"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
А Брунхильда так больше и не пришла до самого того дня, когда надо было снимать лагерь. Агнес приходила. Была она чиста и платьем и телом необыкновенно, причесана, хорошо выглядела. Волков отметил, что стала она входить в пору женской красоты, и грудь, и плечи ее налились, и лицо заметно изменилось. Она похорошела, и косоглазие ее уже было не так очевидно. А платье ей было мало в теле и коротко. Была девица ласкова и говорила учтиво. Кланялась и целовала кавалеру руку. Не то, что недавно. Прямо смиренная дочь, да и только. Волков был доволен, и думал, что правильно забрал у нее шар, это от него она
А поутру они стали снимать лагерь. Время, что определил им фон Пиллен на язву, прошло. Ни одного язвенного среди вышедших из города не было. Солнце едва взошло, как господа кавалеры и офицеры собрались у западной заставы. Были: Кавалер Фолькоф, капитан Пруф, ротмистр Брюнхвальд, сержанты Роха и Вшивый Карл, и кавалер ротмистр фон Пиллен со своими сержантами.
Кавалер Фолькоф и кавалер фон Пиллен были при своих штандартах, все были в доспехе.
— Друг и брат мой, — начал фон Пиллен, — время прошло, скажите, нет ли среди людей ваших зачумленных?
— Друг и брат мой, я рад сообщить вам, что среди моих людей, нет больных, ученый монах, врачеватель, брат Ипполит, осмотрел всех, и хворых среди нас не сыскал, — отвечал Волков. — Дозволите ли вы нам покинуть лагерь и ехать в свои земли.
— Ну, раз так, то нет нужды удерживать вас, господа, — отвечал молодой ротмистр.
— Господин фон Пиллен, деньги из казны города Ференбурга, вам переданы, — продолжал Волков, — а бронзовую полукартауну, что взял я у еретиков в арсенале, прошу вас принять сегодня, сейчас.
— Что ж, мой принц будет доволен, — сказал фон Пиллен, — пушку я видал, отличная пушка.
— На том разрешите нам отклонятся и отбыть, — сказал кавалер, — ждут нас.
— Я буду скучать без вас, — сказал молодой человек.
И Волков ему поверил, и усмехнулся. Скучать то он будет — по Брунхильде. Стали разъезжаться, но фон Пиллен его окликнул:
— Господин кавалер.
— Да, — Волков остановил коня.
Молодой человек дождался пока все отъедут и произнес:
— Я хотел с вами поговорить…
Он вздохнул, а кавалер сидел, улыбаясь, поигрывал поводьями. Кавалер знал, о чем будет разговор. Фон Пиллен, искал слова, а Волкову их искать не было нужды, и он заговорил:
— Говорить хотите о Брунхильде?
— Да, — признался юноша. — Как вы догадались?
— Она сказал мне.
— Сказала? — удивлению фон Пиллена не было предела. — Она сказала вам о нас?
— Да и я благословляю вас.
— Что? Благословляете? На что? — недоумевал молодой человек.
— Ну как на что, на брак, она сказал мне, что вы собираетесь на ней жениться.
— Жениться? Я?
— Ну, да она мне так сказала, или вы не предлагали ей руки и герба своего?
— Я, я даже не знаю, может она не так меня поняла. Я просто думал…
— Что думали?
— Понимаете у меня родственники… — говорил молодой рыцарь, как оправдывался.
— У всех родственники, так что вы думали насчет женитьбы?
— Я не могу жениться, понимаете, я из старого рода, у нас так не принято жениться, и я надеялся…
— На что? Что я оставлю вам красотку, чтобы вы тут не скучали?
— Да, но… Нет, нет я не так выразился…
— Прощайте фон Пиллен, я забираю ее с собой, — кавалер тронул коня, — А вы всю жизнь будете вспоминать ее, таких больше нет, и еще может, пожалеете, что не женились на ней.
— Но она же гулящая! — кричал ему в след фон Пиллен. — Как же на ней жениться.
— Да гулящая! Еще какая! Таких еще поискать! Впрочем не ищите — не найдете, прощайте фон Пиллен, вы упустили свой шанс.
Он ехал и смеялся, вспоминая печальное лицо юного ротмистра. Это утро было холодным и прекрасным. Он сегодня поедет в Вильбург и дней через пять, с таким обозом никак не меньше, он отдаст раку епископу. От этой мысли ему на душе было хорошо, и пусть, что холодно. И он засмеялся, в кои веки. Сам с собой. По дороге он встретил Роху, тот сопровождал пушку, которую везли фон Пиллену, для курфюрста.
— Роха, не вздумай отдать ему лошадей, отдашь только пушку, лошади мои.
— Я понял, Фолькоф, — отвечал Роха по кличке Скарафаджо.
Он глядел на кавалера и удивлялся. Он ни никогда не видел, чтобы тот смеялся. Да, такого он вспомнить не мог.
Глава семнадцатая
Самая большая телега была для нее. В телегу уложили перины и одеяла, поставили корзины с едой и вино. Агнес уже сидела в телеге, укутанная в одеяла. А Брунхильду все ждали, хотя обоз уже давно уехал вперед. Кавалер кутался в плащ и ничего не говорил. Слушал обычную болтовню Егана. Вскоре она пришла, была она в новом и дорогом платье, в шали и в новой замысловатой шапочке. Несла узелок, у телеги встала, застыла, стала ждать молча, ждала, пока Еган слезет с лошади и поможет ей сесть в телегу. Села рядом с Агнес они попихались немного, пообзывались и Брунхильда, закутавшись в одеяло, сказал монаху, что сидел возницей:
— Ну, трогай, что ли.
Госпожа, да и только, еще и года не прошло, как за коровами навоз убирала в хлеву, да столы вытирала в харчевне. А тут вон, какая стала.
А на Волкова она даже не взглянула.
Поселок Альбертслох стоял как раз между тремя большими городами, на перекрестке. Если ехать из Ференбурга, с северо-запада вверх по реке Эрзе, то непременно попадешь в Альбертслох.
А оттуда идут две дороги, одна на юго-восток к Ланнау, в земли курфюрста-архиепископа герцога Рупперталь, а другая ровнехонько на юг к Вильбургу, по земле Ребенрее курфюрста Карла. Альбертслох стоял очень удачно, и должен был бы процветать, но какая война ни начиналась по соседству, то обязательно проходила через него. За последние пятнадцать лет еретики проходили здесь трижды. Трижды его грабили и один раз сожгли дотла, когда раздосадованные еретики ни с чем ушли из-под Ланнау, по дороге, от злобы, спалили Альбертслох. И все кирхи в нем пограбили. Но все-таки место было очень удобно для торговли, и поселок оживал снова, как только война откатывалась отсюда.
Был полдень. Кавалер Фолькоф останавливаться в Альбертслохе не велел, хотел пройти за этот день побольше, уж больно медленно тащился его обоз. А он мечтал побыстрее закончить дело, передать раку с мощами епископу Вильбурга.
Он, и его новый товарищ Карл Брюнхвальд, ехали впереди колонны, разговаривали, когда Брюнхваль заметил людей на пригорке, у самой развилки:
— Видите их? — спросил он у кавалера.
— Вижу, — отвечал невесело тот.
Брюнхвальд покосился на Волкова: