Инкубья дочь
Шрифт:
– Пс… Пс! – позвал кто-то из темного провала полуразрушенной бревенчатой постройки.
Дева обернулась. Привалившись к черному покосившемуся столбу, стоял Огний. Один, без дружков.
– Змейка, а Змейка, пошли на конюшню целоваться!
– Вот еще, – фыркнула девушка и сердито тряхнула головой. Волосы разметались по плечам, накрыли густой волной серую ткань платья, перемешались с черным мехом длинной накидки-жилетки, какую в Ланьей Тиши носили все представительницы женского пола. – Поди прочь, меня ждут дела поважнее твоих глупостей!
– Ух, какая ты! – Огний потянулся к ней. Глаза
«Вот опять! Только этого сейчас не хватало!» – отметила про себя Змейка, своевременно пятясь в лопухи.
Пока инкубьи дочки были маленькими, их, как прочую мелюзгу, в Ланьей Тиши почти не замечали, даже скандальную историю про незаконное появление на свет практически забыли. Потом все поменялось. Девушки выросли и расцвели. Не в первых красавиц, конечно. Роскошных фигуристых девок в Ланьей Тиши хватало без них. Нашлось другое! За это сельские бабы возненавидели проклятую троицу и потребовали у падре взять девиц под личный контроль. Инкубья кровь. Нет, демоницами Лиска, Белка и Змейка не стали, но на мужской пол оказывали странное воздействие. Привлекали. Непроизвольно. Иногда. Постепенно в деревне все к этому привыкли, научились не поддаваться. Да и падре Герман постарался – своими молитвами и проповедями усмирил безобразие в девичьих душах, и стали они опять тише воды, ниже травы. Но иногда колдовское притяжение просачивалось сквозь все ментальные преграды, и жертвой его мог стать любой.
Вот сегодня, похоже, Огний.
– Иди сюда, хорошенькая, сладенькая! – мерзко вытянув губы, пропел он дурным, как у блеющего козла, голосом и двинулся на Змейку. – Поцелу-у-уемся!
– Сначала женись на мне, а потом целуй! – дерзко бросила ему Змейка и прыгнула в заросли. – И вообще, поймай сначала!
Отбежав на порядочное расстояние, она сердито выдохнула. «Огний! От таких важный мыслей отвлек!» Демон внутри принялся хорохориться и требовать страшной мести. Змейка не спорила. Сорвав с ближайшего лопуха гроздь спелых колючек, тихо вернулась обратно и запустила их в голову незадачливому поклоннику.
– Вот тебе поцелуй от меня! – крикнула победоносно и со всех ног понеслась домой.
Змейка радовалась. Огний, хоть и болван, а на умную мысль своими глупыми поцелуями навел! План был готов. Хороший план. Можно сказать, проверенный и надежный. Все просто: Змейка применит свои чары, соблазнит Ныряльщика, а потом нажалуется падре Герману. И будет грандиозный скандал! И пусть в результате ей тоже попадет, но жертва стоит того! А, значит, решено!
***
Чет как раз планировал вздремнуть, но сбыться задумке не дали. Воздух над железной кроватной спинкой загустел, уплотнился. Спустя миг там облачком зависла полупрозрачная женщина в старомодном рюшчатом платье и высоком белом чепце с голубой ленточкой. Подол платья терялся в клубах серого искристого дыма. Казалось, что дама стоит на грозовом облаке. В одной руке призрачной незнакомки была болонка, в другой лорнет, через который она недовольно разглядывала Чета.
– Что это нахальное, грязное ничтожество делает тут? – туманно произнесла она. – Я спрашиваю, что ты тут забыл?
– Это вы мне, тетушка? – невозмутимо поинтересовался Ныряльщик, с интересом пялясь на привидение. – Я тут живу. Гощу, так сказать. Так что все законно.
– Гостишь? – глаза дамы зачернели от ярости, и в их глубине проскочили желтые молнии. – А кто, спешу поинтересоваться, тебя сюда приглашал? В дом сиятельной, благородной и так некстати почившей госпожи Пинки-Роуз? В мой дом!
– Ах, это ваш, – додумался Чет и быстро сел, убрав обутые ноги с шелковой простыни. – Вы, наверное, из-за терраски пришли скандалить. Так она ведь еще до меня обвалилась, а больше ничего и не сгорело.
– Из-за терраски? – свирепо прошипела дама и грозно ткнула лорнетом гостю в грудь. – Нет, не из-за нее! Сгорела – и бог с ней. Дело-то в другом! Как ты, ненасытная твоя глотка, посмел выпить коллекционное вино – дорожайший подарок от моего покойного мужа? Дрянной вор!
– Извините, – пожал плечами Чет, – я случайно. Я же не знал, – он миролюбиво улыбнулся привидению, уже догадываясь, что на одном дружелюбном зубоскальстве далеко уехать не получится. Проблемка! – Кстати, зачем вам вино? Вы ж его и выпить-то не сможете.
Дерзость оказалась лишней. Госпожа Пинки-Роуз угрожающе взмахнула лорнетом, вытянула из воздуха вереницу ярких искр и запустила в незваного постояльца. Тот ловко увернулся, присвистнул, наблюдая, как искры оставили на шелковой глади несколько черных ожогов.
– Этого не нужно, я все понял, приношу свои глубочайшие…– Чет снова попытался уладить ситуацию, но пальцем в небо не попал.
– Не-е-ет, милый мой, – качнуло чепчиком привидение, – твои извиненьица мне не нужны. Мне нужно возмещение потери!
– Денег заплатить?
– Оскорбляешь благородную леди! Грубиян. Мне нужен мой бар в первозданном виде. Вся моя коллекция. И эта бутыль в ней, – лорнет сверкнул в сторону лежащей на боку пустой тары.
Тут уже настало Четово время возмущаться:
– Ну, уж вы скажите тетушка! Что ж мне теперь, вашу пропажу выблевывать что ли?
– Хам, – фыркнуло привидение, а потом добавило требовательно. – Возместить – это значит добыть аналог. Такая же бутыль есть у местного падре. Добудь ее и тогда…
– О, нет! – не дослушав, отказался Чет. – Выпрашивать у падре вино? С ума сошли? У меня же репутация! Не получится. И вообще, без ваших коллекций дел хватает! Переживете. Все. Разговор окончен. Я – спать, а вы можете и дальше тут стоять, мне все равно, у меня светлая защита, – он помахал перед носом сердитой хозяйки ладонью с проступившей на ней сияющей печатью.
– Ну-ну, это мы еще посмотрим, как ты выспишься, – скрипнула зубами госпожа Пинки-Роуз и посадила на край кровати своего песика. – Магдалена, песня!
И Магдалена завыла. Даже не завыла. Заорала таким противным голосом, что у Чета чуть уши не заложило.
– Вот так, милый юноша, – сахарно пропела хозяйка, – поспать вам теперь не удастся. Как только вы сомкнете глаза, Магдалена будет петь. Подумайте об этом.
– Непременно, – фыркнул Чет и, дождавшись, когда госпожа Пинки-Роуз растворится в воздухе, вновь зажег на ладони боевую Печать света.
– А ну пошла отсюда, ты… Магдалена, – прикрикнул на призрачную болонку, – а то поджарю тебя, нечисть!