Инициалы Б. Б.
Шрифт:
На своем смертном ложе Бум походил на надгробие из далекого прошлого. В нем была красота, утонченность и прямота истинных вельмож. Друг нашей семьи художник Киффе изобразил его во всем благородстве застывшей навеки неподвижности. Эта неподвижность наполняла меня страхом, ужасом; с ней застывала какая-то часть моей собственной жизни!
Мама, Бабуля, Тапомпон, Дада и папа пребывали в прострации в разных углах квартиры. Только у нас с Мижану еще были силы, которые дает молодость перед лицом смерти. Без венков и цветов мы временно предали его земле в Лувесьенне. Могилу накрыли плющом из усадьбы —
Позднее мама приобрела склеп на маленьком кладбище Сен-Тропеза, и останки Бума перевезли туда. Он первый из нашей семьи был захоронен в этом месте, которое оставалось — пока не было по распоряжению мэра, господина Блюа, безобразно расширено, — одним из красивейших кладбищ мира.
Я с грехом пополам довела до конца съемки; в голове у меня была одна мысль: уехать на виллу «Мадраг», отдохнуть, все забыть.
Этот дом был мне абсолютно чужим. То есть, он, конечно, был моим, но я ровным счетом ничего о нем не знала и видела-то его всего несколько минут. Я поручила Алену купить маленький подержанный «ситроен». Мы набили его чемоданами с бельем, посудой, втиснули туда же клетки с горлицами плюс Клоуна и Гуапу, и — вперед, веселая компания! Ален отбыл в «ситроене», а я в спальном вагоне выехала в Сен-Рафаэль.
Я решила позволить себе долгие каникулы, первые настоящие каникулы за много лет. Я была свободна от каких-либо обязательств. Солнце, жара, теплое море и хлопоты по устройству нового жилища быстро развеяли меня. Очень скоро я обнаружила, что этот маленький рай доставит мне много хлопот. Дом — не квартира. Это совершенно отдельный мир, тут нет ни управляющего, ни совладельцев, ни консьержки — словом, никого, кто бы вам помог.
Первым вышел из строя водонагреватель! Потом отказал и насос, качавший воду из скважин: мотор перегрелся из-за недостатка воды! Наконец полетела вся электросеть: оказывается, не было предохранителя! Я начала жалеть, что не сняла номер в отеле или квартиру… На другой день дом заполонили представители различных ремесел. Надо было сменить мотор у насоса, наполнить резервуар… Электрик поменял проводку и поставил предохранитель… Я рвала и метала: сколько денег вылетело на все эти дела, столь же непонятные, сколь и неотложные. Мне пришлось немедленно написать и приколоть к дверям двух ванных комнат таблички: «Не открывать краны без нужды; спускать воду только в случае крайней необходимости».
Но это был еще не конец моим бедам!
Кристина и ее муж Роже Анен приехали на несколько дней помочь мне устроиться. Им была предоставлена комната для гостей.
А в одно прекрасное утро все умывальники, раковины, биде, души, ванны и прочие удобства вдруг одновременно засорились! Чаша моего терпения переполнилась, я была сыта по горло этим домом у самой воды. Водопроводчик не смог ничего сделать. Очевидно, водостоки и отстойники оказались закупорены корнями из-за того, что в доме долго никто не жил.
Этого мне только не хватало!
И где же они, эти злосчастные отстойники?
Об этом никто понятия не имел!
Пришлось обратиться в фирму «Роза» — «все услуги по ассенизации», — и сад превратился в зияющий котлован. Отстойники надо было отыскать во что бы то ни стало.
Сад походил на Верден в самые страшные дни первой мировой войны, а мы
В один из таких дней Раф Валлоне сделал мне сюрприз, явившись без предупреждения на своей роскошной «ланчии». Вот уж действительно выбрал время! Он приехал — безупречно элегантный, чистенький, одетый с иголочки, надушенный… а тут мы — заскорузлые от соли и песка, липкие от жары и волнений!
Отстойники, которые наконец-то удалось отыскать, распространяли тошнотворный запах, автонасос работал, всасывая их содержимое с адским шумом, а отбойные молотки сражались с корнями, закупорившими стоки.
Уж не знаю, как он воображал «Мадраг», но вряд ли увидел райские кущи, которые обычно представляют себе, стоит произнести это волшебное слово. Никто не встретил Рафа с распростертыми объятиями: я была слишком занята, закапывала рвы вместе с Аленом и рабочими. Бедняга быстренько смотал удочки, сел в «ланчию» и укатил, так и не поняв, ни тогда, ни потом, что же произошло.
Ну и невелика потеря!
К нам приехала Маги, моя дублерша.
Мы временно превратили лодочный сарай в комнату для гостей, установив в нем за ширмой умывальник.
Потом явился Жики. Комната Алена превратилась в дортуар, матрасы лежали прямо на полу. Было очень здорово, мы все веселились от души.
А ночами, оставаясь одна в своей постели, я мечтала о Жане-Луи, и сожалела о Жане-Луи, я хотела открывать для себя этот дом вместе с ним! Мне не хватало его, ему бы понравилось слушать плеск волн и глядеть на звезды, крепко обнимая меня.
Дом был полон, а я чувствовала себя одинокой.
Ален понимал это, Жики тоже — он познакомил меня с кучей своих приятелей. Красивые спортивные парни увозили меня при лунном свете в море за амфорами — этот промысел был строжайше запрещен, но в том-то вся и прелесть! Я собственными руками с помощью лебедки выудила со дна амфору, полную масла, песка и воды, весившую не меньше четырехсот килограммов и не видевшую солнца больше двух тысяч лет — она лежала под сорокаметровым слоем воды среди сотен других.
Это было волнующее зрелище, когда из глубины веков медленно поднималась восхитительная ваза женских форм. Меня всегда поражало, как много могут рассказать украшения, безделушки, мебель, всевозможные вещицы, чудом уцелевшие в пожарах, в войнах, во времени!
Моя жизнь протекала под перебор гитарных струн в убаюкивающем ритме плеска волн о борта.
Именно сейчас я все бы отдала, чтобы быть замужем… пустить корни! Вечная проблема корней опять не давала мне покоя.
Маги, у которой проблемы корней никогда не было — разве что проблема корней волос перед очередным обесцвечиванием, — привезла ко мне однажды своего возлюбленного. Она его «заарканила» в ночном кабаре «Эскинад».
Мне был представлен молодой человек, темноволосый, дочерна загорелый, не слишком высокий, с очень широкими плечами и глазами восхитительного зеленого цвета. Звали его Сашґа Дистель, он был племянником Рея Вентуры и играл на гитаре, как бог. Он бросал томные взгляды на попку Маги и называл ее «прекраснейшей на свете». Это было очаровательно и ни к чему не обязывало. Потом Маги пришлось уехать в Париж…