Информатор
Шрифт:
— Утром.
— Отправь его как можно скорее.
— Считай, что уже выполнено, — ответила Бриден. — Сообщи, если понадобится что-нибудь еще. Ты же знаешь — я все сделаю.
— Спасибо. Я еще с тобой свяжусь.
Закончив разговор, Монро отправилась в лабораторию, где встретилась с экспертом, получила результаты анализа, снимок упаковки и таблетку, а также две страницы распечатанного текста.
— Если коротко, — сообщил он, — то это гидрохлорид мефлокина. Он продается под названием «лариам» как противомалярийный препарат, действующий на внутриклеточные формы возбудителей малярии. Этот препарат принимают и в профилактических целях.
Все совпадало: после приступа малярии Эмили
В отеле Монро позвонила в офис Бэрбанка, и, к ее удивлению, ее соединили не с секретарем, а сразу с ним лично.
— Мишель, — несколько вкрадчиво проговорил он, и у нее сложилось впечатление, что ради разговора с ней он прервал общение с кем-то другим, — я никак не ожидал услышать от вас новости так быстро. Они хорошие?
— Пока еще рано судить, — ответила она. — Я сделала в Европе все, что планировала, и через пару дней отправляюсь в Африку. Как мы и договаривались, я ставлю вас об этом в известность.
— А куда конкретно вы собираетесь? — поинтересовался он.
— Я начну с Камеруна и Габона, а там надеюсь сузить район поисков.
— Камерун. Габон. — В его голосе зазвучал металл. — Насколько нам известно, Эмили не покидала Намибию. Тогда почему вы едете не туда?
Губы Монро раздвинулись в деланой улыбке, будто она беседовала с клиентом лицом к лицу, и она выдержала паузу.
— Мистер Бэрбанк, вы подрядили меня на выполнение этой работы, потому что до сих пор найти вашу дочь никто не смог. Я ставлю вас в известность о своих действиях, так как по контракту просто обязана это делать. Что касается всего остального, то либо вы позволяете мне заниматься этим делом и не пытаетесь мной руководить, либо поручаете поиски дочери другому человеку.
— Вы правы, — признал он. — Прошу меня извинить. Но я действительно очень переживаю. Так когда вы уезжаете?
— Я забронировала билет на послезавтра.
— Я хочу, чтобы вас сопровождал Майлз Брэдфорд, — объявил он.
Ее удивило не само это заявление, а то, что оно последовало так быстро.
— Я буду ждать его в Дуале, — отозвалась Монро. — Ему потребуются визы. Он не успеет получить их и оказаться здесь до вылета.
— Перенесите рейс. Он будет во Франкфурте не позднее чем через неделю. Вы назвали Габон и Камерун — у него будут визы. В общем, вы полетите в Африку вместе.
Монро, закрыв глаза, крепко сжала в руке трубку и постаралась успокоиться.
— Если вы на этом настаиваете, пусть будет так. Это ваши расходы, мистер Бэрбанк, и ваше время.
Она повесила трубку и выругалась про себя.
Наспех побросав в рюкзак свои вещи, она повесила на дверь табличку «Не беспокоить». Спустившись вниз, она заплатила за пять дней вперед и оставила поручение сохранять до ее возвращения все сообщения и посылки, если таковые будут приходить на ее имя. Брэдфорд сам напросился — это его деньги и его время. Он вполне мог оплатить ее катание на сноуборде в Альпах, пока она ждала приезда этого чертова соглядатая по имени Майлз.
Она
Через четыре дня Монро вернулась во Франкфурт. В отеле ее ждала посылка от Кейт и факс из офиса Бэрбанка, извещающий о прилете Майлза Брэдфорда.
Поднявшись в номер, Монро присела на край кровати с конвертом в руках. Она долго на него смотрела, не в силах заставить себя распечатать, потом бросила на кровать и подошла к окну. По реке двигались суда, а по ухоженной, стерильно чистой набережной прогуливались парочки.
Созерцание этой идиллии за окном зародило в ней серьезные сомнения относительно разумности заключенного ею контракта. Отказ от него означал бы поражение, но от этого никто не застрахован. Непрерывная череда побед должна была рано или поздно прерваться, и данное дело в этом плане ничем не хуже прочих.
Возвращение в прошлое не могло не случиться. В последние девять лет ей как-то удавалось балансировать на канате, натянутом между безумием ее авантюр и блеском, обусловленным их успехом, но черная пропасть всегда была рядом и постоянно манила.
Работа позволяла ей сохранять рассудок и держала канат, перекинутый через эту пропасть, натянутым. Она не испытывала страха перед заданием Бэрбанка и тем, куда оно могло бы ее завести, не пугало и содержимое конверта, хотя оно и олицетворяло само прошлое. Монро боялась неопределенности, того, с какой стороны пропасти она окажется, если вдруг сорвется с каната. Она полагала, что ее возвращение в Африку состоится, только когда здесь ей уже станет все безразлично.
Монро подошла к кровати, взяла конверт и вскрыла. Возможно, ее никогда не посетит безразличие и умиротворение так и не станет ее уделом, может, она будет странствовать вечно. Carpe diem. [10] Она высыпала на покрывало три артефакта из своей прошлой жизни: камерунский вид на жительство, сертификат о прививках и поддельный испанский паспорт.
Глава 5
Монро была согласна с Ричардом Бэрбанком в том, что из восьми человек, на которых он предоставил досье, для выполнения предстоящего задания лучше всего подходил именно Майлз Брэдфорд, особенно учитывая его послужной список, изобиловавший подробностями работы в самых разных и подчас весьма небезопасных странах. Однако в описании его жизненного пути практически отсутствовали сведения, характеризующие его как человека. Она только уяснила, что он бывший спецназовец лет тридцати пяти, теперь занимающийся обеспечением безопасности в особо сложных ситуациях.
10
Лови момент (лат.).
Людей, подобных ему — бывших военных, продававших за деньги свои специфические умения и навыки, — она всегда считала наемниками. И само это слово вызывало у нее такое же уходящее своими корнями в прошлое отторжение, как и камерунские документы, которые она запихнула в рюкзак.
Монро приехала в аэропорт Франкфурта задолго до прибытия рейса из Далласа. Устроившись за стеклянной стеной, отделявшей встречающих от зала получения багажа, она заметила Брэдфорда, как только тот появился. Коротко стриженные рыжеватые волосы, холодные зеленые глаза, средний рост, однако сам по себе не середнячок. Плащ подчеркивал спортивное телосложение, в движениях сквозила уверенность человека, знающего, что ему нужно, и никуда не спешащего. При нем была лишь ручная кладь, представленная небольшой дорожной сумкой на колесиках, а потому он и не стал останавливаться у багажной карусели.