Информаторы
Шрифт:
И вновь на память пришел тот летний день, его дикая зависть по отношению к своему армейскому приятелю.
«Куда ж ты полез тогда, Гриня! — горько сказал он сам себе. Но Парфен был не из тех людей, кто долго бьет кулаком себя в грудь. — Интересно, кто же нас тогда вложил? — вновь припомнилась ему прошлая забота. — Чалый или… или Костя? Но зачем все это Косте? Потерять все, уйти в бега? А Саньке Чалому? Может, я чего-то не знаю?»
Машина замедлила свой бег и остановилась перед
Кабинет, в который привел его Тарасов, был примерно такой же, как и тот муровский, в котором он допрашивал его по делу об убийстве Улыбки. Разве что компьютера тогда не было. Или был? Парфен не стал копаться в памяти и вспоминать столь несущественную деталь.
— Ну, теперь слушай, — Тарасов закурил и прошелся по кабинету. — Операция входит в завершающую стадию. Сейчас ты звонишь полковнику Семагину и договариваешься о встрече. Вернее, это он тебе должен назначить встречу.
Парфен сидел в кафе «Лира» уже больше получаса и который раз нетерпеливо поглядывал на часы. Прошло больше десяти минут после назначенного времени, и настроение парня ухудшалось с каждой новой минутой ожидания.
«Неужто все напрасно? Неужто этот пес не придет?!» — ругая последними словами полковника, Гришка чуть не кусал губы от злости. Фантазия рисовала мрачные картины: вот Тарасов разводит руками и, тяжко вздохнув, объявляет, что операция сорвалась по его, Гришкиной, вине, и, значит, топать ему опять на зону.
«Водки, что ли, заказать? Нажраться напоследок? Потом долго не придется! — грустно подумал он, выливая в себя остаток пива из бутылки. — Может, я не понял чего? Может, не та «Лира»?.. Да нет, на этом перекрестке только одно кафе с таким названием!»
Он уже собрался встать и уйти, как увидел мужчину в салатного цвета дутой куртке и норковой шапке-обманке, направляющегося к нему решительным шагом.
— Молодой человек, вас не Григорием зовут? — поинтересовался он, внимательно изучая его лицо.
Григорий в свою очередь смотрел на присевшего напротив него человека.
Лет пятидесяти, может, чуть старше. Взгляд внимательный, настороженный. Губы сжаты в тонкую нитку. Гладко выбрит, несмотря на поздний вечер.
— Вы ждете кого-нибудь?
— Аркадий Федорович? — в свою очередь поинтересовался Парфен, хотя уже был абсолютно уверен в том, что перед ним полковник Семагин из ГУВД Москвы. Именно тот человек, которого он с таким нетерпением ждал. Почему-то именно таким он и представлял его.
«Интересно, извинится гражданин полковник за опоздание?» — неожиданно промелькнула в голове совершенно лишняя шальная мысль.
Извиняться полковник не стал.
— Рассказывай, что произошло.
— Гаишники на дороге тормознули, говорят, рейд у них там какой-то. Капитан…
— Дальше! — нетерпеливо перебил его Семагин, губы при этом он умудрился поджать в еще более тоненькую полоску.
— Короче, Славу со стволом взяли. А с ним еще одного…
— Кто, где взял? — полковник стрелял вопросами, сопя в обе ноздри. Его, надо полагать, здорово бесила Гришкина бестолковость. — Куда взяли?..
— Гаишники обыскали их…
— Дальше!
— Вызвали оперов из МУРа, те их увезли.
— Ясно. Когда это произошло?
— Где-то три часа назад.
— А почему только час назад мне позвонил?
— Так меня тоже не сразу выпустили! Пока помурыжили…
— Ясно, — полковник побарабанил короткими пальцами по столу, что-то соображая. Затем вновь вскинул пытливый взгляд на Гришку.
— А ты со Славой работаешь?
— Да.
— Короче, о нашей встрече — никому! Понял?
— Ясно.
— Ну, бывай.
После чего полковник решительно поднялся и быстро вышел из кафе. Гришка так и остался сидеть за столом. Он смотрел в спину уходящему человеку и чувствовал в душе ужасную опустошенность. Ему еще не верилось, что это конец его злоключений.
Минут через пять за его столик сел Тарасов.
— Ну все, порядок, сейчас освободим тебя от аппаратуры, и можешь катить домой. Завтра позвонишь в половине первого. Я скажу тебе, что делать.
— А что, разве это еще не все? — невольно вырвалось у Гришки.
— Все, все, — успокоил его Олег Андреевич. — Только перед тем, как тебе исчезнуть из Москвы, нужно кое-какие дела уладить. Документы и все прочее.
Что это за «все прочее», Гришка уточнять не стал. С него вполне хватило и того, что сказал капитан.
В машине, стоявшей неподалеку от входа в кафе, спецы сняли с него микровидеокамеру и забрали диктофон.
— Все тютелька в тютельку, — радостно сообщил молодой рыжеволосый парень капитану. — Лучше, чем на «Мосфильме»!
— Ты понял про завтра? — напомнил ему на всякий случай Тарасов.
Гришка кивнул головой и поспешил оказаться на свежем воздухе.
Один.
Машина с федералами уехала, а Парфен еще минут пять стоял и смотрел ей вслед. Затем оглянулся вокруг, словно еще не веря, что он отныне принадлежит сам себе и больше никому. Никто не позвонит и не скажет: «Волдырь! Через полчаса там-то и там-то, ствол наготове!»
На глаза ему попалась уличная дворняжка, суетливо озиравшаяся по сторонам. Бедняга поджала хвост и, на секунду остановившись, засеменила дальше.