"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Подарки дарить хотят? — беря вилку и нож, спрашивал кавалер.
— Как водится, — отвечала Агнес, садясь рядом с ним. — Спрашивали, когда вам будет угодно принять их.
— Вечер сегодня у меня уже занят.
— Я знаю, — кивает девушка, — завтрашнее утро тоже.
— Утро тоже? — не может вспомнить он.
— Завтра утром вы собирались смотреть юношей себе в учение и свиту.
— Ах да, точно, пусть тогда все визитёры будут к десяти утра, до обеда их приму.
Агнес кивнула.
Каждый знает, что добиться
— Дорогой мой генерал, давно меня так ничто не радовало, как ваш визит.
Как только кавалер слез с коня, так старик кинулся его обнимать и не отпускал довольно долго. А как отпустил, так стал представлять всех остальных господ, что вышли встречать Волкова:
— Алесандро Ренальди, мой крестник и друг, в отсутствие отца является главой фамилии Ренальди.
То был немолодой уже человек, лет сорока, с красивой бородой, что уже тронули седины. Волков и Ренальди чинно раскланялись.
— Пьетро Ренальди, племянник Алесандро. Казначей нашего банка в Ланне, — Фабио Кальяри чуть понизил голос. — Весьма сведущий человек в делах двора Его Высокопреосвященства.
С ним тоже кавалер раскланялся.
— А это мой зять, Карл Франк Леманн.
Высокий и статный господин низко поклонился Волкову.
— Ну, этого человека вы уже видели, это старший и любимый из моих внуков, повеса и транжира Энрике Кальяри.
Энрике поклонился кавалеру, а тот сказал:
— Жаль, что мне в молодые годы не довелось побыть повесой и транжирой.
Все засмеялись.
— Прошу вас, дорогой генерал, к столу. Дни стоят тёплые, дождя не предвидится, жара спала, и я велел накрыть стол в саду, вы, надеюсь, не против, генерал?
— Конечно, нет, — отвечал Волков, — я привык. Половину жизни ем под открытым небом.
Господа пошли по саду и стали задавать вопросы про его поход и боевые действия. Но Волков знал, что это вовсе не визит вежливости, и разговоры про его дела и похвалы этих господ всё пустые. Кавалер прекрасно понимал, что позвали они его для дела, он ещё наверняка не знал, для какого, но имел на тот счёт некоторые мысли. А ещё он помнил, что эти мягкие на первый взгляд люди зубы имеют железные, и этими зубами они за свои долгие жизни загрызли не одного несчастного из тех, кто был с ними доверчив или неосторожен. Генерал был начеку, почти как на марше в тяжёлой кампании.
— Удобно ли вам будет это место? — спрашивал Фабио Кальяри, указывая на самое престижное место за столом.
Стол стоял в тени деревьев, и Волкову было всё равно, где сесть.
Слуги, а их было не меньше половины дюжины, все в красно-синей одежде, были расторопны и услужливы, такие слуги сделали бы честь и какому-нибудь графскому дому. Не успел кавалер подойти к столу, как тут же подбежал слуга и отодвинул ему стул, чтобы генерал сел, а когда генерал садился, так стул он ему придвинул, сам себе генерал стул к столу не придвигал.
— Несите аперитивы, — распорядился старый банкир.
И на прекрасно сервированных столах тут же появились изящные графины во множестве с самым разным по цвету содержимым. Волков сразу узнал некоторые из них, чем очень порадовал хозяев.
Напитки были ему известны с молодости, с тех лет, когда воевал он в бесконечных войнах на юге, в благословенных Богом странах, чьи господа никак не могли жить в мире друг с другом.
К аперитивам приносили блюда с закусками. Изысканное вяленое тонко резанное мясо, десяток видов сыров, чищеные апельсины и слишком хорошие для этого времени года яблоки с мёдом.
Несмотря на богатство стола, генералу едва давали что-либо съесть. Банкиры спрашивали и спрашивали его о кампании. Их интересовало всё: и его отношения с маршалом фон Боком, и кто воевал за мужиков, и какие потери он нёс. Многие вопросы ему не нравились. Особенно не понравился ему вопрос про мушкеты, его задал господин Леманн:
— А правда, что новые ружья, эти… мушкеты так хороши, как о них говорят? Неужели они так сильны?
«А не слишком ли ты любопытен, друг мой? Зачем тебе это знать? Или вы решили торговать ими? И что же мне тебе ответить? Сказать, что оружие дрянь, так подумают, отчего я его делаю и делаю у себя в мастерских. Сказать, что оружие хорошо, так ещё сами затеют делать. Проныры, с них станется».
Но нужно было отвечать на вопрос, и Волков сказал:
— Волшебное оружие дано Господом пока только излюбленным архангелам его. А нам дано всякое, что в одном месте хорошо, а в другом плохо. Хорош мушкет тем, что бьёт так крепко, что пробивает пехотный панцирь на ста шагах, но при том ещё далек он от совершенства, ибо тяжел, очень долго заряжается и не выдерживает силы своей собственной. Разрывает его частенько, и посему стрелка ранит и увечит, а после тридцати выстрелов, за день сделанных, — была такая стрельба у моих людей — так железо у многих ружей трещинами идёт.
Ответил хорошо, складно, вроде и не соврал, но и того, что во многом его победы мушкетами сделаны, не выказал. Да ещё и добавил того, что всякому банкиру покажется важным:
— Да и дороги они, и стрелять из них накладно, и ремонтировать.
Всё накладно.
Каждому поставлена была серебряная чаша для омовения рук и даны белоснежные полотенца, все положили их себе на колени.
Как новые блюда были поставлены на стол, как господа начали пробовать рыб и вино, банкиры снова стали засыпать его вопросами. Словно на комиссии перед святыми отцами он сидел, а не на званом ужине
И тут вопросы пошли уже более дельные, тонкие, хитрые. Видно, до того эти господа банкиры ему больше зубы заговаривали да ждали, пока он выпьет вина. А потом раз, и с улыбочкой вежливой спрашивает один из них:
— Говорят, вы взяли большую добычу?
Пьетро Ренальди спросил и глядит проницательно, за выражением его лица наблюдает. Глаз от него не отводит, кусочек белой рыбки на вилочке его стынет напрасно, но банкиру плевать на рыбку, он ждёт ответа.
«А вот мы, кажется, и о деле начинаем разговор».