"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Что ж вас привело к нам, добрые господа? — спрашивала у него девушка.
И тут Волков почувствовал, что не хочется ему искать здесь Шалаву Вильму, даже говорить тут о ней не хотелось. Но отступать кавалер не собирался. Раз уж пришёл — нужно искать, как бы не была прекрасна, добра и благочестива та женщина, что стояла перед ним, он спросит у неё то, что нужно спросить.
— Вчера в трактире «Безногий пёс» одна женщина опоила купца, хотела его грабить, а как мы её остановили, так она позвала бандитов, одного мы убили. Но остальные ушли, и она ушла. Сказали
— Добрый рыцарь, — отвечала девушка, — Вильма жила с нами, но пред рождеством мы просили её уйти. Больше она сюда не приходила.
— Просили уйти? — переспросил кавалер. — И что ж, вы теперь не знаете, где она живёт?
— Отчего же, знаем, она купила дом. Там и живёт. Дом небольшой, но красивый, стоит у городского колодца, что у Северного рынка, сам дом выбелен, а стропила черны. Вы его сразу узнаете.
— А за что ж вы её погнали? За блуд?
— Дом купила? — удивлялся кавалер.
Попробуй, укупи дом в таком богатом городе как Хоккенхайм. Видно эта Вильма при деньге была.
— Нет, мой господин, за блуд мы жён не гоним, и не судим, нет среди нас таких, которых сей грех миновал, — твёрдо сказала благочестивая Анхен, — каждая сама пред Богом за своё ответит, а мы лишь кров и хлеб даём, говорим, да уговариваем не грешить. Да смотрим, чтобы к причастию все ходили. А уж как какая жена себе хлеб ищет, то не нам судить. Есть среди нас те, что кухарками работают, или няньками, но есть те, что и блудят. Мы не журим, Бог им судья.
«Неужто и ты блудила?», — думал Волков глядя на эту удивительную девушку. «Где же те места, в которых такие ангелы блудят?»
Ему так неловко от этой мысли стало, что начал он левой рукой по привычке эфес меча искать, эфес всегда успокаивал его. А меча-то и не было. Рука как в пустоту упала. Тогда он собрался и спросил:
— А за что же вы Вильму погнали, раз не за блуд?
Благочестивая Анхен глянула на Максимилиана, на Сыча и вдруг положила кавалеру свою руку на плечо и повлекла его в сторону. Отвела на три шага, приблизилась так, что он дыхание её чувствовал, и заговорила тихо:
— Матушка наша увидела, что нечиста она стала.
— Нечиста? — не понял кавалер.
— Перестала она в церковь ходить, — отвечала красавица, — всё отнекивалась, говорила, что недосуг ей.
— А, так вы поняли, что она ведьма, — догадался Волков.
— Тсс, — благочестивая Анхен поднесла палец к губам своим. — Не говорите сие громко. Никто слышать не должен. Большой укор нам, что в доме своём не разглядели мы нечистую.
Волков понимающе кивнул. А девушка продолжала:
— Матушка печалится оттого сильно до сих пор. Я и сама не могу понять, как я не видела её, а уж поводы думать были. И серебро у неё водилось, и недобрыми мужами она верховодила. И хозяева заведений, кабатчики, люди алчные и нечестные, её не иначе как «госпожой» величали. Я такое сама слышала. В общем, просили мы её уйти, а она в ругань, проклинать нас стала. Хулить матушку, — девушка перекрестилась. — Слава Богу — ушла. Но думаю, зло на нас затаила. Вы бы взяли её, добрый господин, нам бы так спокойнее было бы.
— Пойду искать её, — сказал кавалер. — А можно мне вашу матушку поглядеть?
— Конечно, — сразу согласилась благочестивая Анхен. — Думаю, не спит она, благословит вас. Пойдёмте, и вы пойдёмте, добрые люди, — она позвала Сыча и Максимилиана, — матушка Кримхильда и вас благословит.
Их повели в удивительно чистую и светлую комнату, там была большая кровать, и всё было на ней белоснежным. И перины, и простыни. Рядом с кроватью сидела молодая женщина, в таком же платье и чепце, что и благочестивая Анхен. А в кровати лежала старуха, от старости лицо её было тёмным, нос большой, глаза навыкат. Руки её, узловатые как корни деревьев, лежали поверх перины, на старухе была чистейшая рубаха и накрахмаленный чепец.
Анхен подошла к кровати, присела быстро, встала, и сказала:
— Матушка, рыцарь божий и люди его ищут благословения вашего.
Старуха уставилась на вошедших мужчин, оценивая их и ничего не произнося.
— Матушка просит вас подойти, — произнесла Анхен, — юноша, подойдите первый.
Максимилиан волнуясь подошёл к кровати, благочестивая Анхен опустила его на колено рядом с кроватью, сняла с него берет, наклонила ему голову, и после этого рука старухи легла юноше на голову. Провела по волосам.
— Всё, матушка благословила вас, — сказала Анхен молодому человеку, — ступайте.
— Теперь вы, добрый человек, — позвала она волнующегося не на штуку Сыча, — придите.
С ним была проведена та же церемония.
А старуха не поглядела даже ни на юношу, ни на Сыча, она смотрела и смотрела своими старушечьими глазами на кавалера, словно пыталась в нём узнать кого-то.
— Рыцарь, прошу вас, пройдите к матушке, — пригласила его Анхен.
— Она не говорит? — спросил кавалер, тихо подходя к старухе.
— Нет, но всё слышит, и когда хочет, сообщает мне свою волю, — отвечала молодая женщина. — Встаньте на колено, господин.
Легко сказать «встаньте на колено» когда ты молод и здоров. А когда у тебя нога болит уже почти год, и ты лишний раз это колено ни гнуть не хочешь, ни вставать на него, чтобы боль лишний раз не вызывать, то эта задача не так уж и проста будет. Он с трудом и не быстро опустился на колено возле кровати, а правую, изрезанную руку положил на край кровати старухи. Склонился. Он ждал, что матушка положит ему руку на голову, а произошло другое.
Случилось удивительное, старуха схватила его за руку, да так крепко, что не ожидал он старой женщины. Этого, видно, и благочестивая Анхен не ожидала, она смотрела на это с удивлением, и ничего не предпринимала, ждала, чем всё кончится.
А старуха, не выпуская руку кавалера, стала хрипеть, словно сказать, что-то пыталась ему. И глядела неотрывно на него. И всё сильнее сжимала руку.
А Волков не то, чтобы испугался, а почувствовал себя как-то неуверенно, неловко. И тут матушка начал кашлять. Анхен стала гладить её по руке, которой она сжимала руку кавалера, и приговаривала: