Инквизитор Светлого Мира
Шрифт:
"Уважаемый Демид Коробов, – написал мне Войцех Жмуда. – Действительно, встреченный мною в африканском экваториальном лесу белый человек – явление более чем необычное. Он не назвал своего имени, но упомянутое вами слово "Вальдес" приводит меня к мысли, что вы действительно знакомы с этим человеком и можете пролить свет на загадку таинственного появления его в малодоступных джунглях близ границы Конго и Камеруна. Посему расскажу вам некоторые подробности этого приключения – признаться, не самого приятного в моей жизни.
В этом племени африканских пигмеев, живущем совершенно изолированно и ведущем первобытный образ жизни, основанный на собирательстве и охоте, мне приходилось бывать уже два раза, в
Можете представить мое удивление, когда я увидел, что "Новым Великим Вождем" является человек европейской расы. Более того, он был блондином с голубыми глазами, с абсолютно белой незагорелой кожей. Судя по всему, кожа его, как у альбиноса, не переносила яркого солнечного света, оттого он все время прятался в накидку с остроконечным капюшоном, сшитую из местной ткани. Снял он ее только тогда, когда позировал мне для фотографии.
Поначалу он отнесся ко мне весьма агрессивно. Он приказал меня убить. Удивило меня также то, что он совершенно не знал местного языка и отдавал свои команды через хромого и однорукого старика, служившего ему переводчиком. Сам же он разговаривал на чистейшем испанском языке. "Сожгите этого чужака, – сказал он. – Все белые люди – грешники и еретики. Только костер очищает их души. Если вы не будете сжигать их, то они быстро превратят вас в рабов и увезут вас на большой остров за морем".
К счастью, я хорошо говорю на испанском (так же как и еще на шестнадцати других языках). Я воскликнул: "Господин Великий Вождь! Вы абсоютно неправы, утверждая, что я – грешник и еретик. Я – примерный католик!" Кажется, слова мои заинтересовали его. "И чем же ты можешь доказать свою праведность?" – спросил он. Я быстро заговорил, цитируя первые пришедшие мне на память слова Блаженного Августина. Он заинтересовался еще больше, велел развязать меня и беседовал со мной около шести часов кряду, чем, честно говоря, привел меня в крайнее утомление. Однако я спасал свою жизнь и мне пришлось терпеливо слушать его и поддакивать ему во всем. Предмет нашей беседы представлял собой в основном средневековую историю. Сам я по образованию историк, однако же он потряс меня глубочайшими, подробными познаниями в этой области. С другой стороны, знания его были совершенно однобокими – он желал говорить и говорил только о том, что казалось католической инквизиции. При этом он восхищался деяниями инквизиционных трибуналов и постоянно высказывал сожаление, что оных не существует в нынешнее, греховное и развращенное время.
Уже через двадцать минут беседы мне стало ясно, что передо мной – душевнобольной человек. Он с гордостью рассказал мне, что установил в своем племени, "правильные инквизиционные порядки". "Я искореняю ересь среди этих людей, – заявил он. – Каждый месяц я выявляю здесь одного-двух проклятых лживых еретиков. Я учиняю им суровый справедливый допрос (очевидно, он имел в виду пытки), а потом отдаю их в руки Бога через сожжение на костре!"
О какой ереси среди несчастных туземцев он мог говорить, если даже не удосужился до сих пор выучить их язык? Почему эти люди подчинялись ему, позволяя издеваться над собой самым жестоким образом, хотя могли бы без труда убить его? Все это осталось для меня загадкой. Возможно, они воспринимали его как некое божество – злобное и непонятное. Они откупались от
Но тогда я был занят прежде всего спасением собственной жизни. Я соглашался со всеми бредовыми идеями, каковые он вываливал на меня, очевидно, соскучившись по разговору с цивилизованным человеком. Он пришел в хорошее расположение духа. Он велел меня как следует накормить (я уже падал с ног от голода). Он даже позволил себя сфотографировать.
Но, очевидно, психоз его можно было определить как маниакально-депрессивный. Потому что очень скоро его благодушное настроение перешло в мрачное, а затем – в безудержно-агрессивное. Он заявил мне, что он – Великий Инквизитор, изгнанный из другого мира. "Это был мой мир, – сказал он. – Я завоевал его и сделал своим. Но его подло отняли у меня. Проклятые девки! Они всегда обманывали меня. А эта стерва оказалась хуже всех. Она украла у меня мой мир!!!"
Он бегал в бешенстве между хижинами пигмеев и пинал все, что попадало под ногу. Я обратил внимание на то, что туземцы в этот момент дружно попрятались. Очевидно, они часто были свидетелями таких вспышек безумия.
Мои самые худшие предположения сбылись. Он приходил во все большую ярость и спустя некоторое время набросился на меня с кулаками. Я – достаточно натренированный человек, но он справился с моим сопротивлением без труда. Он сильно избил меня и велел снова связать. При этом он кричал, что я – шпион проклятых мудехаров, и что проклятые мудехары просчитались, потому что завтра меня сожгут и никто никогда не узнает, где он находится.
Ночью я переговорил со знакомым охотником, с которым водил дружбу в прошлые свои визиты. Он развязал меня. И я благополучно сбежал.
Добравшись до провинциального города, я пытался изложить местным властям случившееся со мной. Я посчитал, что этот субъект представляет большую опасность для аборигенов. Однако в это время в юго-восточной провинции Камеруна начались ужасные беспорядки и мне срочно пришлось покинуть эту страну.
Небольшая, но важная подробность: на правой руке "Нового Великого Вождя" имелась небольшая татуировка – не декоративная, а такая, какие обыкновенно делают в тюрьмах.
"Вальдес" – было написано там.
Уважаемый Демид Коробов, если вам что-нибудь известно об этой личности, пожалуйста, поставьте меня в известность.
Заранее благодарен, ваш В.Г. Жмуда".
Первое чувство, охватившее меня после прочтения письма, можно было назвать злорадством. Вальдес доставил много неприятностей всем нам. И вот он, бывший Великий Инквизитор, сидит в засранных джунглях, с полностью съехавшей крышей, и играет в войнушку с маленькими лесными пигмеями. Как славно, что его выкинуло в африканской лесной чаще! Вот она, справедливость судьбы! Но потом мной овладело некоторое беспокойство. Да и аборигенов, честно говоря, стало жалко. Пишут, что они и без того вымирают.
Поэтому я встретился с Абу-Талехом. Показал ему и заметку, и письмо.
Как ни странно, Абу-Талех не подпрыгнул до потолка. Прочитал все это с убийственно невозмутимым выражением лица.
– Что ж, – сказал он. – Похоже, что Вальдес нашелся.
– И что? – полюбопытствовал я. – Теперь вы пошлете карательную экспедицию в джунгли? Чтобы добить его?
– Нет. Зачем? – араб пожал плечами. – Вальдес окончательно сошел с ума. Он недееспособен. И больше не опасен. Теперь он нас не интересует. Пусть живет среди своих дикарей. К тому же сейчас на границе Конго и Камеруна идет очередная заварушка. Местные черные князьки опять что-то не поделили. Стоит Вальдесу выйти из джунглей, и он тут же будет убит.