Инкубатор 2
Шрифт:
На поверхности -5, осадки, 1 сентября, день знаний.
В
Инкубаторе +32, душно.
Инкубатор – единственная зона безопасности. Здесь тепло, стерильно. Десяток людей трут полы и стены с утра до вечера, и только это и есть их работа. Конечно, мало кислорода, но главным медикам и пациентам прописывают кислородные процедуры, они в лучшем положении.
Чтобы выбраться в город нужно было достать специальный пропуск, спуститься на лифте двенадцать
Воздух здесь пахнет… ветром и влажностью, холод пробирает до костей. Дышать им даже через многочисленные фильтры доставляет невероятное наслаждение. Только кончилось лето, но уже срывается снег.
Горожане все работают. Несмотря на многочисленные рекомендации от врачей центра, ходят со спущенными на подбородок масками. Все так привыкли к смерти, не сегодня, так завтра. Люди даже не верят, что им может что-то помочь. На вакцинацию выстраиваются больше по привычке.
Рассуждала про себя Ольга Юрьевна Карпова. Она выходила в город из
Инкубатора довольно часто. Брала пробы окружающей среды, забирала анализы городских жителей, проходивших постоянные тесты. Власти города строго следили за заболевшими и всегда были готовы выставить их за ворота.
В последнее время эти рабочие вылазки делать становилось все труднее. Она задыхалась, поэтому подолгу сидела на корточках у земли, будто бы выбирая место исследования. Кружилась голова и сильные боли не давали ей двинуться. У нее был рак. Дочь взяла ее анализы и проверила их в
Инкубаторе, диагноз подтвердился. Теперь они ждали разоблачения со дня на день, понимая, что каждый день, прожитый в инкубаторе, в хороших условиях, это победа. В городе она недолго протянет, а скорее всего ее сразу же выставят за ворота, на вольные хлеба.
Закончив работу, переодевшись и сняв «грязное», после улицы нужно было отправиться в душ и она с наслаждением подставила себя воде. Душ был общий на несколько боксов, она услышала как открывается соседний кран. Соседка. Она улыбнулась Ольге Юрьевне.
– Оля, – громко сказала ей женщина, чтобы перекричать воду. – Ты знаешь, я заметила, ты совсем редко стала выходить из своего бокса. Совсем не смотришь телевидение в холле.
Оля посмотрела на соседку и тоже улыбнулась.
– Сейчас очень много работы, Зина. Поручили новый проект, скоро буду отчитаться перед департаментом. А ты как-то взволнованно выглядишь. Не заболела?
– Не-е-ет! – испуганно закрутила головой соседка. – Что ты! Что ты!
В боксе она аккуратно повесила одежду на вешалку и забралась в постель. Она ждала дочь, которая возможно достанет для нее обезболивающее. Надо было выкинуть все мысли из головы. Сна не было. Боль и тревога сжирали изнутри. Наконец, открылась дверь бокса.
– Ну что, Лена? – с надеждой она
– Ничего, мам. Прости, – отвернулась дочка.
Доставать обезболивающие лекарства для матери в инкубаторе становилось все опаснее. Карпова работала там физиотерапевтом и это было тепленькое местечко.
Последняя ревизия вдруг установила недостачу сильных обезболивающих. А если оставить мать без обезболивающих, ее мигом выселят на поверхность, так как скрывать боли скоро станет невозможным. Но как ей помочь? Она должна была что-то придумать, что-нибудь… Но что?
Был, конечно, еще остров. О котором ходили странные слухи. И про людоедство, и про вольные бои, которые устраивали заключенные друг с другом для развлечения.
Остров находился через Зею от большой земли, был окружен колючей проволкой. Это тоже придумал Гриф.
Микротоки.
Сентябрь, за окном -3, в Инкубаторе + 28
– Я не понял, ты уходишь? – ошарашенно спросил у него Петров в палате, когда они отдыхали после обеда.
– К чертям. Найду место где-то у реки, найду оружие, буду жить сам по себе.
– Ты идио-о-о-от, – протянул Петров. – В тайге? Ты хоть раз был в походе? Тебе не выжить.
Петров с усмешкой и удивлением смотрел на Старкова, бывшего учителя физики.
– Я так решил, – ответил он. – Осознанно. Ну извини, что не поставил тебя в известность. Мне в сущности наплевать, что ты об этом думаешь. Понял?
– И все? – удивился Петров.
– И все! – отвернулся от него Старков, и накрывшись одеялом, прикрыл глаза.
Петров встал с кровати и решил немного пройтись в коридоре. Старков сорвал ему послеобеденный сон. В голове крутились слова из японского стишка, который однажды читал ему Старков. «Ашбики но. Ямодори но о но». Что там дальше? Не помнил.
Как интересно, думал Петров, что часто умные и образованные люди оказываются глупыми и их подводит элементарное отсутствие здравого смысла. А еще учитель. Неужели он не в силах оценить свои силы? Ну хоть бы в зеркало глянул.
Нет, теперь не уснуть. Какой тут послеобеденный сон! Он вспомнил, как жжет все тело, именно жжет, при сорокаградусном морозе. Ресницы в инее, кожа на лице вот-вот лопнет. И злость заставляет тебя двигаться, рубить лес. Единственное, что может спасти – это злость.
Как-то находясь на прогревании, он случайно увидел, как вбегает в кабинет опоздавшая Карпова. Волосы растрепались, халат расстегнулся. Здесь что-то возникло такое… такое, что, пожалуй, что и непонятно какое. Буквально на миг. Похожее ли это было на злость? Не совсем, но тоже стало жарко.
Потом Карпова надела ему на тело холодный резиновый жилет, присоединила микротоки и вскоре должно было начаться легкое покалывание. Массаж мышц. Карпова ушла, и кубик рубик, стоящий на тумбочке, отвлек его.