Инициация
Шрифт:
– Ты не суешь нос в чужие дела. Правильная политика.
Я пожал плечами. Тут он был прав.
– Ну ладно, бывай. Нам всем еще наказание отбывать, – Гоббс снова хлопнул меня по плечу и подмигнул. – И еще раз спасибо, что не сдал меня. За мной должок.
Он ушел. А я же на некоторое время задумался о случившемся. Его слова «Нам всем еще наказание отбывать» никак не хотели выветриваться из моей головы. Он подставил всю роту. Позже мы трое суток мыли и чистили плац до кристальной чистоты, а самого Гоббса вызвало начальство
Уиллис же так и не отдал мне должок – через три месяца после этого случая его перевели в другую часть, а еще через месяц началась полноценная война с Империей, и нашу роту расформировали, раскидав нас по разным военным формированиям.
***
Я резко распахнул глаза. Отовсюду веяло сыростью и прохладой. Дышать было легко, но в воздухе отчетливо ощущался какой-то лекарственно-химический запах.
Попытался пошевелиться… тело слушалось плохо, было вялым и тяжелым.
Я приподнял голову и огляделся. Лежу в прозрачном резервуаре. Ко рту и носу подведен дыхательный шланг, а я барахтаюсь в какой-то зеленоватой густой жидкости. По шею.
Коснулся маски и снял ее. Вдохнул воздуха, который хоть и лишился химического привкуса, но стал более тяжелым.
Где я? И что вообще случилось?
Почти забытые воспоминания, поднятые на поверхность моей памяти сном, начали снова блекнуть, передавая место последним воспоминаниям.
Сначала нас завели в какое-то помещение. Появился кентавр, началась стрельба. Меня сначала ранило, а потом… я потерял сознание. И оказался здесь.
Я ничего не упустил?..
– Как ваше самочувствие? – раздался голос надо мной, и я поднял взгляд. Рядом появилась женщина лет двадцати семи в белом медицинском комбинезоне и обтягивающих перчатках. Лицо с невыразительными чертами хранило невозмутимый вид. Она присела ко мне и посветила тонким фонариком в глаза.
– Какого хрена здесь происходит? Где я? – спросил я, сощурившись.
– Вы находитесь в регенерационной камере. Судя по показателям, ваше здоровье полностью восстановлено, – сказала медик, скосив взгляд на что-то ниже. Я проследил за ее глазами и понял, что она смотрит на табло с какими-то данными.
– Я рад, как новорожденный младенец. Но какого черта это самое здоровье нужно было сначала портить? Зачем нас закрыли наедине с кентавром?..
Девушка не ответила, а продолжила так же увлеченно следить за цифрами и мелькающими строчками на табло. Несколько раз коснулась сенсорной панели пальцем.
– Эй, спасительница душ человеческих, я с тобой разговариваю.
Медик подняла на меня взгляд и спокойно произнесла:
– Извините, но я ничего не могу вам сказать. На все вопросы ответят позже.
– Кто ответит?
Девушка в белом комбинезоне несколько раз моргнула
– Извините, но говорить об этом – вне моей компетенции. Моя обязанность – следить за состоянием вашего здоровья.
– Замечательно. А где остальные? Со мной было еще четыре человека.
– Как и вы, они содержатся в регенерационных камерах.
И тут я услышал утробный крик, а потом:
– Ах, ты ж твою мать!.. Палач! Лис!.. Кто-нибудь!..
Голос принадлежал Олушу.
– Минуточку. У одного из вас, похоже, детерминационный шок.
Медик быстро зашагала на голос, а я ухватился за борта резервуара и подтянулся. Голова чуть закружилась, но я пару раз моргнул, и все прошло. Крикнул как можно громче:
– Не ори, здоровяк, я здесь.
– Палач?.. Это ты?.. Стоп, а ты кто такая? Палач, что это за баба в белом комбезе?
Раздался голос девушки, но что она сказал, я не расслышал.
– Это наша спасительница. Ее нужно любить.
– Что?.. Кто?..
Я вылез из резервуара и оглядел себя. Из одежды на мне было… ничего не было. Вот же черт!.. Глянул на ноги – туда, куда пришелся выстрел из пушки кентавра. Никаких ожогов и даже шрамов не увидел, что не могло не радовать.
Снова послышался голос медика, Олуш выругался, но уже без агрессии, даже с нежностью. Похоже, начал флиртовать.
Я осмотрелся. Мы находились в вытянутом прямоугольном помещении с невысоким потолком, на котором располагались тусклые квадратные светильники. Регенерационный резервуар, из которого я вылез, стоял в ряду из десяти точно таких же ванн. В трех из них в мутной жидкости лежали тела, в одном из которых я узнал Ханжу. Резервуар Олуша стоял дальше всех, у стены.
– С вами все в порядке. Можете покинуть регенерационную камеру, – сказала медик и повернулась ко мне. Я резко прикрыл свои причиндалы ладонями.
Девушка приблизилась, чуть коснувшись отстраненным взглядом. Вниз даже не посмотрела, но ее лицо озарила едва заметная надменная улыбка. Стало даже как-то обидно.
– С вами, судя по всему, тоже все в порядке, – бросила она, проходя мимо.
– Нам бы одежду какую-нибудь, – сказал я ей вслед.
Медик подошла к резервуару, что стоял рядом с моим, и принялась внимательно изучать данные на табло. Потом коснулась сенсорной панели. Тело в емкости дернулось, перевернулось на бок и замерло.
– Не волнуйтесь, вам скоро все выдадут.
Олуш тоже вылез из камеры, сел на борт и начал с интересом оглядываться. Спросил:
– Ты хоть что-нибудь помнишь, Палач? Что с нами случилось?
– Нас закрыли на каком-то полигоне, куда выпустили кентавра. И он нас всех перестрелял. Я, похоже, отключился одним из первых.
– Угу, – задумчиво протянул он. – На кой хрен они это сделали?
– Не знаю, – покачал головой я. – Наверное, хотели проверить, как мы поведем себя в экстренной ситуации.