Инквизиция
Шрифт:
— А тебя как зовут? — спросил Давид.
— Иван.
— Хорошо, Иван. — Ваня вздрогнул, голос санитара изменился. И уже в следующую секунду, к горлу мальчишки приставили нож. — Слушай меня внимательно. Сейчас мы выйдем из больницы и сядем в машину. Пока мы будем идти, я буду держать руку у тебя на плече и смогу в любое мгновение сломать тебе шею. Ты, я так думаю, знаешь, кто я такой?
— Дед Мороз, — прошептал Ваня. Горло пересохло, даже захоти, он не смог бы закричать.
— Правильно, борода из ваты. Будь умником, Иван, и проживешь на один день дольше.
— А если я закричу? — слюна вдруг наполнила рот, мальчик сглотнул, возвращая
— Я успею тебя убить раньше, чем ты откроешь рот, а может быть, вырву тебе язык. Не знаю, я еще не решил, что выбрать.
Ваня взглянул на колдуна. До этого он видел его отражение в зеркале, а теперь посмотрел в темные глаза маньяка. Давид распался на формулы, Ваня испугался. В формулах колдуна нет и намека на правильность. Тут, собственно, иногда цифры писались буквами, причем на разных языках и с ошибками. Они мельтешили и решались самыми неправильными способами, и все же цифры сплошь простые. Таких простых и абсурдных формул Ваня еще не видел. Человек с такими формулами просто не мог существовать, но вот он стоит рядом и держит нож у горла мальчика.
— Знаешь, Ваня, так меня в последний раз рассматривали пятнадцать лет назад, — сказал Давид задумчиво. — Но это неважно. Ты понял свою роль?
— Да.
— Ну и отлично. Тогда пошли.
Он молниеносно убрал нож в рукав и вывел мальчика из туалета. Давид положил Ване руку на плечо, повел по длинным коридорам к служебному выходу. Они вышли из здания, возле служебного выхода курила пара врачей, но никто не обратил внимания, как в руках Давида появился нож, и он приставил лезвие мальчику между лопаток. Они сели в девятку, спустя полчаса Ваня попал в ту же квартиру, где недавно Давид нашел дриаду.
Глава 13
С тех пор, как Ваня вышел из гостиничного номера и пришел на вокзал, все происходило, будто во сне. Он слабо осознавал, что делает, почему и зачем. Как ни странно, мысли пришли в порядок, как только Дед Мороз привел его в свою квартиру. В этом просторном помещении распространилась легкая прохлада январской ночи, пахло цветами и хвоей. В уголку стоит маленькая ель, украшенная необычными старинными игрушками. Елка, а не сосна, как принято у жителей юга России. Она светилась десятками огоньков, Ваня отметил с интересом, что на ней не электрические гирлянды, а множество самых настоящих свечей в изящных подсвечниках. Попав в квартиру, Ваня сразу пошел к елке и почувствовал тепло, что давали огоньки.
— А она не загорится? — спросил Ваня. Это первые слова, произнесенные им после сцены в больничном туалете.
— Если соблюсти правильную расстановку, не загорится, — ответил Давид. — А если купить хорошие свечи, они будут гореть как минимум сутки.
Маньяк разделся. Под медицинским халатом обнаружилось тонкое шелковое белье, подчеркивающее худобу и идеальную слаженность фигуры. Давид достал мусорный пакет, в нем скрылась медицинская одежда.
— Тебе надо переодеться, — сказал Давид. — У себя дома я не выношу посторонних запахов, а ты пропах больницей и кровью. Иди, прими душ, а я подыщу тебе что-нибудь из одежды. Хотя у меня нет твоего размера, но я сейчас позвоню портному, он сошьет тебе костюм к утру.
— Он что, будет работать ночью? — спросил Ваня недоверчиво.
— Я его давний клиент, думаю, он сделает для меня исключение. Иди, мойся. От тебя несет, как из помойки абортария.
