Инкубийственные интриги
Шрифт:
Что ж, когда у предназначенного для продления рода низшего не только прекрасный вкус и соблазнительный запах, но и характер настоящего аусваинга, — это же прекрасно. Ее ребенок будет красивый, сильный, умный и гордый… А еще — целеустремленный.
— Настойчивый мальчишка. Забавный.
Азмирк, успевший встать и выпрямиться и теперь стоявший в углу, так, чтобы его с двух сторон поддерживали стены, напрягся. Хотя, казалось бы, куда уж больше — все мышцы потряхивает, внутри — пусто и тоскливо, а отстраненное безразличие никак не хочет возвращаться. Может быть, потому, что не на чем сконцентрировать
— Настойчивость и гордость забавны?
Если уж выбора нет, значит, придется сосредоточиться на женщине.
Она была достаточно высокой, но все равно заметно ниже Азмирка. Длинные черные волосы были туго стянуты в хвост, открывая высокий лоб, узкое лицо, четко очерченные скулы и красивые губы. Темно-синие миндалевидные глаза светились на лице не так ярко. Именно губы привлекали, манили и пугали одновременно. Потому что за ними прятались зубы… Острые клыки, легко прокусившие вену.
Юноша непроизвольно поежился. Странно, но рана на шее уже почти затянулась и даже не ныла. О том, как ему здесь оказались жадно рады, напоминала лишь слабость во всем теле.
— Все зависит от восприятия вида, — усмехнулась женщина.
Азмирк, словно зачарованный, проследил, как уголок ее рта чуть поднялся вверх…
Ощутимее всего в комнате был сухой запах каменных стен — смесь пыли, толченой муки и налета воспоминаний, но если принюхаться, то можно было ощутить и другой, тоже смешанный. Запах хищницы и женщины, возбужденной женщины. Ему уже удалось один раз вдохнуть этот аромат, и он очень хорошо его запомнил. А с хищниками сталкиваться приходилось довольно часто, этим юного рахса-кана было не удивить. От мужчины-аусваинга, пока он был в своем боевом облике, хищником пахло так, что нос непроизвольно морщился. Когда же при подходе к крепости он обернулся в человека, запах изменился, но… привкус… хищный привкус все равно остался.
От женщины пахло… нежнее… но…
— Вы считаете, что людям гордость не свойственна?
— Всем — нет, — уверенно ответила женщина, продолжая с интересом изучать Азмирка. — Но, кажется, я понимаю, почему Итшуан решился тебя защищать. Вы в чем-то похожи.
— Итш — мой друг, — юноша упрямо тряхнул головой и покачнулся. Пока он восстанавливал равновесие и, зажмурившись, терпеливо ждал, когда перед глазами закончат прыгать черные точки, Урстенера задумчиво наблюдала, а потом, встретившись взглядом с большими черными глазищами на смуглом лице, хмыкнула:
— Да уж… Внешне не похожи и виды разные, зато по характеру — прямо близнецы!.. Если выживешь, надо будет попросить Эрстена и тебя пристроить в десяток к Итшуану. Будешь первым низшим, тренирующимся с аусваингами… Такого чуда даже в исторических хрониках не упоминалось. Хотя… надо будет полистать потом, для интереса.
Глава 18
Возню, переругивания и тяжелые шаги нескольких человек Урстенера услышала издали, подошла к двери, распахнула ее и предвкушающе улыбнулась.
Алхор и Итшуан поохотились от души и теперь волоком тащили в ее комнату огромного массивного низшего, зеленого и клыкастого. Сгрузив его, мужчины отправились за другим…
Вскоре вдоль стены возвышалась
— Ты уверен, что хочешь остаться? Только скажи — и Алхор перенесет тебя к отцу…
Юноша едва сдержался, чтобы не огрызнуться: «И тогда вы спокойно слопаете Азмирка?» В последние секунды все же сообразил, что не надо такое произносить вслух, даже если мысль в голове пульсирует и прямо рвется наружу.
Он ведь не только поэтому хочет остаться, но и… Но и потому, что Урстенера — его женщина, и если ему придется всякий раз выбегать и прятаться, когда она ест, это не совсем правильно. Трусливо как-то… Ведь на это время с ней рядом может остаться также Алхор, а по нему видно, что ему очень хочется завоевать внимание этой женщины. Его, Итшуана, женщины.
Демоны тоже едят сырое мясо, особенно когда находятся в своем втором облике. И он начнет, когда научится обращаться. Просто… Юношу потряхивало и мутило оттого, что аусваинги едят не просто сырое, а ЖИВОЕ сырое мясо.
— Мы не падальщики! — рыкнул недовольно Алхор, когда наивный инкуб попытался выяснить, почему бы сначала не убить, а уже затем…
Итшуан уже практически смирился с сырым мясом. Люди едят кроликов, аусваинги едят людей… Пищевая цепочка, в которой не было ничего удивительного и отталкивающего. Люди кроликов жарят, тушат и варят, аусваинги едят людей сырыми. Разные вкусовые предпочтения, опять же ничего удивительного. Но… но живыми?!!!
В мире хищных зверей такое встречается, но… но все равно смириться, что твоя женщина питается именно так, пока не получалось.
— Привяжи своего друга к кровати, — налюбовавшись на поленницу еды, Урстенера повернулась к своему инкубу. — Крепко привяжи, чтобы не дергался! И запомни, если он спятит от пережитого, это будет не моя вина.
Итшуан едва качнул головой, обозначая согласие.
Подойдя к замершему в углу Азмирку, легонько тронул того за плечо. Тряхнув копной черных волос, парень проследил, куда именно махнул рукой инкуб, и, пошатываясь, медленно двинулся в направлении кровати. Сам.
Урстенера одобрительно хмыкнула, оценив очередной всплеск упрямства. Вроде бы и послушный, но упертый. Забавное сочетание. А еще очень умиляло старание настырного мальчишки держать спину прямо и идти уверенно. Гордый зверек, самостоятельно бредущий на заклание. Смешно и… забавно.
Дальше аусваинга забавлялась уже над двумя смешными мальчишками. Один — олицетворение смиренно принимающей свою участь гордой зверушки, и второй — с мрачным лицом выполняющий не понятную ему женскую прихоть.
— Штаны с себя снять не забудь, — с плохо скрываемым ехидством напомнила она Итшуану. И, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться при виде сверкнувших возмущением глаз инкуба, добавила: — А потом можешь помочь раздеться мне…
Урстенера ощущала бушующий в крови адреналин, хмелела от куража, ударившего ей в голову, и собиралась развлекаться от души, раз ее лишили традиционной для аусваингов забавы. Вернее, она сама себя лишила, именно для того, чтобы развлечься. Хорошее веселье гораздо приятнее, чем сытный завтрак. Да и есть там на самом деле нечего — кожа, кости и мышцы…