Ингуши
Шрифт:
Жилая башня — «галы» — в селении Тергим (Нагорная Ингушия) с двором, обнесенным каменным забором (стр. 89).
Если мы остановимся на делах о кражах, то и тут увидим, что еще в старые времена ингуши успели разработать до тонкости перечень различных по степени важности краж и установить за них различные наказания. Кража считается тем важнее, и наказание за нее тем строже, чем дальше забрался вор во владения хозяина. Самым средоточием этих владений считалась та часть «жилой комнаты» (во втором этаже горного ингушского дома-башни), которая находилась за чертой матицы, или по-ингушски «гейбы», т.-е. балки, проходившей ниже потолка поперек комнаты и делившей ее на две части. В этой самой священной части жилой комнаты находился среди пола очаг, на котором разводили огонь. Никаких труб тогда еще не было, и топили по-черному. Каждый вечер хозяйка сгребала железной лопаткой жар на очаге в кучу и, прикрыв сверху золой, приговаривала: «Дай
За кражу во внешней части жилой комнаты (т.-е. между входом и матицей — «гейбы») вор платил уже только 7 коров, 1 быка, 1 кусок шелка, резал барана и возвращал украденное втройне. Рассказывают, что эту плату должен был отдать дед одного из теперешних горцев, укравший всего только нитки для чувяков.
За кражу из конюшни, хлева (в первом этаже дома-башни) или какой-нибудь надворной постройки полагалось уплатить 3 коровы, 1 быка, 1 кусок шелка, втрое за украденное и зарезать барана. Наконец, за кражу с поля или с пастбища — всего одну корову, тройную стоимость украденного и того же непременного барана.
Чтобы получить возмещение за покражу, прежде всего, конечно, надо было уличить вора в преступлении. Для этого потерпевший выбирал 2–4 человек в качестве посредников и посылал их к подозреваемому с требованием дать немедленно имущественный залог и согласиться на разбор дела на суде. Если подозреваемый отказывал в даче залога, то на следующий же день назначалось нападение на его дом (об этом см. рассказ на стр. 69–70), и залог старались захватить силой; так, у одного ингуша, деда рассказчика, в его отсутствие украли из башни одну косу, 3 мерки зерна и на три рубля меди. Потерпевший, подозревая некоего Курса из селения Тумги, дрался с ним и попортил ему шашкой нос. Раненый, однако, указал на настоящего вора. По поводу ранения собрался суд и постановил взыскать с обидчика в пользу раненого 6 коров. Между тем, настоящий вор бежал на плоскость, в Назрань. Тогда потерпевший от кражи забрал земельный участок беглеца. Много лет спустя его родственники просили сына потерпевшего вернуть им землю. Тот предложил уплатить за украденное по закону. Но потомки вора оказались не в состоянии сделать это, и земля осталась за рассказчиком.
Подозреваемый в краже может очиститься от подозрения, дав присягу в храме вместе с 5 «соприсяжниками», из которых 2 должны быть его родственниками-однофамильцами, или одну из других очистительных присяг.
Мы перечислили только самые важные случаи, которыми занимался и занимается еще и сейчас ингушский суд, но и сказанного достаточно, чтобы читатель мог видеть, что страх открытого нападения, объявления «войны» со стороны одного рода другому и заставляет ингушей подчиняться этому добровольному суду посредников как в кровных, так и в тяжебных делах. Именно под влиянием страха нападения виновные стараются склонить враждующую сторону к примирению, точно выполнить приговор суда и т. д.
Чтобы понять это, давайте, читатель, окинем беглым взглядом ингушскую историю. У ингушей до сих пор не было своей государственной власти, и защита с оружием в руках своей жизни и имущества заменяла у них все то, что в нашей жизни делают милиция, суд и тюрьма. Жили ингуши в древние времена отдельными родами, «фамилиями». Каждый из них вел свое отдельное родовое хозяйство, знал только власть своего старшины и так же, как теперешнее самостоятельное государство, вел войны или вступал в союзы с другими такими же отдельными родами-государствами. Никакой еще единой власти над этими разрозненными родами-«фамилиями» не было. О таком устройстве ингушские предания не помнят, но память о нем до сих пор сохраняется в ингушском счете родства и других явлениях жизни, оставшихся от этих древнейших времен.
