Инферно
Шрифт:
Лэнгдон перешёл к слайдам, показывающим в подробностях Рвы пороков и провёл аудиторию через рвы, один за другим.
– Сверху вниз мы видим: соблазнители, которых секут хлыстом демоны… льстецы, плавающие в человеческих экскрементах… священники-мздоимцы, зарытые наполовину, ногами кверху… колдуны с головами, развёрнутыми назад… продажные политики во рвах с кипящей водой… лицемеры в тяжёлых свинцовых плащах… воры, которых кусают змеи… раздающие советы мошенники, пожираемые пламенем… сеятели раздоров, разрываемые на части демонами… и наконец,
– Скорее всего, Данте припас для лжецов этот последний ров потому, что распространение о нём множества лживых слухов привело к его высылке из любимой им Флоренции.
– Роберт? Это был голос Сиенны.
Лэнгдон тут же вернулся мыслями к настоящему.
Сиенна испытующе на него уставилась.
– В чём дело?
– В нашей версии Карты, - возбуждённо сказал он, - живопись изменена! Он выудил проектор из кармана пиджака и встряхнул его с силой, насколько это позволяло ограниченное пространство. Громко заколотился запускающий шарик, но этот звук заглушили сирены.
– Тот, кто создал это изображение, изменил порядок следования уровней во Рвах пороков!
Когда устройство снова засветилось, Лэнгдон направил его на плоскую поверхность перед ними. Возникла Карта ада, ярко выделявшаяся в тускло освещённом окружении.
– Боттичелли на поверхности биотуалета, - со стыдом подумал Лэнгдон. К сожалению, это было наименее изящное место, где когда-либо демонстрировали Боттичелли. Лэнгдон окинул глазами все десять рвов и возбуждённо закивал.
– Ну точно, - воскликнул он.
– Всё не так! Последний ров пороков должен быть заполнен больными, а не людьми, зарытыми вверх ногами. Десятый уровень - для лжецов, а не для священников-мздоимцев!
У Сиенны был заинтригованнный вид.
– Но зачем кому-то понадобилось это менять?
– Catrovacer, - прошептал Лэнгдон, разглядывая маленькие буквы на каждой ступени ада.
– Я не думаю, что это что-то означает.
Несмотря на травму, которая стерла у Лэнгдона воспоминания последних двух дней, он чувствовал, что сейчас его память прекрасно функционирует. Он закрыл глаза и воспроизвел две версии Карты ада в своей голове, чтобы сравнить их отличия. Изменений в Рвах порока было меньше, чем ожидал Лэнгдон…и все-таки он ощутил, как будто пелена внезапно опустилась перед ним.
Внезапно все стало совершенно ясно.
Ищите и обрящете!
– Что это значит?
– допытывалась Сиенна.
У Лэнгдона высохло во рту.
– Я знаю, почему я во Флоренции.
– Знаешь?!
– Да, и я знаю, куда мне следует идти.
Сиенна схватила его за руку.
– Куда же?!
Лэнгдон будто только что стал на твердую землю с того момента, как проснулся в больнице.
– Эти десять букв, - прошептал он.
– На самом деле они указывает на точное место в старом городе. Там все ответы.
– Где в старом городе?!
– требовала Сиенна.
– Что ты узнал?
Звуки смеющихся голосов послышались на другой стороне передвижного туалета. Еще одна группа студентов-художников проходила мимо, шутя и болтая на различных языках. Лэнгдон осторожно выглянул из-за кабинки, наблюдая за ними. Затем посмотрел нет ли полиции.
– Нам нужно идти. Объясню по пути.
– По пути?!
– Сиенна покачала головой.
– Нам никогда не пройти через Римские ворота!
– Жди тридцать секунд, - сказал он, - затем следуй за мной.
С этими словами Лэнгдон выскользнул наружу, оставив своего нового озадаченного друга в одиночестве.
ГЛАВА 21
– Простите!
– Роберт Лэнгдон погнался за студентами.
– Извините! (ит.)
Они обернулись, и Лэнгдон осмотрелся вокруг как потерявшийся турист.
– Как мне найти Государственный институт искусств?
– спросил Лэнгдон на ломаном итальянском.
Татуированный парень равнодушно выпустил клуб дыма от сигареты и ехидно ответил:
– Не говорим по-итальянски.
– У него был французский акцент.
Одна из девушек, сделав замечание своему татуированному другу, вежливо указала на спуск к длинной стене около Римских ворот.
– Pi? avanti, sempre dritto.
– Прямо перед вами, - перевел Лэнгдон.
– Спасибо.
Как было задумано, Сиенна незаметно появилась из-за передвижного туалета. Стройная тридцатидвухлетняя женщина подошла к группе, и Лэнгдон приветливо положил свою руку ей на плечо.
– Это моя сестра Сиенна. Она преподаватель живописи.
Татуированный парень пробормотал: - TILF.
– И его друзья засмеялись.
Лэнгдон не обратил внимания.
– Мы приехали во Флоренцию, чтобы провести год обучения за границей. Можем ли мы войти внутрь с вами?
– Конечно, - улыбнувшись, ответила итальянская девушка.
Когда группа проходила рядом с полицией возле Римских Ворот, Сиенна начала разговор со студентами, в то время как Лэнгдон, сутулясь, исчез в середине группы, пытаясь не попасться на глаза.
– Ищите и обрящете, - думал Лэнгдон. Его пульс подскочил от волнения, когда он представил десять Рвов порока.
Catrovacer. Находясь в центре одной из самых загадочных тайн мира искусств, Лэнгдон понимал, что эти десять букв - многовековая загадка, которая до сих пор не решена. В 1563 году, эти десять букв использовали для написания сообщений высоко на стене, внутри знаменитого Палаццо Веккио. Изображенные на высоте в сорок футов, они были едва различимы без бинокля. Столетиями они оставались скрытыми у всех на виду, пока в 1970-х не были обнаружены теперь уже известным специалистом по живописи, который потратил десятилетия, пытаясь раскрыть их смысл. Несмотря на многочисленные теории, значение сообщения и по сей день остается загадкой.