Инкубатор для вундерваффе
Шрифт:
Бой проходил тяжелее. Во время второго залпа меланин взорвался прямо в стволе носового орудия. Хотя остальные снаряды не сдетонировали, казенник разорвало и убило всех трех моряков, находившихся в носовой башне. Коротнула и вышла из строя электрическая система. Испанцы потеряли только флагмана, все остальные корабли решительно двигались на «Миссури». Видимо, далеко заметный взрыв на носу они приняли за начало агонии и были полны решимости добить агрессора.
— Полный вперед, лево руля! — Корабль ушел в циркуляцию и начал отрыв от конвоя. — Осмотреться в отсеках, доложить о наличии течи.
На этот раз корпус выдержал удар. Резервные аккумуляторы присоединили
— Что будем делать? Всех на дно? А добыча?
— До английских вод более сорока километров. Обстреливай по одному зажигалками и не торопясь. Вдруг поумнеют.
«Миссури» вышел вперед на полкилометра и методично кормовым орудием стал выпускать снаряд за снарядом в головное судно. Автомат вышел из строя, и килевая качка приводила то к перелетам, то к недолетам. В корпус попадал один из четырех-пяти снарядов, и скоро испанец все же загорелся.
— Средний вперед, лево руля.
«Миссури» вошел в поворот. Было заметно, как на палубе галеона суетятся испанцы. Они явно бросили борьбу за живучесть и грузились в шлюпки.
Остальные галеоны взяли правее и продолжили движение.
— Упорные, прими Единый их души.
«Миссури» двинулся параллельным курсом с передним кораблем.
— Четвертый галеон становится головным за сорок минут. Они что, ждут когда у нас снаряды кончатся?
Испанские пушки молчали. Вряд ли у них кончились заряды, скорее всего они еще раз убедились в тщетности попыток достать француза с дистанции, с которой он с легкостью потопил их братьев.
— Давай осколочными.
Два снаряда из десяти выпущенных прошили борт и разорвались внутри. Видимо, осколки застряли в толстых досках палубного настила, потому что никакой видимой реакции не было видно. Осколочные кончились.
— Пироксилиновыми.
Только после попадания третьего снаряда, когда левый борт стал похож на дырявое рубище бродяги, а палуба стала дыбом, моряки понеслись по вантам, убирая паруса. Задние тоже легли в дрейф.
Полуразбитый галеон выбросил за борт оружие и часть груза, кое-как сохранив плавучесть. Через расшатанные доски корпуса в трюм пошла вода.
Пока «Миссури» сновал вдоль каравана, посылая шлюпки к захваченным кораблям и объясняя условия сохранения жизни, первый из оставшихся галеонов провалился до уровня дыр от артобстрела, черпнул еще воды и ушел на дно. Пока подбирали его экипаж, на шлюпках подтянулись моряки с предыдущего погорельца. Осталось только пять трофеев, перегруженных экипажами затонувших кораблей. Корпус парохода снова дал течь, он выдержал сотрясение от взрыва, но тряска от интенсивной стрельбы дала себя знать. Конвой медленно втянулся на внешний рейд Танжера.
Губернатор разрывался между жаждой наживы и осторожностью. В городе бродили тысячи испанских моряков с захваченных судов, никак не улучшая криминогенную обстановку. Он понимал, что Испания — колосс на глиняных ногах, но ему чертовски не хотелось быть козлом отпущения в конфликте этого глиноногого и родной страны.
Мохаммед тоже понимал, что пора заканчивать. Тем более что «Миссури», не получив ни единого попадания, серьезно пострадал.
Через неделю, простившись с гостеприимным губернатором, заработавшим себе, детям и внукам на хлеб с маслом до конца жизни, французский конвой двинулся в Марсель.
Связались с Раджой. В Марселе нет нормальной верфи, все необходимое для замены и ремонта придется переправлять по суше и по реке.
По пути встретили всего один испанский борт, потренировались в стрельбе с дальней дистанции. Мохаммед сделал себе зарубку — при нынешнем уровне техники и подготовки экипажей дальше полутора тысяч метров лучше и не пытаться стрелять. О чем сделал зарубку испанец, неизвестно. Кого интересует мнение утопленника?
78
ЗЕМЛЯ-2. 13.10.1669
ЛОНДОН
Суда приходят в Лондон. Но суда не приходят в Лондонский порт. Потому что портом, точнее системой портов, является все нижнее течение Темзы, включая столицу, берега до устья и само устье, которое расширяется настолько равномерно и постепенно, что точно сказать, сколько же километров от городской черты до открытого моря, невозможно.
Изобилие портов, причалов, пирсов и прочих сооружений предполагает высокую интенсивность судоходства. Широкая в устье, в Лондоне Темза невелика, несколько сотен метров, и не глубока. Мореходные суда водоизмещением менее тысячи тонн могут подниматься до Лондона. В XVII веке более крупных морских транспортов просто не существовало. Но и те, что бороздили реку, создавали настоящую толкучку. Проблема обострялась тем, что парусные суда в узком речном русле не могли свободно лавировать против ветра, перекрывали ветер друг другу при тесном сближении, норовили столкнуться и перепутаться снастями. Пользуясь неразберихой, на маленьких лодочках сновали вездесущие речные воры, с которыми пыталась бороться речная лондонская полиция.
Ситуация несколько облегчилась, когда на реке появились паровые буксиры. Несмотря на войну и запрет на прямую торговлю с Нидерландами, предприимчивые лондонцы покупали паровые движительные установки при посредничестве французов и активно оснащали им короткие, не более двадцати метров в длину, но верткие и тяговитые суда. От переоборудования парусников англичане первыми, после верфей миссионеров, перешли к постройке корпусов именно под паровые двигатели. Почувствовав лакомый рынок сбыта, заводы ван Наагена в Нидерландах, а потом и во Франции выпускали комплект оборудования — двигатель, дейдвуд, вал, гребной винт. К сожалению, монополия имела перспективу кончиться, так как англичане пробовали уже наладить собственное производство, реальной патентной защиты идей и технологий еще не было.
В устье Темзы выстраивалась очередь. Крупнотоннажные корабли утратили право двигаться вверх на парусах. Желая заработать на чем угодно, власти ввели обязанность найма паровых буксиров для подъема вверх по течению. Очередь занимали суда под любыми флагами. Преимущество получили лишь парусно-паровые торговые корабли, которых было еще очень мало. Их развитие сдерживалось малой дальностью плавания на угле.
Пока сотни судов в сгущающихся сумерках ожидали буксира, в кильватер последнему поднимающемуся за буксиром судну пристроился непривычно узкий корабль. Кроме двух мачт, на которых паруса были убраны, корабль дымил двумя трубами, то есть имел свою новомодную паровую установку. Он нес флаг незнакомого вида, но на то Лондон — открытые ворота для грузов со всего мира. Если, конечно, не нарушается Навигационный акт. Если нарушается, еще лучше, судно подлежит конфискации.