Иней и серебро
Шрифт:
— Я сообщу об этом нашему общему знакомому. Ему прибавится работы, но, думаю, не впервой. На всякий случай… не удаляйтесь от меня на перроне, пока не придёт служебная машина.
Видя, как милорд Кенхельм расстёгивает пиджак, я с замиранием сердца поняла, что таким образом он облегчает себе доступ к оружию.
Замедливший ход экспресс остановился. Снаружи полыхал закат последнего дня сентября. Стюард с улыбкой помог вынести наши чемоданы, Одхан шёл впереди и на выходе из вагона подал мне руку, не забывая посматривать по сторонам.
— Нас встречают, всё нормально. — Произнёс он, указывая на тонированную чёрную «Ауди» в парковочной зоне за полосой перрона.
Оттуда
Я с облегчением шагнула вперёд, сделав выводы, что стрельбы или чего-то подобного не предвидится, как вдруг…
…чувствуя предательскую слабость в ногах, и выпустив руку спутника, я задохнулась от нехватки воздуха и начала медленно оседать на гладкий мрамор перрона прямо у входа в вагон.
С моих губ против воли сорвался невнятный и бессвязный лепет:
— Пожалуйста… я сделаю всё, что вы скажете… только выпустите меня отсюда…только скажите, где Меллан и что с ним… пожалуйста…
Нет, я не была ранена.
Сейчас я видела вокруг себя только стальные прутья клетки, и лицо Энны Авейон. Я знала, что она мертва, но ничего не смогла с собой поделать.
Причина моего странного для окружающих поведения подошла к дверям вагона с левой стороны, мило щебеча. Целых две причины: две Тёмные эльфийки, совсем молодые, насколько можно судить по цвету их кожи. Студентки или туристки, с изумлением взирающие на Светлую эльфийку, отпрянувшую от них, как от драконовой тени. Немедленно отреагировал милорд Одхан, успевший меня подхватить и не дать позорно сесть наземь.
— Мирна! — с беспокойством спросил он. — Что такое?..
— Вам помочь? — глубоким нежным голосом пропела одна из дроу.
— Нет. Спасибо!
Не знаю, что она обо мне подумала. Этот непередаваемый тембр женского голоса, свойственный Тёмным эльфийкам, не пробудил во мне ничего, кроме ужаса и ненависти.
— Всё в порядке, дамы. Благодарю вас. — Повернулся Одхан к эльфийкам.
Между тем, его взгляд не был расслабленным или равнодушным. Когда Тёмные вошли в вагон, милорд Кенхельм быстро кивнул в их сторону:
— Знакомые лица?
— Нет-нет-нет… — продолжала лепетать я. — Вы не понимаете… я боюсь их всех.
— Идёмте к машине. Возьмите меня под руку.
Я подчинилась, чувствуя, что по спине под шёлковой блузкой стекают струйки пота.
— Представьте себе, я понимаю вас, Мирна. В Ирландии я видел достаточно, чтобы составить впечатление о многих Тёмных эльфийках и разделить мнение некоторых мужчин-дроу, заказывающих для будущей невесты эльфийские браслеты, как само собой разумеющееся — чтобы держать её под контролем, когда будет нужно. Я могу только догадываться, что вы пережили… Но жизнь продолжается, и могу вам обещать — никто из них до вас не доберётся.
Видя, что бледность с моего лица уходить не торопится, милорд Кенхельм остановился, развернул меня лицом к себе и очень осторожно приподнял мой подбородок пальцем:
— Всё позади. В качестве лекарства могу устроить вас в детский сад диаспоры дроу. Будете гонять их детишек и получите огромное удовлетворение, раздавая шлепки и подзатыльники!
Невольно я рассмеялась, представив себе соответствующую картину.
Застройка Ait na Сumhaсhta, как и многих чисто эльфийских городов, сильно отличается от человеческих. У нас нет улиц, есть кварталы с номерами домов. Особняки или дома знати обычно имеют имена собственные. Кварталы разбегаются от центра широким веером, а центр — это резиденция
Особняк семьи Кенхельм можно было скорее назвать большим домом: он был выстроен отнюдь не в общепринятом в этой части города «раннем колониальном» эльфийском стиле, распространённым после Сопряжения. Видимо, его построили позже лет на пятьдесят.
Я бы определила дизайн дома как близкий к человеческому стилю «прованс»: тёплые пастельные тона, разбавленные тёмной окраской перил и кованых деталей декора, искусственно состаренные поверхности, всеобщая лёгкость и отсутствие даже минимального намёка на вычурность. Никаких чрезмерно ярких красок и отдельных акцентов на фрагменты интерьера. Моя мама, наверное, неодобрительно сморщила бы нос и сочла бы общий стиль особнячка проявлением глубокой провинциальности.
— Вы устроитесь в гостевой спальне на втором этаже. Она достаточно большая, окна выходят во внутренний двор, а потому не стоит опасаться случайных снимков мощной аппаратурой через окно.
Я поблагодарила хозяина дома и, как ни крути, моего тоже. Надо отвыкать спать со светом, но, пожалуй, не сегодня…
… в том номере отеля «Дилан» мы занимались любовью перед зеркалом в ванной комнате. Я опиралась руками на раковину для умывания, разглядывая наше отражение в начинающем запотевать зеркальном стекле, любуясь зрелищем и одновременно — смущаясь. Левой рукой Меллан поддерживал меня за талию, правой — слегка оттягивал мою голову назад, запустив пальцы в волосы. Наши взгляды встретились в зеркале, Меллан смотрел на меня своими серебристо-серыми глазами, даже не моргая, и эта немая дуэль завораживала. Он заполнял собой всю меня, двигаясь медленно и мучительно, и там, внутри, мои мышцы трепетали от сладкого томления. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не выпустить стон, но это было бесполезно — умоляющий стон вырвался наружу. Наши тела покрылись испариной и, как мне казалось, каждое малейшее движение грозило закончиться неумолимым взрывом, ведущим к наслаждению.
— Я больше не могу… — сбивчиво шептала я, пытаясь совершить это последнее движение, и теснее прижимаясь попкой к Меллану.
— Можешь! — со смехом отвечал тот, перестав двигаться совсем.
На краткий миг, показавшийся бесконечным, мы замерли оба, и вот — одним-единственным, быстрым и резким, движением, Меллан подарил мне ожидаемую разрядку. Мой мир как будто сотрясался в сиянии огненного шара, который обжигал, заставлял кричать и биться в руках того, кто дал мне возможность прочувствовать саму себя до потаённых глубин сознания.
… и новый фрагмент сна, отнюдь не такой восхитительно-острый, как этот… Мы выходим из отеля, лорд Глоудейл открывает мне дверь авто…
— Меллан, а где моя сумочка?
Ответ с лёгкой улыбкой:
— Не будем возвращаться, малышка. Сегодня она тебе не нужна…
…и даже зажжённый в спальне свет не помог уйти от мысли, что сумочка с моим айтелом была оставлена в номере «Дилана» намеренно.