерно в 800 ярдах от британской дивизии
Сирдар и его генералы были согласны в одном. Они должны занять Омдурман прежде, чем туда вернется армия дервишей. Они могли противостоять любому количеству дервишей, сколько бы их не вышло на равнину, однако уличные бои были бы совсем иным делом. Сейчас арабы были снаружи, в пустыне. Значительная часть их армии была еще дальше от города, у Керрери. Наши войска могли перемещаться по внутренней лини. Они должны были достичь Омдурмана первыми. Поэтому был отдан приказ немедленно двигаться к городу. Но сперва необходимо было провести разведку на высотах Сургэма, а территорию между зерибой и Омдурманом следовало очистить от дервишей, используя, если нужно, пехоту, но лучше при помощи кавалерии, так как это было бы быстрее. Для 21-го уланского полка снова нашлось дело.
Когда стрельба стихла, уланы выстроились у своих коней. Затем позади линии пехоты и батарей проскакали генерал Гатакр, капитан Брук и другие штабные офицеры, и позвали полковника Мартина. Последовало короткое совещание, был отдан приказ, мы все вскочили в седла и выровняли линию. Мы двинулись рысью, два или три патруля галопом вырвались вперед и поскакали к холмам, а весь полк последовал за ними, двигаясь огромным квадратом — нескладные коричневые фигуры на маленьких лошадках, со всех сторон увешанных флягами с водой, седельными сумками и прочим снаряжением, утратившие весь лоск мирного времени, но все же это был полк легкой кавалерии, участвующий в военной операции в боевой обстановке.
Гребень холма был всего в полумиле. Он оказался никем не занят. Скалистая масса Сургэма препятствовала обзору и скрывала огромный резерв, собравшийся вокруг черного знамени. Но к югу, между нами и Омдурманом, просматривалась вся равнина. Она была заполнена небольшими отрядами дервишей, человек по десять-двадцать, как пешими так и конными, переходившими с места на места. В трех милях дальше был виден широкий поток беженцев, раненых и дезертиров, двигавшийся от армии халифы к городу. Это зрелище пробудило в кавалерии самые свирепые инстинкты. Только разбросанные по равнине отряды, казалось, препятствовали ей немедленно броситься в погоню. Офицеру связи было велено передать сирдару по гелиографу, что гребень не занят, и что можно видеть несколько тысяч дервишей, бегущих к Омдурману. Мы стали ждать ответа и, обернувшись назад, на север, за фронтом зерибы, — там, где была отражена первая атака, — увидели какое-то серо-белое пятно шириной примерно в милю. Глядя в бинокль можно было различить детали: сотни маленьких фигурок, двигавшихся то кучками, то вразброс. Некоторые из них подпрыгивали, некоторые ползли; среди мертвых тел стояли несколько лошадей; немногие уцелевшие помогали тащить раненых. Затем гелиограф с зерибы заговорил, то вспыхивая, то затухая. Пришел важный приказ. «Наступайте, — передал гелиограф, — очистите левый фланг и всеми силами помешайте врагу вернуться в Омдурман». Это было все, но этого было достаточно. Вдали можно было различить, как сотни солдат противника входят в Омдурман. Их нужно было остановить, а заодно смести те небольшие отряды, которые усеивали равнину. Мы вскочили в седла. Местность казалась ровной и непересеченной, однако желательно было все же провести рекогносцировку. Были высланы два патруля. Один устремился к Омдурману и стал пробираться между рассеянными по равнине дервишами, которые стреляли из ружей и были очень возбуждены. Другой патруль, под командованием лейтенанта Гренфелла, был послан ознакомиться с характером местности дальше по гребню и на нижних склонах Сургэма. Он успешно выполнил это опасное задание. Вернувшись, они сообщили, что там, примерно в трех четвертях мили к юго-западу, проходит сухое русло (хор), и в нем, между полком и беженцами, засели около 1000 дервишей. Полковник Мартин, получив эту информацию, принял решение наступать и атаковать эти силы, единственные, находившиеся между ним и линией отступления арабов. Затем мы двинулись вперед.
Но все это время враг не сидел без дела. В начале сражения халифа поставил небольшой отряд, человек в 700, на правом фланге с самого края, чтобы прикрыть путь к отступлению в Омдурман. Это подразделение состояло исключительно из людей племени хадендоа под знаменем Османа Дигны, и им командовал один из подчиненных ему эмиров, который выбрал удобную позицию в мелком пересохшем русле. Как только 21-й уланский полк покинул зерибу, разведчики дервишей, разместившиеся на вершине холма Сургэм, оповестили об этом халифу. Они сказали, что английская кавалерия подходит, чтобы отрезать его от Омдурмана. Абдулла решил поэтому усилить свой правый фланг. Он немедленно приказал четырем полкам, каждый по 500 человек, которые были позаимствованы из тех сил, что стояли под черным знаменем, и которыми командовал эмир Ибрагим Халил, поддержать людей хадендоа в сухом русле. Пока мы ждали приказов на гребне, эти люди спешили на юг, двигаясь вдоль впадины, скрытые от нас отрогом холма Сургэм. Уланский патруль с риском для жизни обследовал русло в то время, когда его занимали еще только первые 700 хадендоа. Вернувшись назад, они доложили, что его удерживают около 1000 человек. Однако прежде, чем они успели вернуться к своему полку, это число возросло до 2700, но возможности узнать об этом у нас не было. Выслав эти подкрепления, халифа верхом на осле с небольшим эскортом отъехал от черного знамени и приблизился к пересохшему руслу, чтобы наблюдать за событиями. Он, таким образом, находился от этого места всего в 500 ярдах.