Шрифт:
Глава 1
В Вильбурге Его Высочества не оказалось. Он отбыл со двором в свою резиденцию в Маленберг, в замок, что находился в половине дня пути на юг от Вильбурга. Полдня пути. Всего полдня. Пусть он со своими людьми придёт к ночи, но лучше добраться к ночи, чем здесь, в Вильбурге, встретить Адольфа фон Филенбурга. Этого жирного и истеричного вильбургского епископа.
Аббат Илларион, посмеиваясь, рассказывал Волкову во время пиров в Хоккенхайме, что епископ зеленеет лицом и трясёт своими подбородками, когда слышит имя кавалера. Епископ всех уверяет, что Волков вовсе не рыцарь, а вор, который его обокрал, выманив у бедняги
С ним были офицеры Рене и Бертье и их люди, почти сто шестьдесят человек. Дело в том, что ещё в Хоккенхайме он выдал им деньги вперёд за месяц, и месяц этот заканчивался только через неделю.
Можно, конечно, было их отпустить с Богом, всё равно они ему были особо и не нужны, но Волков потащил с собой всех этих людей. Ему почему-то казалось, что приди он к курфюрсту не один, а с хорошим отрядом, курфюрст выкажет ему больше уважения. А может, и награда будет побольше. Вот и не отпускал он их, даже несмотря на то, что «кров и прокорм» были за ним. И всё это не считая людей Карла Брюнхвальда. Они тоже были оплачены вперёд. Их было ещё почти сорок человек. В общем, затрат было немало, но он готов был нести эти траты, лишь бы прийти к герцогу во главе отряда. Гордыня? Да, гордыня. Но пусть герцог знает, что он способен вести и содержать без малого две сотни людей, да ещё с тремя офицерами.
Так он и выехал из Вильбурга впереди колонны солдат. А с ними был и обоз, во главе которого ехала роскошная карета некогда страшной ведьмы Рябой Рут из города Хоккенхайма, из окна которой поглядывала на всех, одетая в парчу, совсем молодая женщина. Она не была красавицей, но всё говорило в ней о её высоком происхождении. И вид её был притягателен, многие мужчины сочли бы её желанной. Лик её, осанка и высокомерный взгляд заставляли простых людей кланяться карете. Все, кто знал девушку, обращались к ней не иначе, как госпожа Агнес. А те, кто не знал, завали её госпожа Фолькоф, считая ее какой-то родственницей рыцаря. На что она благосклонно отвечала и не исправляла обратившегося. Видимо, она была не против, чтобы все так и считали. А вот те, кто знал, где рыцарь её подобрал, и Сыч, и Ёган, так они вообще без необходимости к ней не обращались. И хотели бы держаться от неё подальше.
– Ну её к чёрту, – коротко выразился Фриц Ламме по прозвищу Сыч.
И Ёган, человек, который никогда с Сычём не соглашался ни по каким вопросам, тут был с ним абсолютно солидарен:
– Дьяволова баба, жду не дождусь, когда господин её попрёт от себя.
Но сейчас Ёгану было непросто её избегать. Господин не дал Агнес денег нанять кучера, и кучером пришлось быть ему. А он всю свою крестьянскую жизнь управлял только телегой. А тут на тебе, карета.
Да ещё в четыре коня. Шутка ли? Он старался, как мог, но за каждую яму на дороге за каждое резкое движение или крен кареты в спину ему летел выговор. Выговаривала ему не сама Агнес. А новая служанка её, некрасивая, но молодая бабёнка с жирным лицом и сильными плечами, как у мужика. Госпожа звала её Астрид.
Она и говорила ему, хоть и громко, но постным голосом без чувства в словах:
– Неумение своим ты госпоже докучаешь. Беспечный ты кучер.
Здоровенный мужик ростом едва ли не выше Волкова и уж точно толще его, разъевшийся на хозяйских хлебах, втягивал голову в плечи, словно его хлыстом ожгли. Морщился и вздыхал, как мог, старался объезжать ямы, чтобы только не злить лишний раз важную госпожу Агнес. Ту самую Агнес, которою год назад рыцарь нашёл в трактире в Рютте, когда она мыла там заблёванные полы и грязные столы.
Максимилиан, сын Карла Брюнхвальда, что со штандартом Волкова ехал в голове колонны, обернулся и крикнул отцу и рыцарю, что ехали на десять шагов после него:
– Господа, замок!
Брюнхвальд и Волков, занятые беспредметным разговором подняли головы, поглядели туда, куда указывал юноша. Они за день видели много замков, наверное, четыре, не меньше, но этот замок, несомненно, принадлежал Его Высочеству.
Маленберг стоял на скале, возвышался над лесом. Родовой замок дома Ребенрее был виден из далека.
– Надо бы добраться до него дотемна, – сказал кавалер.
Очень ему хотелось, что бы герцог увидал его отряд.
– Успеем, – заверил его Карл Брюнхвальд и, обернувшись назад, крикнул, – шире шаг, ребята. Скоро постой. Вон у того замка встанем.
А кругом было на удивление хорошо. Поля со всходами, луга, кони пасутся, коровы. Дома мужиков вовсе не хибары. Побелены, крепки. Кирхи не бедные. Коров вокруг много, на каждом клочке земли вдоль дорог, там, где есть трава – корова. Ветряки мельниц то тут, то там. Богатая земля, богатая. Одно слово – родовой домен герцога. И великолепный замок на горе. Замок новый, крепкий, высокий, как скала, красивый. Брать его – только зубы ломать, на горе стоит, вокруг него даже пушек не поставить. Разве только предместья пограбить. В общем, всё здесь хорошо и красиво. Видно, ни разу сюда еретики с войной не доходили.
Как стали ближе подъезжать к замку, навстречу им рысью прискакали два господина. Ретивые, но вежливые. Сначала у Максимилиана спросили, чей стяг он держит. Строго спрашивали, но без грубости. А как он им сказал, так они подъехали к Волкову и Брюнхвальду. Поздоровались, представились и спросили, зачем это они ведут столько добрых, оружных людей к замку Его Высочества.
– Это рыцарь божий Фолькоф, – за Волкова сказал Брюнхвальд, – а то люди и офицеры его. Идёт он к замку Его Высочества, так как барон фон Виттернауф звал его, чтобы герцог мог наградить рыцаря по его заслугам.
Один из господ сказал тогда:
– Станьте под замком, там постоялых дворов довольно, и велите людям вашим вести себя смирно, простой люд не обижать и ждать, когда принц вас пригласит.
Брюнхвальд, видно, собирался ему ответить, что они и не думали этого делать, чай, не разбойник, но Волков его опередил и сказал:
– Так мы и поступим. Предайте Его Высочеству, что я в смирении жду его аудиенции. И передайте барону фон Виттернауфу, что я прибыл.
– Мы всё передадим, – обещали господа и уехали в замок.
Под горой, на которой стоял замком, было большое село, да и не село уже, скорее город, просто без стен. Город, да и только. И дома у него каменные, и ратуша большая, рынки, церкви. Чем не город? Там постоялые дворы были. А один и вовсе не плох. Волков снял комнаты всем своим офицерам. И Бертье, и Рене, и Брюнхвальд были командами довольны. Солдаты, по разрешению хозяина, за малую плату расположились в палатках на скошенном поле возле села. Они ставили котлы с бобами на огонь, резали двух баранов, что купил им кавалер, пили пиво и ели свежий, белый хлеб. И все были довольны. Все, кроме Агнес.