Инквизиция
Шрифт:
— Открывай, негодник! — кричала разъяренная бабуля с лестничной клетки.
— А если не открою, что тогда? — ответил Иван очень спокойно.
— Ах ты подлец! Ну погоди, сейчас позову дядю Юру, он дверь взломает и тогда ты у меня неделю будешь на коленях прощения просить!
— Иди в жопу, — сказал мальчик и пошел к двери. Ключей у старухи нет — она отдала единственный комплект внуку. И только теперь Ваня понял, почему она так сделала. Однажды он задержался, бабушке пришлось простоять минут пятнадцать перед закрытой дверью, и потом она ему жестоко всыпала. И надеялась, внук
— Что ты сказал? Ах, ты паскудник! Ты у меня пачку стирального порошка сожрешь! Открывай!
— Да пожалуйста.
Ваня открыл дверь, бабушка влетела в квартиру. На губах выступила пена, волосы растрепаны, она замахнулась на Ваню, но тут же упала, поскользнувшись на коврике. Для Вани в дверь влетела не старушка, а поток математических формул. Он мигом нашел двойку и решил уравнение так, чтобы она пропала. Куча формул упала и завыла.
— Что, ножку подвернула, сука, — сказал Ваня и ударил бабушку по животу ногой.
— Ах ты… ой…
Еще удар.
— Что, я? Я спрашиваю: что, я?!
Удар.
— Внучек…
— Кто ты такая?
— Внучек…
Удар.
— Я знаю, кто я такой, а вот кто ты мне неизвестно. Ну, я могу тебе подсказать. Ты готова повторять за мной?
Удар.
— Я… я…
Удар.
— Готова или нет?
— Да. Не надо…
— Поздно. Повторяй: я грязная старая сука.
— Я грязная старая сука…
Удар, теперь ладонью по лицу.
— Как ты выражаешься, мразь?! В твоем возрасте это неприлично. А вдруг я смогу это запомнить и стану матерщинником?
— Прости, внучек…
— Хорошо, что поняла. Но прощения мало. Надо ведь что-то сделать для любимого внучка…
Спустя час Иван сидел перед телевизором и ел салат оливье. Других продуктов в холодильнике не нашлось, да и вряд ли кулинарных талантов бабки хватило бы на большее. По комнате разбросаны корки от мандаринов, завтра старухе предстоит это убрать. Сама бабка в углу на голых коленях. Естественно, внук насыпал под колени гречки. Она до сих пор чувствует во рту вкус стирального порошка — пришлось съесть почти пачку. Часы показали полночь.
Глава 3
Андре еле-еле наскреб на билет до Москвы. Там можно сходить в банк и снять деньги с кредитки — в Питере нет соответствующего банкомата — но пока инквизитор на полном нуле. Он надел самую приличную одежду, оставив оружие дома. В Москве у него есть конспиративная квартира, там есть оружие. Прилетев, он туда и направился, поехав на автобусе. Москва встретила его россыпью новогодних гирлянд и предпраздничного настроения. Двадцать восьмое только что перевалило в двадцать девятое — Новый Год не за горами.
Он приехал на ближайшую остановку, пошел до съемной квартиры — на покупку своей денег Великая Инквизиция не выделила. Да, собственно, Андре мало времени проводил в Москве. Для него это город страха и кошмара, пережитого несколько лет назад. Здесь разрушились его мечты, и произошло становление. В тот раз жизнь дважды изменилась и не сказать, что к лучшему. И именно в Москве голос, призвавший Андре на охоту, спрашивал, когда же он вырастит гораздо громче и чаще. Что он подразумевал под 'вырастишь', Андре не знал. Он шел по унылым переулкам, заглянул в круглосуточный ларек, купить на последние двадцать рублей бутылку пива. Он не желал засыпать трезвым. Лишь к четырем утра однокомнатная халупа поприветствовала квартиранта. Андре выпил пиво, лег в кровать на постельное белье, что не менялось никогда, хотя инквизитор снимал квартиру почти два года.
Андре мучили кошмары. Ему снился огромный медведь, сотканный из теней, снился ужасный Абдула, снился загадочный Вабар. Это — его обычные сны, но вот, что-то поменялось. Вдруг сон приобрел плотность, Андре пронесло через всю планету, замелькали странные пейзажи, порожденные воспаленным воображением. В бесконечной мгле огромные сороконожки дрались с какими-то рыцарями; промелькнул лес, где ветки деревьев потянулись к нему крючковатыми сучьями; все вспыхнуло, из прекрасного оазиса выросла пирамида, гудящая протяжно и уныло; а вот все краски стерлись, небо опустилось, меж туч залетали странные силуэты, сотканные из нитей; следом мелькнула деревня, где жители что-то пели небесам; и вот он оказался в большом и красивом храме на побережье Северного Ледовитого Океана. Андре частенько бывал тут во сне и только один раз в реальности. Он прошел к вечно молящемуся священнику, стоявшему на коленях перед огромным иконостасом, опустился на колени рядом с ним. Придя сюда в первый и второй раз, он еще не умел молиться. Теперь умел. Они долго молились в полном молчании, и наконец, синхронно поднялись.
— Здравствуй, сын мой, — сказал священник.
— Здравствуй, отец мой, — ответил Андре.
— Что привело тебя сюда?
— То же, что и всегда. Я ищу ответы.
— А на какие вопросы? — они двинулись к маленькой келье, где всегда проходили их разговоры.
— Помните, когда я пришел сюда во второй раз, вы сказали, чтобы я искупил грехи, надо стать инквизитором?
— Да, сын мой.
— Я стал им, но мне кажется, что грехи от этого не стали меньше.
— Ты чувствуешь это? Но как ты можешь чувствовать, много на тебе грехов или мало? Только Господь знает это, Андрей.
— Теперь меня зовут Андре, — покачал головой инквизитор.
— Тебя зовут не так, как ты себя называешь, а так, как назвали тебя при рождении.
— Но я изменился, отче. Я стал инквизитором, и прошлая жизнь моя стерлась.
— И так тоже не бывает, сын мой. Нельзя стереть то, что было с тобой, потому что тогда ты сотрешь самого себя. Ты — это не просто тело, или разум, или душа. Вы хорошо объединили это в слово 'суть', но не до конца поняли, что это такое. Ты — это еще и все, что с тобой было, что будет, что есть и даже, что может быть. Это все ты.
— Я не понимаю вас, падре.
— И поэтому ты приходишь сюда, — кивнул священник. — Ты ищешь ответы, но забываешь, что ответы — это тоже ты. Они часть тебя, потому что вопросы твои.
— Все это слишком сложно для меня, святой отец.
— Помнишь, я рассказывал тебе про человеческий путь?
— Да. Вы говорили, что иногда первый шаг может быть не самым главным. Что самый важный и самый трудный шаг бывает и на середине пути. И что я этот шаг уже сделал.