Инкарцерон
Шрифт:
— Да, — пробормотал он.
— Я очень рада.
Джаред стоял рядом, опираясь рукой обо что-то — кажется, о ствол дерева. Финн вдруг заметил, что вокруг них то ли луг, то ли сад, залитый ярким золотистым светом.
Гильдас, оттеснив Финна плечом, оказался прямо перед изображением.
— Сын мой, — отрывисто обратился он к Джареду. — Ты ведь Книжник?
— Именно так. — Джаред выпрямился и отвесил церемонный поклон. — И вы, как я вижу, тоже?
— Да, и стал им, когда ты еще не родился. У меня есть к тебе три вопроса, и я хочу получить на них правдивые ответы.
Клаудия посмотрела на него с изумлением. Джаред медленно кивнул.
— Да.
— Какие у тебя основания утверждать это?
— Здесь дворец, а не тюрьма. На небе светит солнце, а по ночам — звезды. К тому же Клаудии удалось найти Врата, ведущие в Инкарцерон…
— Правда?! — вскинулся Финн.
Гильдас не дал ей ответить.
— Последний вопрос, — буркнул он. — Если вы Вовне, то вы должны знать, где Сапфик. Что случилось с ним после того, как он оказался там? Когда он вернется, чтобы освободить всех нас?
Джаред с Клаудией переглянулись. В повисшей тишине, жужжа, пролетела пчела и уселась на лепестки ярко рдевших в саду алых маков. От негромкого звука у Финна мороз пробежал по коже — что-то давно забытое, какая-то тень воспоминания почудилась ему в нем.
Джаред, выступив вперед, оказался почти лицом к лицу со старым Книжником.
— Досточтимый собрат, — учтиво произнес он. — Простите мне мое любопытство и не сочтите меня невеждой — быть может, вопрос, который я задам, покажется вам глупым. Но кто такой этот Сапфик?
23
Мир застыл, и изменений ждать неоткуда. Значит, изменить его должны мы.
Пчела летела, как показалось Финну, прямо на него, приближаясь к границам наполненного золотистым сиянием круга. Он отдернул ладонь, и пчела метнулась в сторону.
Он взглянул на Гильдаса. У старика в буквальном смысле слова подкосились ноги, и Аттия поддерживала его, помогая сесть. Джаред в смятении тоже протянул было руку, и Финн услышал, как он пробормотал:
— Напрасно я спросил. Эксперимент…
— Сапфик обрел Свободу. — Кейро пододвинул скамью и уселся перед светящейся картинкой. Его алый наряд заполыхал в ее сиянии. — Он был единственным, кто смог выбраться из Инкарцерона. Так гласит легенда.
— Это не легенда, — прохрипел Гильдас. — Вы и правда не слышали о нем? Я думал… что Вовне он обретет великую славу… станет королем…
— Нет, — пробормотала Клаудия. — По крайней мере… Мы могли бы попробовать что-то разузнать. Возможно, он скрывается. У нас тоже все не так уж благополучно. — Она стремительно поднялась. — Вряд ли вам это известно, но люди здесь думают, что Инкарцерон — чудесное место, настоящий рай.
Все четверо недоверчиво уставились на нее, совершенно сбитые с толку, лишь на лице Кейро гримаса изумления почти тут же сменилась иронической ухмылкой.
— Занятно, — пробормотал он.
И Клаудия рассказала им все — об Эксперименте, о своем отце, о тайне запечатанного навеки Узилища. И о Джайлзе. Джаред пытался остановить ее, но она лишь отмахнулась. Шагая взад-вперед по невероятно, невозможно зеленой лужайке, она торопливо пересказывала им его историю.
— Мы точно знаем, что его не убили — лишь спрятали где-то. Я думаю, его отправили в Инкарцерон, и ты и есть он.
Она повернулась к Финну, не сводя с него глаз.
— Хочешь сказать… — начал Кейро, но осекся и бросил взгляд на побратима. — Финн — принц?! — Он неверяще расхохотался. — Что за чушь!
Финн стоял, обхватив себя за плечи и пытаясь унять дрожь. В закоулках разума вновь уже привычно замелькали призрачные тени вещей и событий, словно отраженные в мутном зеркале.
— Ты очень похож на него, — твердо сказала Клаудия. — У нас нет фотографий — они запрещены Протоколом, но у старика хранилась миниатюра. — Она достала ее из синего бархатного мешочка и подняла повыше. — Вот она.
Финн услышал глубокий вздох Аттии. Лицо мальчика на портрете лучилось искренним, бесхитростным счастьем. Его волосы сияли, на пухлых щечках розовел здоровый румянец, какого не увидишь у детей в Узилище. На запястье под рукавом парчовой рубашки едва различимо виднелось крохотное изображение орла.
Трясясь словно в лихорадке, Финн шагнул вперед и протянул руку. Миниатюра была прямо у него перед глазами. Его пальцы сомкнулись на золоченой рамке, и на секунду он и правда словно почувствовал ее в своей ладони. Но все же рука зачерпнула лишь воздух, и Финн ощутил, как на самом деле тот мир далек от него — дальше, чем можно было себе представить. И в пространстве, и во времени.
— Человека, который сохранил ее, звали Бартлетт, — напряженно произнесла Клаудия. — Старый слуга, на руках которого ты вырос.
Финн смотрел на нее, и его молчание пугало их обоих.
— А королева Сиа, твоя мачеха? Правда, она, кажется, тебя просто ненавидела. Ее сын Каспар? Покойный король, ваш отец? Ты должен помнить хоть что-то!
Он хотел, он изо всех сил пытался извлечь этих людей из черноты своей памяти, но там не было ничего, ни единого проблеска. Кейро, поднявшись, шагнул к нему, а Гильдас уже поддерживал его под руку, но Финн по-прежнему видел перед собой только лицо Клаудии, ее настойчивый, требовательный взгляд.
— Мы были помолвлены. И еще, когда тебе исполнилось семь, во дворце устроили грандиозное празднество.
— Перестань, — выкрикнула вдруг Аттия. — Оставь его в покое.
Клаудия протянула руку, лишь чуть-чуть не дотронувшись до запястья юноши.
— Взгляни на этот знак, Финн. Им не удалось стереть его с твоей кожи. Он доказывает, кто ты на самом деле.
— Ничего он не доказывает! — Аттия, сжав кулаки, так стремительно повернулась к ней, что Клаудия отпрянула. — Перестань мучить его! Ты ведь видишь, что он не может ничего вспомнить. — Лицо девушки побледнело, и на нем отчетливо выступили синяки и кровоподтеки. — Если бы он и вправду был тебе небезразличен, ты не стала бы так с ним обращаться! Разве ты не понимаешь, что причиняешь ему боль? Хотя какое тебе дело! Тебе вообще плевать: Джайлз он или нет — лишь бы не пришлось выходить за этого Каспара!