— А для вас очень важно, чтобы те, кого вы собираетесь убить, хорошо пахли?
— Для меня важно, чтобы все хорошо пахли. Ступай.
Ваня пошел в ванну, Давид поднял трубку телефона, позвонил портному. Он пообещал приличную плату и продиктовал все мерки, опираясь исключительно на газомер. Потом порылся в шкафу и отыскал шелковую пижаму. Ножницы обрезали рукава и штанины, линия отреза получилась идеальная — будто лазером прошли. Мальчик, закутанный в полотенце, вышел из ванны, Давид отвернулся, пока тот одевается.
— А вы не боитесь, что я нападу на вас сзади? — спросил Ваня, помня, как за ним следил Андре, когда они познакомились. Да инквизитор тогда с пистолем не расставался, а чтобы вот так просто повернуться, причем, когда на кровати лежат большие ножницы, а сам Дед Мороз не вооружен.
— Нет, Иван.
— А почему?
— А ты считаешь себя настолько опасным, что я должен тебя бояться?
— Вообще-то, я действительно опасен. Недавно я убил министра. — Ваня думал, это удивит колдуна, но тот не отреагировал. Давид подождал, пока Ваня оденется полностью и повернулся в тот момент, как мальчик застегнул последнюю пуговицу на рубашке с обрезанными рукавами.
— Неплохо, — сказал Давид. — Можно, конечно, подшить, но я сегодня слишком устал.
Давид прошел к стене, открыв неприметную дверцу, достал графин с коньяком.
— Ты не хочешь выпить? — спросил Давид.
— Мне всего тринадцать.
— Я не спрашивал тебя о возрасте.
— Тогда, да.
Давид налил два фужера, протянул один Ивану. Мальчик аккуратно попробовал напиток, тот приятно обжег горло. Коньяк Ваня пробовал впервые. По телу разлилось тепло, он сразу почувствовал себя бодрее. Давид подошел к пианино, поставил фужер на крышку, закурил тонкую сигару. Он не обращал внимания на мальчика, будто того нет в комнате. Пальцы сняли фужер с крышки, поставили на пол, следом обнажили клавиши быстрым движение и выдали легкую мелодию. Ваня одним залпом допил коньяк и закашлялся — напиток попал не в то горло. Давид отреагировал, взяв более низкие ноты.
— Нельзя пить такой напиток залпом, мальчик, — сказал Давид, когда тот перестал кашлять. — Иначе он обидится на тебя.
— Кто, коньяк?
— Ну да. — Сказал Давид, будто говорил очевидные истины. В голове Ивана появилась легкость, добавившая смелости.
— Вообще-то, напитки, как и жидкости, не могут обижаться, — сказал мальчик ехидно, и подумал, что сейчас его ударят. Но ошибся.
— А откуда ты знаешь, что могут напитки и чего они не могут. Ты что, сам напиток?
— Нет.
— Ну так и не решай за них. Конечно, простая вода редко обижается, но она слишком демократична. А вот коньяк, и особенно такой хороший, может затаить обиду.
Давид говорил это не насмешливо, не иронично, он просто говорил и все. И Ваня понял, колдун действительно верит, что коньяк может обидеться. Давид играл на пианино, не выпуская сигару изо рта, иногда к ногам падал пепел. Ваня не знал, как себя вести. Ведь он в квартире кошмарного маньяка, и тот, наверняка, его убьет. Мальчик застыл посреди большой комнаты, босой, в пижаме с подрезанными рукавами и штанинами, чувствуя себя очень глупо. С Андре было как-то проще. Инквизитор хоть и собирался его убить, но его хотя бы можно понять. А этот колдун настолько загадочный и какой-то неправильный. Пока играл он, казалось, забыл обо всем на свете, полностью отдавшись музыке. Но вот, наконец, Давид докурил и прекратил мелодию. Он затушил сигару в пепельнице, повернулся.