Инквизиция
Шрифт:
– Не думаю, – возразила Палатина. – На их месте я бы использовала переднюю сторону того утеса в качестве крепостного вала. Сегодня ночью он бесполезен, потому что слишком открыт, но в хорошую погоду наверху можно разместить лучников, даже маленькую катапульту, если хватит места, и отражать атаки целой армии. Поэтому главное – добраться до вершины, а там должен быть спуск в замок.
Я с сомнением уставился на передний склон утеса в серости теневого зрения. Там имелись опоры для рук и ног, только ненадежные. Но если я не попробую этот наш единственный вариант, будет штурм, во время которого мне придется использовать огромное количество
– Что ж, попытаюсь, – согласился я, думая, сколько всего может пойти не так, как легко будет поскользнуться и упасть; тогда все будет напрасно, – Если меня схватят, я использую магию – вероятно, магию воды, – чтобы затопить коридоры. Следите отсюда, и я дам какой-нибудь сигнал. Скачите к тропе и ждите, когда падут ворота. Как только они рухнут, вам надо будет со всей мочи лететь наверх и справиться с людьми Алидризи.
– Даже если ты используешь магию, Сфере потребуется какое-то время, чтобы добраться сюда и провести расследование. У нас в запасе будет несколько часов.
– Если нам придется штурмовать, пострадают люди, поэтому я постараюсь, чтобы меня не схватили. Не беспокойтесь, если мне потребуется час или около того, но если меня не будет дольше, значит, что-то случилось. Тогда дело за вами.
– До этого не дойдет, – отрезала Палатина. – Помни, хорошо это или нет, наща семья имеет везенье проклятых.
– Проклятие было изобретено специально для Тар'конантуров, – добавил Мауриз. – Первым Премьером, чтобы заклеймить Этия. Вам следовало бы считать это за честь.
Ни я, ни Палатина ничего не ответили. Моя кузина и разведчик помогли Мауризу привязать веревку к стреле. Это была лучшая веревка, какую. мне удалось найти, веревка, которую мне дали в Цитадели. Мне будет жаль расставаться с ней. Но подвернется ли когда-нибудь более стоящий случай использовать ее? Я не мог такого придумать. Персея держала мой плащ, а я надел и застегнул прихваченный с собой легкий страховочный пояс.
Бамалко вытащил из своего непромокаемого мешка огниво, и мы сгрудились вокруг Мауриза, чтобы образовать щит от ветра, пока он усиленно старался зажечь стрелу в дождь. Огонь насторожит охрану замка, но мы заранее перешли на безопасное место, где нас можно будет разглядеть только с самой вершины утеса.
– Она остынет, как только попадет в цель, поэтому веревка не загорится, – объяснил Мауриз, когда ему удалось поджечь стрелу. Наконечник вспыхнул ярким оранжевым пламенем – первый теплый цвет, что я видел за несколько часов. Его накал очень быстро исчез: когда Мауриз приладил стрелу к луку, пламя съежилось до жгучей светящейся точки. Она одна горела в темноте, освещая пространство вокруг себя.
Затем Скартарис выстрелил. Огненная стрела пронеслась над полем разбитых камней и резко погасла, бесшумно ударив в утес примерно в футе ниже вершины.
– Я же говорила вам, что мы дьявольские лучники, – заметила Палатина, когда я подтвердил, что стрела попала куда нужно. – Удачи – да пребудет с тобой Фетида. – Она обняла меня. – Помни, ради чего ты это делаешь.
Я снова пустился в путь по камням, увереннее на этот раз, потому что проходил здесь уже дважды. К счастью, я больше не падал и оступился всего один раз. Каждую минуту я ожидал услышать с утеса крик тревоги, но все было спокойно.
Я подошел к подножию утеса под тем местом, куда вонзилась стрела, отыскал веревку и закрепил ее петлей в кольцах у себя на страховке. Кольца были обмотаны ниткой, чтобы не звенели друг о друга. Затем я для проверки изо всех сил дернул за веревку. Стрела не поддалась. Я потянул сильнее, глубоко вдохнул и начал подниматься.
При нормальном восхождении я бы предпочел использовать крючья, но веревки тоже хватило. Когда на утесе не за что было ухватиться, я подтягивался по ней на руках, в иных случаях искал самую безопасную, а не самую легкую опору. Все-таки маленький рост и худоба имеют свои преимущества, компенсирующие у меня недостаток физической силы. И пребывание на Архипелаге – особенно рядом с Мауризом и Телестой – напомнило мне, что я низкорослый лишь по меркам Океании и Танета.
Я не знал, как Оросий ухитрился быть выше меня, ведь мы с ним близнецы. Возможно, на самом деле он был не выше, просто так выглядела его проекция на того агента.
Рука чуть не сорвалась с опоры, вернув мои мысли к текущему моменту, и я сосредоточился на подъеме. Высота около семидесяти футов, вероятно, почти предел для Мауриза и его лука. Ни один разумный человек не возьмется за такое восхождение ночью в таких ужасных условиях. Спасибо Фетиде, эта стена по большей части была защищена от ветра, иначе меня швыряло бы об утес или мотало бы из стороны в сторону. Взбираться без плаща было довольно неприятно, хотя я насквозь промок еще до того, как снял его. Холод – вот что донимало здесь, каждое дуновение ветра пробирало до костей. Равенна примет меня за привидение, когда увидит.
Кажется, я целую вечность то висел, то карабкался под проливным дождем с нескончаемым громом, молниями и ревом прибоя, разбивающегося далеко внизу на утесах Берега Гибели. Одно из самых величественных мест в нашем мире, и вот – я взбираюсь по его скалам во время самого сильного за многие годы шторма. Если благодаря моим стараниям сбудутся некоторые из коллективных кошмаров Сферы, то все эти муки будут стоить того. Если это вызовет кошмары у самого императора, еще лучше.
Мои глаза уже слезились от боли использования теневого зрения среди всех этих молний, хотя я смотрел только на стену утеса. Наконец я увидел прямо над собой стрелу и, собравшись с силами, одолел последние несколько футов, ухватился за древко и осторожно подтянулся на вершину утеса.
И почувствовал под собой пустоту. Ужас охватил меня, заставляя мышцы окаменеть, прежде чем я осознал, что нахожусь в устойчивом положении и что с другой стороны, всего в трех футах подо мной, есть площадка. Я перевалился через парапет и облегченно вздохнул, коснувшись ногами твердого камня. Не очень понимая, как я буду спускаться, поскольку стрела застряла прямо под внешним краем, я отцепил веревку и торопливо свернул ее кольцами на парапете.
Вокруг меня все было точно так, как предсказывала Палатина: пустая площадка с зубцами вырубленными из скалы. Довольно узкая, всего пять или шесть ярдов шириной, и внизу двор, в который ведет деревянная лестница. Подо мной раскинулся замок, башни, здания и все прочее. Но не было никакой расселины в скале с тыльной его стороны, никакого второго выхода. Утес, на котором я стоял, тянулся вокруг замка, встречаясь на полпути с отрогом горы, возвышающейся над нами. Дорожка соединяла его с такой же площадкой на противоположной стороне, а замок угнездился во впадине между ними. Нашлось даже место для садика с апельсиновыми и лимонными деревьями на том конце, куда заглядывает солнце.