Но вот мало-по-малу между отдельными родами начинаются торговые сношения. Одно родовое хозяйство начинает, например, заниматься земледелием, другие, скотоводы, выменивают у первого зерно или муку на скот. Раз начинают налаживаться такие мирные отношения и один род начинает нуждаться в другом, у разных отдельных родов появляется сознание общей выгоды, общих интересов, и пробуждается желание вместо постоянных нападений и грабежей установить какие-нибудь права, охраняющие жизнь и имущество членов одного рода от прямого захвата или убийства со стороны чужих. И вот прежняя беспорядочная война мало-по-малу превращается в «кровную месть», т.-е. в такую же войну, но подчиненную целому ряду строгих ограничений и правил. Появляются посредники и посреднический суд, как первая попытка выразить влияние и интересы, общие для нескольких родов. Однако отдельные роды все еще считаются вполне самостоятельными, хотя на деле их выгоды постепенно подчиняются выгодам наиболее богатых и сильных «фамилий». А более сильные и богатые «фамилии» выростают сами собой, постепенно накапливая за счет других свое имущество и боевую силу, «войско». Появляются роды уже более сильные, «хорошие», и роды обедневшие, захудалые, «плохие», как
Если вы начнете подробнее расспрашивать, что же это за древние и славные роды и в чем заключается их превосходство над другими, вам расскажут родовые предания о тех далеких временах, когда ингуши еще жили в горах в своих каменных башнях. Здесь зародились и окрепли роды «Трех селений» («кеккеалы»), ведущие начало от трех братьев: Эги, Хамхи и Тергима. Отец их жил в долине реки Ассы, прорезающей всю горную Ингушию. Перед смертью он собрал сыновей и стал спрашивать их, что умеют они делать и чем хочет каждый из них заняться. Младший, Тергим, сказал: «Я могу делать деревянные маслобойки». «Отдаю тебе свое место, живи здесь и занимайся хозяйством», решил отец. Средний, Хамхи, сказал: «А а могу сделать лук и люблю охотиться». Отец отдал ему ближние горы. Старший, Эги, сказал: «А мне нравится место у реки, где бы я мог чистить коня и принимать гостей, больше мне ничего не надо». Отец отдал ему луга на берегу реки Ассы. Здесь по главному ущелью Ингушии построили братья свои башни, и все пути из гор на плоскость казались в их руках. Всякий, кто проезжал или прогонял свой скот через владения трех братьев, должен был платить им дань, которая исчислялась скотом или пулями и зарядами пороха. Так, за проход с одного человека и с каждой головы скота братья брали по 1 пуле и 1 заряду пороха.
Мало-по-малу в руках братьев и их потомков скопились богатства, поселения их разрослись, и по их именам получили названия селения: Эги-кеал, Хамхи и Тергим. В союзе с другими соседними родами Беркимхоевых, Евлоевых и родом Ферта-Шоулы, потомки трех братьев, или роды «Трех селений», вооруженной рукой распространили свою власть на ряд соседних племен: феппинцев, аккинцев и др.
Селение Тергим, общий вид. (Нагорная Ингушия). Видны: 4 боевые башни четырех фамилий, происходящих от Тергима, жилые башни и их развалины. Вследствие переселения на плоскость в 1921 г. в селении оставалось всего 3 обитаемых двора. Налево, на противоположном склоне, видно фамильное кладбище селения с башнеобразными склепами — «солнечными могилами» (стр. 99).
Вот как описывает предание один из случаев этой вооруженной борьбы. Через землю Эги ехал один аккинец (из соседнего племени Акки, живущего на восток от ингушей) со своим отрядом. Эги потребовал с него дань за проезд, но аккинец дерзко отказался платить. Тогда Эги сел на своего богатырского коня и выехал против аккинца. В бою Эги столкнул его вместе с конем в реку Ассу. Семь воинов Эги и 15 воинов аккинца стали биться между собой. В бою было убито трое из отряда Эги и 7 человек из отряда аккинца. Тогда обе стороны стали готовиться к мести за убитых родственников и сделались «кровниками» друг-другу. Но, по обычаю, они согласились примириться, уплатив за каждого убитого его родственникам установленный выкуп, «хиелым». Эги, как представитель господствующего рода, должен был получить с аккинцев за кровь каждого своего сородича по 12 коров, а сам платил за аккинца только по 6 коров. Получилось, что 6 аккинских жизней стоили столько же, сколько три жизни воинов Эги. Эги уплатил всего шесть коров за 1 аккинца, и состоялось общее примирение.
В те времена еще не было общего названия для всех ингушей, и галгаями назывались только три-четыре сильнейших рода, занимавших лучшую часть горной Ингушии [24] . Раз в году собирались эти союзные роды в самом большом и древнем «Храме Тысячи» и, справив здесь сообща годовой праздник, отправлялись с оружием в руках за сбором дани ко всем окрестным племенам. Неравенство между племенами стало порождать неравенство и между отдельными родами. Выходцы из чужих родов, беженцы, пленники, найденыши становились рабами или получали от господствующих родов земли для поселения и становились их крепостными земледельцами. Естественно, что эти более богатые, жившие на лучших землях и потому сделавшиеся более многочисленными роды первые стали спускаться по долинам рек к плодородным землям на плоскости. Очевидно, это они основали у выхода из гор в цветущей Тарской долине большой аул Онгушт, по имени которого русские и окрестили весь народ ингушами. Наконец, лет сто пятьдесят назад вышел из гор Кэрцхал и основал первое на плоскости ингушское поселение в Назрани. Сам он происходил от потомка младшего из трех братьев, Тергима, и, руководя заселением плоскости, естественно, устраивал на новых землях прежде всего своих сородичей. Отсюда и пошел численный перевес потомков трех братьев на теперешней ингушской плоскости.
24
Местность до маленькой долинке ручья Ахкы-хы, где лежит селение Эги-кеал, до сих пор называется «Галгачие». Отсюда, вероятно, и происходит название «Галгай».