Инквизиция: Гении и злодеи
Шрифт:
Настоятельница монастыря растерялась. Ничего не стоило установить, что ее стигматы (раны) были нарисованы и подновлялись каждый день. Но она приходилась родственницей королевскому советнику Лобардемону, которому поручили суд над Грандье. Он ставит в известность кардинала, что обвиняемый — приятель одного из многочисленных агентов враждебной Ришелье королевы Марии Медичи, что он сделался секретарем своей прихожанки и от ее имени пишет подлые памфлеты.
Грандье, по приказу Ломбардемона, схватили и бросили в Анжерскую тюрьму. Потом взяли оттуда и посадили, как вы думаете — куда? В комнату в доме одного из его врагов, который приказал заделать камнем все окна, чтобы он там скорее задохнулся. Гнусное испытание — поиски дьявольских знаков, было произведено его же обвинителями. Те собственноручно втыкали в его тело иголки, подвергая его таким образом предварительному наказанию, заранее предвкушая его казнь. Его
Этих девушек признают одержимыми только затем, чтобы дать волю фурии чувственности. Это, без сомнения, способствовало увеличению аудитории. Сюда приходили слушать из уст женщин то, чего ни одна никогда не решалась произнести до тех пор.
Все это становилось все более смешным, так же, впрочем, как и отвратительным. Даже то немногое, что заставляли несчастных урсулинок зазубривать по-латыни, они коверкали вкривь и вкось. Публика находила, что дьяволы не могли бы выдержать экзамен за четыре класса приходской школы. Капуцины, ничуть не смущаясь, заявляли, что если эти дьяволы не сильны в латыни, зато превосходно говорят по-ирокезски и на других столь же известных языках.
Гнусный фарс с расстояния шестьдесят миль в Сен-Жермене, в Лувре, где был король и двор, казался чудом, страшным, наводящим ужас. Двор испытывал восторг и трепет. Ришелье велел заплатить и монахиням, и экзорцистам.
Столь великая милость воспламенила еще больше всю шайку и сделала ее совсем безумной. За сумасшедшими речами последовали бесстыдные поступки. Экзорцисты под предлогом, что монахини очень устали, отправляли их за город прогуляться и сами гуляли с ними. Одна из них забеременела. По крайней мере, налицо были все признаки. Но на пятом-шестом месяце все исчезло, и дьявол, обитавший в ней, заявил, что это он из мести к бедной монахине придал ей вид беременной. Все это известно из исторических документов.
Наконец дело зашло так далеко, что даже несчастные монахини почувствовали, что на продолжение спектакля у них нет сил. Теперь они уже проклинали самих себя. Несмотря на то, что их ожидала ужасная участь, если бы они сказали правду, несмотря на уверенность, что в таком случае им придется кончить жизнь в подземной тюрьме, они все же заявили в церкви, что осуждены на вечные муки, что это была только игра в дьявола и что Грандье невинен.
Они погубили себя, но дело от того не прекратилось. Не прекратило его и прошение, посланное от всего города королю. Грандье был приговорен к сожжению (18 августа 1634 года). Ярость его врагов была так велика, что, прежде чем сжечь его, они потребовали, чтобы еще раз поискали иголками на его теле знаки дьявола. Один из судей изъявил даже желание, чтобы ему вырвали ногти, но хирург отказался сделать это.
Мучители боялись голоса с эшафота, последних слов казнимого. Так как в его бумагах нашли заметку против безбрачия духовенства, [7] то люди, объявившие его колдуном, считали его и вольнодумцем. Вспоминали смелые слова мучеников свободной мысли, бросаемые ими в лицо судьям, вспоминали последнее слово Джордано Бруно. Грандье старались внушить, что если он будет вести себя благоразумно, та его избавят от огня, предварительно удушив. Слабовольный и сластолюбивый священник, любивший свое и чужое тело, обещал молчать. И действительно, не сказал ничего ни по дороге, ни на эшафоте. Когда его привязали к столбу и все уже было готово, чтобы сжечь его, один монах, исповедовавший Грандье, не дожидаясь палача, поджег костер. Осужденный успел только воскликнуть: «А, так вы обманули меня!» Тут взметнулись языки пламени и нельзя было разобрать ничего, кроме криков.
7
Для католического духовенство обязательно безбрачие (так называемый целибат). Узаконено оно была папой Григорием VII в XI в. На практике же утвердилось в XII в.
Таково одна из версий произошедшего в Лудене. Но дело в том, что до наших дней дошло не так много достоверных свидетельств и документов, которые позволили бы однозначно толковать луденскую «истерию».
