"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Пока ему подавали завтрак, явился полковник Брюнхвальд и сообщил, что майор Дорфус вернулся с того берега ещё ночью, но будить генерала не стал. Он сообщил, что на той стороне еретиков пока что не было. Вестовые уехали на юг. А староста в деревне сказал, что гороха, бобов и свинины у мужичков в селе предостаточно, и он готов, если надобность будет, сам всё нам привозить.
Это были отличные вести, но кое-что генерала ещё волновало.
– А порох, Карл, что у нас с порохом?
– У Рохи порох ещё есть, а вот
«Когда он только всё успевает? – барон удивлялся: полковник был старше его, но при этом был бодр, свеж и на вид полон сил. И Дорфуса ночью встретил, и стрелков с артиллеристами успел расспросить, скорее всего, и расчёт провизии тоже произвёл. – Кстати…».
– А что с провизией, полковник?
– Если не экономить, то хватит на девять дней.
– На девять?
– Да, теперь же нас больше. Даже учитывая, что часть стрелков Рохи ушла на правый фланг.
– Интересно, что с ними? – произнёс генерал.
– Да, интересно, – согласился с ним полковник.
Волков пригласил Брюнхвальда позавтракать с ним, но старый солдат был деликатен и, сославшись на то, что уже завтракал, отказался.
После завтрака к ним присоединился полковник Рене, и они поехали осматривать укрепления. Кое-где ров уже был готов. Да, хороший ров. Такой, что спустись в него средний мужчина, так его головы из рва не видно будет. Но во многих местах, таких, как у палисадов, что окаймляли северный подъём северного холма, копали небрежно. И не успевали.
– А это чей участок? – с неудовольствием спрашивал генерал.
– То участок капитана Лемана, а тот, – указывал Рене, – капитана Гройсвера, рвы недостаточно глубоки, так как инструмент им достался только к ночи. А ночь была безлунная.
– У нас мало лопат и заступов, – напомнил Брюнхвальд.
– Так сейчас не ночь, и я не вижу, чтобы лопатами кто-то пользовался. Почему не копают сейчас?
– Я распустил людей на завтрак и отдых, – объяснял Рене.
– Надо ли мне объяснять важность этих работ, господа? – выговаривал полковникам генерал.
– Нет. Нет, – в один голос отвечали офицеры.
– Я распоряжусь, чтобы работы были продолжены немедленно. Как только люди поедят, – обещал Рене.
– Я очень на то рассчитываю, полковник.
После они осмотрели южную часть своего лагеря, где подчистую были вырублены все деревья. Совсем рядом, под холмом, уже начиналась село. Дома, узкие проходы, заборы, пеньки и колья со рвом. Барон остался доволен этим местом, пройти тут можно было только врассыпную. То есть для обороны лагеря с этой стороны ему потребовалось бы не больше пары сотен солдат. И когда уже господа собирались уезжать, как раз послышались трубы с дороги.
– Они торопятся, – заметил Рене.
– Очень, – согласился с ним генерал.
Ему совсем не хотелось ехать к парламентёрам. Господа еретики, наверное, будут злы. И он, конечно, мог бы послать к ним своего начальника штаба. Но понимал, что должен сам ехать туда и выслушать всё, что ему скажут.
Теперь господа парламентёры были втроем, молодого родовитого дурня из семейства Левенбахов среди них не оказалось.
– Он и в прошлый раз наговорил достаточно, – усмехался полковник Брюнхвальд.
На сей раз ни знамени, ни офицеров не было, и кресла он тоже не приказал поставить, говорил с ними, хоть и спустившись с коня, но без лишних поклонов, всё было быстро и по делу.
– Господа, офицерский совет, собранный мною, решил предложение ваше отклонить, ввиду вашего извечного вероломства и пренебрежения к правилам войны, что приняты у честных людей.
– Отклонить? – спросил один из присутствующих парламентёров. – Вы обрекаете себя и людей своих на гибель, надеюсь, вы понимаете это?
Говорил он с сильным северным акцентом.
– Я рыцарь Божий, и смерти за веру свою и Господа своего не убоюсь, и люди мои тоже не убоятся.
– За веру? За Господа?! – воскликнул фон Боленген, это имя Волков помнил. – Вы воюете за нечестивца-папу и его псов-попов.
– Господа, господа, – барон поморщился и сделал успокаивающий жест руками, – давайте не будем уподобляться теологам и устраивать тут богословские диспуты. Ремесло мы с вами выбрали воинское, и доказывать свою правоту должны железом, а не языками.
– Но почему же вы не соглашаетесь? – искренне удивлялся генерал де Гриис. – Вам предложены самые честные условия капитуляции. Оставьте лишь пушки и казну, и уходите целыми и невредимыми.
– Уж простите меня, генерал, – отвечал барон, – но слово еретика немногого стоит. А о вашей жесткости всем давно известно; мы с моими офицерами думаем, что как только мы выйдем в поле, вы кинетесь на нас со всех сторон, ваш хитрый ван дер Пильс не допустит того, чтобы наш сильный отряд пошёл на соединение с войском маршала цу Коппенхаузена, ни с пушками, ни без пушек.
Барон видел, какое впечатление произвёл его отказ на генерала де Грииса. Кажется, он не ожидал отказа. И теперь был удивлён им, удивлён и раздосадован.
– Надеюсь, вы всё хорошо обдумали, генерал, – сдерживая своё раздражение и с заметной угрозой в голосе произнёс он.
И, чтобы добавить масла в огонь, Волков говорит ему:
– Я не отдам этому вашему наглецу свой шатёр ни при каких обстоятельствах! Слышите, генерал, ни при каких обстоятельствах! Даже если мне придётся угробить на этих холмах всех своих солдат.