Инквизиция
Шрифт:
Инквизитор первым понял, откуда стреляют, прежде чем его разорвало на части, лицо Дениса застыло маской крайнего удивления. Давид жует, взгляд оббегает зал. Чтобы из толпы вычленить Андре, уходит секунда. Инквизитор пытается спрятаться под металлической лавочкой, Давид улыбается, уничтожает образ рок-гитариста. Теперь он не нужен — цель достигнута. Палец жмет гашетку, десяток пуль устремляются по стволу из патронов, но каким-то непонятным образом все переворачиваются и слипаются, образуя затор. Ствол пулемета разрывает, кусок расплавленного свинца пролетает в миллиметрах от лица Давида, купол удачи
Колдун вышел к окну, посмотрел в зал. Люди продолжают мельтешить яркими пятнами и вращаться в такт вселенной. Все, кроме двоих. Мальчик стоит посреди зала, смотрит на Давида с вызовом, Каткин все еще прячется под лавочкой. Только они выпадают из общей толпы. Один — колдун, другой — инквизитор. Причем колдун только что спас инквизитору жизнь. Давид вытащил из кармана пистолет, направил ствол на Андре. Палец нажал спуск, но уши услышали сухой щелчок осечки. Давид развернулся, вышел из комнаты, по пути срывая наряд рок-музыканта, и обнажая новый. Спускаясь по лестнице, он превратился в худого милиционера с небольшими усами. В руке блеснуло лезвие ножа — Давид собирался спуститься в зал и прикончить обоих лично. Но тут во внутреннем кармане завибрировало. Он достал телефон, прочитал сообщение. Потом обдумал и пошел к выходу из вокзала. Но не ушел далеко.
Всего в паре метров от входа выстроился десяток такси, Давид сел в фиолетовую девятку, таксист повез его по указанному адресу. Мужик еще не знал, что произошло в вокзале — до таксистов не донеслись звуки выстрелов. Такси выехало на Красноармейскую, притормозило. Спустя пять минут, оно развернулось и двинуло обратно, но не заехало на привокзальную территорию, а припарковалось неподалеку от заправочной станции. Из машины вышел мужчина в мешковатой одежде, огляделся и, убедившись, что никто не смотрит, оторвал шашку с крыши девятки. Потом залез в машину, подождал. Вскоре к вокзалу приехали милиционеры, за ними и скорая. Давид ждал именно врачей.
Толстый человек скрылся в окне, Иван бросился к Андре. Тот лежал под лавочкой, бледный, словно гостиничная простыня, зато лужа крови на зеленом мраморе чуть не сияет. Инквизитор тяжело дышит, вот-вот потеряет сознание от боли. Пуля прошла очень неудачно, перебив несколько вен, но кость не задета. Иван осторожно вытащил Андре из-под лавочки, попытался стащить куртку. Получалось плохо. Ваня пошарил по карманам инквизитора, нашел нож и два пистоля. Пистоли полетели под холодильник с мороженым, что стоит неподалеку, а лезвие прорезало куртку. Андре что-то шептал, полуприкрыв глаза, но когда Ваня случайно задел рану кончиком ножа, застонал.
— Помогите! — закричал Иван, но люди все еще прятались от пулеметчика.
Ваня раскроил куртку на лоскуты, потом куда аккуратней разрезал пиджак с рубашкой. Все пропиталось кровью, отрезав от пиджака клочок ткани, Ваня приложил его к ране, попытался прижать плотно. Пальцы соскальзывали с окровавленного плеча, по глазам ребенка текли слезы. Но вот, наконец, случилось — инквизитор лишился сознание от потери крови, и Ване удалось спасти ему жизнь в третий раз. В беспамятстве инквизитор не мог разрушать вероятности, мальчик получил возможность поколдовать. Плечо превратилось в математические формулы, вскоре ими обратился весь Андре. Несмотря на сложность, формулы решались стремительно, но Иван добавлял к ним новые, снова и снова. Он не видел, как кровь потекла из раны значительно медленнее; будто сумасшедший учитель математики, Ваня писал в Андре самые сложные уравнения, какие мог придумать.
— Ну помогите же, кто-нибудь! — опять закричал Иван. На этот раз его услышали милиционеры, влетевшие в зал. Неясно, где были слуги закона раньше, но все же пришли они вовремя.
Милиционеры подбежали к Ване, кто-то оттолкнул мальчика, пережал Андре вены на плече. Приехали медики, Андре к тому времени изрядно побледнел, но еще не умер. Врачи спросили, кто он такой, Ваня сказал, что его отец. Мальчику разрешили поехать в больницу в одной машине с Андре. Никто не обратил внимания, что за ними следует девятка со следом от сорванной шашки на крыше. За рулем сидел человек с отрешенным лицом и жевал жвачку.
Скорая приехала в больницу, Давид остановил машину рядом, пошел внутрь. Он видел, как из Газели выгружают бесчувственное тело инквизитора, и маленькую фигурку, семенящую за носилками. Давид пошел к служебному входу, скидывая пропахшие табаком вещи мертвого таксиста. Вновь обнажился милицейский мундир, Давид подошел к санитару, дежурившему возле служебного входа.
— Вам нельзя сюда входить, — сказал санитар.
— А я просто хотел спросить, привезли ли человека с раной в плече? — спросил Давид спокойно.
— Да, только что. А что случилось?
— Бандитские разборки. Как будто нам Деда Мороза мало?
— Да, хреново год начинается.
— А что это там на стене?
— Где?
Когда санитар повернулся, Давид оглушил его ударом по голове. Он подхватил бесчувственное тело, затащил внутрь. Неподалеку от служебного входа нашлась кладовка, Давид приволок тело туда. Он раздел парня, облачился в белый халат и синие штаны. Получилось неплохо, колдун двинул по коридорам. Он вышел к регистратуре, спросил, где операционная, куда привезли раненого. Подойдя к ней, колдун увидел мальчика, сидящего на лавочке рядом. Он подошел к нему и спросил:
— Парень, ты его ближайший родственник? — манера говорить Давида немного изменилась, он все еще жевал жвачку и слегка причмокивал.
— Да, я его сын, — кивнул Ваня.
— Тогда пошли, надо заполнить кое-какие бумажки.
— Я не хочу уходить отсюда. — Лицо мальчика припухло от слез, он чувствовал себя плохо. Все простые цифры ушли, последние он отдал Андре, когда тот истекал кровью на полу вокзала.
— Да не волнуйся ты, это на пару минут. Может, еще умоешься, а то вон, весь в крови.
Ваня подумал пару секунд и кивнул. Они пошли по коридорам, Давид держался чуть позади.
— Эй, давай-ка, действительно, умойся, — сказал Давид. — А то бумаги запачкаешь. Вот здесь ванна и туалет. Мне, кстати, отлить нужно, пошли.
Они вошли в белоснежное помещение, Ваня пошел к раковинам, Давид в туалет. Когда он вернулся, мальчик все еще умывался. Колдун не мог подойти к Ване незамеченным — перед мальчиком на стене большое зеркало, где они оба отражались. Давид встал рядом, начал мыть руки.