Некоторые историки утверждают, что настоятельница монастыря урсулинок действительно вообразила, что одержима бесом, который является к ней по ночам в виде недавно умершего священника. Вскоре все остальные сестры стали видеть эти видение. Приступили к заклинанию духов, но во время заклинания спазмы и галлюцинации одержимых ещё более усилились: они ложились
Урбан Грандье, по этой версии происшедшего, не быль монастырским духовником, но он был известен в обители, так как возбуждал много толков о cебе, благодаря своему уму, красноречию и красоте. Кроме того, он сделался популярен своей оппозицией высшим церковным властям и своим памфлетом, направленным против кардинала Ришелье.
Слухи об одержимых в Лудене распространились по всей Франции. Многие приезжали из Парижа, Марселя, Лила и других городов, чтобы посмотреть на деяния дьяволов. Брат короля, Гастон Орлеанский приехал туда специально, чтобы видеть одержимых и присутствовать при процессе изгнания. Во время одного из таких процессов, случился любопытный случай: отец Сюрен, производивший изгнание, сам сделался одержимым и стал вместе с заклинаемыми кататься по полу, в конвульсиях и судорогах, и заявил, что дьявол Исаакарум проник в него. Граф Орлеанский присутствовал при настоящем спектакля: монахини и сама настоятельница катались по полу, принимали самые неприличные позы, делали самые смешные движения, высовывали языки, кружились вокруг церкви и при этом произносили ужасные богохульства. На основании показаний монахинь, молва продолжала обвинять во всем этом аббата Грандье, который заключил союз с Асмодеем. Нашли даже письмо к нему, подписанное Асмодеем (оно хранится теперь в Национальной библиотеке в Париже), в котором Асмодей дает обещание мучить сестер урсулинок в Лудене.
Ришелье, желая положить конец этому делу, послал в Луден специального комиссара де Лобардемона, снабдив его неограниченными полномочиями. На другой день по прибытии своем в Луден, Лобардемон приказал арестовать Грандье.
Несчастный был брошен в тюрьму, а изгнания и заклинания бесов продолжались. По просьбе Грандье, а также чтобы уличить его очной ставкой с одержимыми, ему разрешили самому производить изгнание. Его привели в церковь, где были собраны все одержимые и в присутствии огромной толпы, собравшейся по этому экстраординарному случаю, Грандье приступил к изгнанию. Но тут случилось нечто невероятное: одержимые, при виде Грандье, произносящего священные слова заклинания, пришли в такой раж, испускали такие ужасные крики, катаясь по полу, прыгая, извергая пену и произнося самые страшные богохульственные слова, что все присутствовавшие пришли в ужас. По распоряжению духовных лиц, принесли договор Грандье с дьяволом и торжественно сожгли тут же в церкви. После этого одержимые пришли ещё в больший раж, окружили бедного Грандье и стали его рвать, кусать, волочить по полу так, что его еле вырвали живым из рук одержимых и отвели в тюрьму.
Через несколько дней собрался суд, и 18 августа 1634 года Грандье был осужден к сожжению живым, после того, как он был подвергнут самым ужасным пыткам, чтобы добиться от него признания. Читая рассказ об этих пытках одного из присутствовавших, волосы становятся дыбом — до того они были бесчеловечны. Чтобы отыскать на его теле «чертов знак», ему оторвали ногти рук и ног, и совершенно искромсали кости ног так, что из них сочился мозг… Так как ноги были совершенно раздроблены, то его поволокли к месту казни на повозке и завернутым в солому. По дороге, перед главным входом в церковь, его стащили с повозки и заставили просить прощения у Бога, короля и правосудия. По прибытии на место казни, Грандье положили на костер и ещё раз прочли ему приговор. Площадь была покрыта густою толпою народа, собравшегося со всех окрестностей, чтобы присутствовать при казни колдуна Грандье. Несчастный пробовал обратиться к народу с речью. Тогда окружавшие костер монахи стали бить его руками, палками и распятиями. Наконец один из них схватил факел и зажег костер. Медленный огонь охватил тело несчастного Грандье, которое в предсмертных корчах скоро покрылось густым дымом и смешалось с пеплом…
Страшные припадки монахинь, вызванные луденскими дьяволами, не прекращались и после сожжения колдуна Грандье. Урсулинки продолжали бесноваться. Зараза перешла к мирянам города и распространилась далеко по окрестностям Лудена до соседнего города Шинона, где демонические припадки стали появляться у многих дам и девиц. Во всех церквах служились мессы и производились заклинания.
Луденская драма поразила все умы; среди населения распространились припадки сумасшествия. В особенности она сильно подействовала на лиц, участвовавших в ней. Отец Сурен и другие заклинатели луденских бесов лишились рассудка, вообразили, что в них поселились дьяволы, и кончили жизнь, как одержимые, в конвульсиях и судорогах.