Инквизиция: Омнибус
Шрифт:
Думог мог лишь прятать свое лицо и повторять «литании Семи Болезней». На боку у него висел пистолет, но он посчитал его бесполезным. В нем просто не было смысла.
Пока продолжалась бойня, сердце Думога сковал ужас. Он лишь думал о том, как отец Нургл согревал его, пока он не проснулся в этот злосчастный день. Он слышал, как звуки шагов избранного чемпиона становятся все ближе и ближе. Его приближение сопровождалось криками умирающих. Думог попытался достать свой пистолет, но решимость покинула его. Он не мог ничего сделать, кроме как оставаться в укрытии.
Послышался
Неожиданно, Думог резко взлетел в воздух и на полной скорости рухнул обратно на палубу.
Он почувствовал, как поры на его лице открылись. Его убийца смотрел на него, держа за воротник.
Его голос был похож на медленно стекающую магму.
— Мур деактивировал защитные системы моего корабля?
Думог кивнул три раза. Он лишился дара речи, и язык не слушался его. Аура Кровавой Горгоны была настолько велика, что Думог чувствовал себя насекомым перед этим возлюбленным богами воином. Когда чемпион отпустил его, руки Думога затряслись так, что он с трудом мог вводить команды на консоли.
— Лорд Опсарус отключил оборонительные системы. Мы не можем контролировать дух машины. Он восстал против нас, — пролепетал Думог.
— Так я и думал. Верный пес. Он — часть меня, мы связаны с ним навечно. В нем течет моя кровь, и никто не сможет разрушить эту связь, — произнес его убийца.
Гаммадин не стал убивать его. Найк Думог понял, что он единственный выживший в этом кошмаре. Тела его товарищей были разбросаны по всей палубе. Выковыривая гной из своих пор, Найк старался не двигаться, пока снова не почувствовал на себе взгляд убийцы.
— Что нам с ним делать?
Думог задрожал всем телом. Он наконец понял, что второй десантник показывает пальцем в его сторону. В его тоне чувствовалось равнодушие, словно Думог вообще не существовал.
Магистр Горгон устроился на своем командном троне. Нервные узлы соединились с системой, и теперь корабль был во власти Гаммадина. «Рожденный в котле» задрожал, словно проснувшись от спячки.
— Оставь его, — приказал Гаммадин.
Думог упал на колени.
— Благословен будь Хаос Неделимый!
Думог был настолько занят вознесением благодарностей, что не заметил, как сдвоенные стволы болтеров на командном мостике повернулись в его сторону. Он все еще стоял на коленях когда пушки разорвали его на части.
Сирены вывели Опсаруса из себя. Каждое завывание было вызовом для него, вызовом для его эго и уничтожало весь самоконтроль.
Опсарус никогда не считал себя бешеным существом. Он всегда ухмылялся и имел своеобразное чувство юмора. Магистр Нургла получал удовольствие, удивляя своих последователей небольшими подарками — оспа, сыпь, нарывы.
Но в то же время была и другая сторона — холодная ярость. Бешенство, превращавшее его в беспощадного убийцу. В этом состоянии он будет сосредоточен
Когда завыли сирены и посыпались доклады о ситуации на корабле, гнев стал медленно завладевать Опсарусом.
Кровавые Горгоны вновь воспряли духом. Волна воодушевления прокатилась по всему кораблю.
Сначала он услышал по воксу голос Гаммадина, призывающий разделенные роты Горгон к восстанию. Разделение Горгон способствовало их разобщенности и изоляции в отсутствие централизованного руководства.
Вскоре после этого последовали отчеты о нападениях отделений Кровавых Горгон на своих пленителей. Ветераны десантников Хаоса выступили против захватчиков с цепями и арматурой. Восстание было быстро подавлено огневой мощью чумных десантников.
Последний отчет, полученный от ветерана-сержанта Кулпуса, сообщал о том, что связь с группой стражников на нижних уровнях была прервана, и Кровавые Горгоны захватили незапертую оружейную комнату. Патрули были оттеснены огнем орудий Кровавых Горгон. Захватчики теряли преимущество.
Опсарус был недоволен. Он уже почти перешел в состояние бесконтрольной ярости. Однако все же смог успокоить себя. Он глубоко вздохнул, выпуская воздух сквозь респираторы шлема.
— Ты можешь сказать мне, что произошло? Это твоих рук дело? — спросил он Мура.
Колдун, как всегда, стоял рядом, позади магистра чумных десантников.
— Нет, мой господин.
— Как такое могло случиться? Я ненавижу, когда отсутствует порядок. Культ Нургла — это культ разложения, но при этом мы чтим порядок. Процесс. Рост. Это занимает время, но всегда проходит без эксцессов. Это, — произнес Опсарус, указывая на расплывчатые образы, мелькающие на экране. — Это — отсутствие порядка.
— Должен ли я призвать Носителей? — спросил Мур.
Он уже достал из кобуры пистолет и проверял количество патронов в обойме.
— Нет, — ответил Опсарус. — Я сделаю это сам.
Аккуратно, но уверенно, он снял перчатку. Рука под ней была черной и покрытой пятнами. Из тени вынырнул сервитор с разлагающейся плотью и поржавевшими металлическими конечностями, и прикрепил автопушку к руке Опсаруса наподобие боевой перчатки.
Второй возился со снарядами для орудия, снаряжая патронташ.
— Мы пойдем и разберемся с этим хаосом, возникшим из-за твоей некомпетентности и неспособности контролировать ситуацию, — заявил Опсарус. — Ты, Мур, должен был бы сделать это лично. Но видимо, Нургл благоволит тебе.
Ворон и колдун двинулись в сторону командной палубы, а оружейные сервиторы последовали за ними.
Война уже началась. Пятьсот пятьдесят чумных десантников и четыре роты Гнилостной пехоты сгруппировались в боевые подразделения. Они возвращались назад, следуя по лабиринту корабля и соблюдая строгий боевой порядок. Не смотря ни на что, они были грозной силой. Плотный строй, смесь крепкой брони и огромной огневой мощи — была основой боевой доктриной Нургла. Десантники Нургла были вооружены болтерами и автопушками.