Индия. Тысячелетия и современность

Гусева Наталья Романовна

— А вот здесь Вишну в виде черепахи. Он спас все то, что утратили люди в дни потопа. О! Он всегда делал так много добра!

Меня очень привлекают красота и яркость, удивительная наивность и чистота литографий. В современной Индии они выпускаются миллионными тиражами. Им вручена историей эстафета традиционного обучения неграмотных людей методом «показа и рассказа». До появления типографий эту роль играли изображения на фресках, храмовых фризах и стенных завесах.

Продавец полюбовался Вишну и продолжал:

— А вот здесь, взгляните, он нарисован в виде карлика. Он…

— Спасибо, спасибо. Пожалуйста, заверните их мне аккуратно, чтобы не помять и не порвать.

— Хорошо, сейчас. Вы покупаете

все?

— Да, конечно.

— Спасибо. Сейчас заверну. А знаете, скоро придет час, когда Вишну снова появится на земле?

— Да?!

— Да. Но теперь он будет всадником на белом коне и опять избавит мир от зла. Слишком много зла повсюду, слишком уж много! И вьетнамцев убивают, и немцы воевали со всем миром…

Поистине незабываемы улицы Старого Дели! Да и дома здесь особенные: каждый не такой, как соседний, — то с галерейками, то без них, то с балкончиками почти у каждого окна, то с одним балкончиком на весь фасад, то узкий и высокий, то низкий и широкий. У одних домов верхние этажи нависают над нижними, у других — отступают вглубь; у одних — множество дверей и лестниц, уходящих прямо в толщу стены, у других — одна дверь, ведущая в коридор, который выходит во внутренний двор. И все это стоит тесно-тесно, город застроен хаотически, улицы выбегают то к храмам, то к мечетям, переулки часто начинаются из-под арок, и это создает иногда такие световые эффекты, от которых просто нельзя оторвать глаз.

Здесь нет особняков-модерн с их садами, двойными воротами, с надписями «въезд» и «выезд», с их изолированной жизнью и обилием машин новых марок в гаражах. Здесь все все знают друг о друге, все живут бойко, шумно, многословно и просто. Когда в Новом Дели гаснут огни и во мраке светятся только традиционные фонари-шары над воротами, когда там наступает тишина, здесь на улицах продолжает толпиться народ, идет торговля снедью и фруктами, продавцы до утра сидят или спят возле своего товара, озаренного ярким сиянием карбидных ламп, с вокзала и на вокзал спешат люди…

Словом, надо ставить точку, потому что о Дели кто-нибудь должен написать отдельную книгу.

«Рука ремесленника всегда чиста»

От представлений о жизни индийского общества неотделимо представление о кастах. О кастах высоких и низких, «чистых» и «нечистых», дваждырожденных и однаждырожденных, прикасаемых и неприкасаемых и т. д.

На протяжении всего периода исторического существования каст неоднократно члены «низких» каст пытались повысить свой социальный статус, боролись за свои человеческие права, даже меняли веру, принимая буддизм, ислам, христианство. Но это не изжило самого института касты. Он менял свое лицо, приспосабливаясь к общественно-историческим изменениям в жизни народа Индии, но оставался как характернейшая черта структуры общества, отличающая его от общества любой другой страны.

Колонизаторы поддерживали кастовое деление, мешавшее единению народа в борьбе за независимость, и их примеру следуют и в современной Индии те силы, интересам которых служит сохранение кастовых противоречий и кастового изоляционизма.

Наукой все еще не уточнены временные границы возникновения каст. Предполагается, что это прежде всего связано с исторической дифференциацией труда и специализацией тех или иных мелких племен или родовых групп в области той или иной профессии. Древние государственные образования, как с военно-демократическим, так и монархическим строем, существовали

на территориях, населенных самыми разными по своей этнической принадлежности и культуре, да и по своей численности, народами. И, видимо, положение высоких каст стало прежде всего привилегией завоевателей — арьев, которые во II тысячелетии до н. э. (а возможно, и раньше) волна за волной проникали в северо-западные области Индии из соседних стран. Оседая в долине Инда и его притоков, захватывая здесь земли и власть и растекаясь отсюда по долинам других рек к востоку и югу, они оберегали себя от слишком интенсивного смешения с местным населением целой системой всяческих запретов, начиная от самого важного — заключения взаимных браков — и кончая менее существенными — совместной еды, пребывания в одном помещении и даже взаимных касаний. Правда, совсем отгородиться не удавалось — были и смешанные браки, было и причисление местных князьков, воинов и богатых торговцев к высоким кастам, было и многое другое, что разрушало стены, возводимые между народами, родами, кастами, но все же в целом система запретов общения и смешения развивалась и усложнялась и явилась одной из важнейших основ религиозно-философской системы, известной под названием индуизма.

Обычно спрашивают: «Как же существовал институт таких строгих кастовых изоляционистских запретов? Значит, ни ремесленники, ни уборщики, ни члены других средних и низких каст не могли поддерживать даже деловых контактов с членами высоких? Как же жили и те и другие?»

Эти вопросы интересны тем, что сами в себе содержат ответы. Именно необходимость «жить и тем и другим» вносила свои коррективы в древнеиндийское обычное право, в устав кастовых взаимоотношений, в предписания, касающиеся осквернения и очищения.

В середине I тысячелетия до н. э. в Индии начала развиваться особая ветвь литературы — начали создаваться трактаты, называемые дхармасутры, или дхармашастры, т. е. «правила (руководства) законов жизни». Эти трактаты были необходимым следствием исторических процессов, которые происходили в Индии той эпохи, и прежде всего процесса складывания крупных государств с вытекающей отсюда потребностью унифицировать и упорядочить жизнь их населения. До нас дошло много таких сутр и шастр — как полностью, так и в отрывках, — и читать сейчас эти памятники давно прошедшей жизни бывает подчас интереснее, чем любой роман.

Перед нами встают картины кипения базаров, крика яркой уличной толпы, споров из-за денег, скота или земли и принятия судьями решений в соответствии с указаниями дхармасутр. Как бы вновь. облекаются плотью воины, цари, жрецы, придворные купцы, гетеры, скоморохи, сборщики податей, пастухи, ростовщики, земледельцы и бесчисленные ремесленники. Ремесленники городские и сельские, принадлежащие царю, и свободные, продающие и меняющие свои товары, платящие подати и избавленные от них, по-разному ценимые и по-разному живущие.

В течение многих тысячелетий ремесленник — ткач и ювелир, гравер и оружейник, резчик по камню и дереву, изготовитель художественного стекла и гончарных изделий, вышивальщик и плетельщик — оставался одной из главных фигур индийского общества, одним из главных созидателей индийской культуры.

В древний Вавилон и Египет, в Китай по Великому шелковому пути, в Римскую империю, в страны Юго-Восточной Азии, по морю и суше вывозились из Индии предметы ее ремесла. Гранильщики камней прославили на весь мир алмазы Голконды, изделия резчиков по слоновой кости украшали дворцы правителей всех стран, златотканая индийская парча была одинаково желанным подарком для жен и возлюбленных всех знатных и богатых людей земли. Сказки, притчи и песни, восхвалявшие несравненное искусство ремесленников Индии, растекались по караванным дорогам, звучали на базарах, достигали и храмов, и дворцов, и лачуг.