Инновационная сложность

Колектив "Правова група "Домініон"

Такой подход выглядит лапидарной формой, редуцирующей богатство проявлений жизни культуры и ее антропологических конфигураций, но достигает своей цели – обнажить скрытые механизмы само-сотворения этого богатства множественности в сухой схематичности и простоте модели.

Есть два обстоятельства для оправданности реализуемого метода исследования. Первое из них связано с преодолением парадигмальных различий гуманитарных наук, сосредоточенных на постижении уникальных событий, и естествознания, изучающих регулярно повторяемые явления природы. Данное различие перестало существовать с последней трети XX века после того, как естествознание включило в свой объект события и их следствие – необратимость времени. Одним из источников парадигмального сдвига стало воплощение философии процесса А. Н. Уайтхеда в программу конкретно-научных исследований, что было впервые сделано И. Р. Пригожиным [410] . Вторым обстоятельством стало проникновение семиотики во все области гуманитарных исследований, а основой для этой экспансии стала процессуальная концепция семи-озиса Ч. С. Пирса [411] . Эти два обстоятельства стали основными опорами для моста между «двумя культурами». По этому мосту произошел встречный обмен методами, в частности, в работах Ю. М. Лотмана [412] нашли применения принципы теории самоорганизации, а в исследованиях «феномена жизни» [413] нашли выражения семиотические по своей сути свойства информации. Но процессуальная трактовка информации позволяет выяснить иные, не столь очевидные, условия семиотических воплощений. Понимание феномена информации как процесса, чередующего телеологические (совершения события) и детерминистические (переход от события к событию) этапы, восходит к философии А. Н. Уайтхеда, а установленная корреспонденция свойств информации с конкретными стадиями информационного процесса определяет подход к построению моделей механизмов самоорганизации социокультурных систем. Таким образом, суть информационно-синергетического подхода составляет взаимосвязанность трех положений: феномен информации есть необратимый во времени процесс; начало процесса есть случайный результат спонтанного события;

информационные процессы есть механизмы самоорганизации сложных открытых систем [414] . Каждое из этих положений нашло выражение в специально разработанной концептуальной модели [415] , а их сочетание составляет метод решения задач в междисциплинарных исследованиях нелинейной динамики сложных систем. Одно из подобных сочетаний для исследования так называемых «человекоразмерных» систем в свое время [416] стало самостоятельной моделью (рис. 1).

410

Пригожим И. Р. От существующего к возникающему. М.: Наука, 1985; Пригожим И. Р., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Прогресс, 1994.

411

Моррис Ч. У. Цит. соч.

412

Лотман Ю. М. Непредсказуемые механизмы культуры. Таллинн: TLU Press,

2010.

413

Корогодин В. И. Информация и феномен жизни. Пущино: АН СССР, 1991.

414

Замечу, что данный подход не принимает как стороны материализма и идеализма, так и трактовки атрибутивного и функционального подходов, поскольку процессуальная интерпретация сущности информации позволяет устанавливать изоморфную структуру стадий самоорганизаций для систем любой природы.

415

Мел и к-Гайказян И. В. Информационные процессы и реальность. М.: Наука. Физматлит, 1998; Мелии-Гайказян И. В. Бумеранг конструирования: траектории полета в коммуникативном пространстве // Конструирование человека: Сб. научных статей. Томск: Изд-во Томского гос. пед. ун-та, 2008. С. 114–158; Мелик-Гайказян И. В. Законы информации как добыча синергетического бумеранга // Синергетическая парадигма. Синергетика инновационной сложности. М.: П рогресс-Тради ция, 2011. С. 464–479.

416

Мел и к-Гайказян И. В. Информационные процессы и реальность. М.: Наука. Физматлит, 1998.

Рис. 1: Модель информационных процессов в нелинейной динамике социокультурных систем

Данный рисунок, представляющий модель, требует пояснений. Во-первых, слагаемые семиотического механизма культуры, выявленные Ю. М. Лотманом и Б. А. Успенским [417] , были представлены в качестве результатов отдельных стадий информационного процесса. Основанием для столь вольного обращения с выводами крупнейших представителей семиотического подхода к исследованию культуры было то, что в данных ими дефинициях компонент семиотического механизма присутствовала кибернетическая терминология. Эти дефиниции дали название всем блокам модели (рис. 1).

417

Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Цит. соч.

Во-вторых, последовательность стадий информационного процесса была мной определена не в кибернетической, а в синергетической парадигме, что стало основанием включения в эту последовательность стадии генерации информации (блок 1 на рис. 1) как события в принципиальной степени случайного, изменяющего направление и темп всей дальнейшей динамики. Постнеклассическая парадигма стала основанием для утверждения о необратимой во времени последовательности стадий информационного процесса, что выражено в направленности стрелок, нарисованных сплошными линиями, между блоками.

В-третьих, на основе установленной корреспонденции этапов самоорганизации и стадий информационных процессов каждый блок модели выражает определенную фазу нелинейной динамики: блок 1 связывает преодоление системой хаотического состояния и стадию генерации информации; блок 2 – фиксацию выбранных вариантов нового порядка и кодирование информации; блок 3 – формирование новых структурных уровней системы (усложнение при самоорганизации или упрощение при самодезорганизации) и трансляция информации, а блок 6-«память» об устойчивых состояниях и хранение информации; блок 4 – формирование аттракторов и построение оператора как способа достижения цели; блок 5 – достижение аттрактивного состояния и редупликация информации; блок 7 – воздействие макросостояния системы на элементы системы и рецепцию информации.

Выражение в модели сценария социокультурной динамики в качестве информационного процесса поясняет следующий пример. Каждая из религиозных систем возникала на определенном толковании того, что есть благо (блок 1). Идея благой жизни фиксировалась (блок 2) в тексте (например, Тора, Библия, Коран etc). Текст определял как ритуализированную этику (блок 6), так и в случае его трансляции в социальную жизнь – новую структурную организацию (блок 3). В свою очередь, новая структурность требовала воплощения в соответствующих знаковых системах. Создавались либо новые способы или операторы социального действия, либо происходил «переворот в символизме» (блок 4). Целью воплощения в жизнь новой идеи блага во всех случаях было научить человека жить и поступать правильно, то есть – создание модели поведения идеального человека (блок 5). При этом у реальных людей каждой самобытной эпохи был свой спектр впечатлений от предлагаемого блага и реакций на способы правильной жизни (блок 7). Итак, модель в схематичной форме выражает способ соединения семиотического, информационного и синергетического подходов. Следует подчеркнуть, что и этапы формирования кода культуры (блок 2) и символизма как оператора социального действия (блок 4) соответствует двум событиям – событию, определяющему действительность, и событию, определяющему множество реальностей как вариантов восприятия действительности.

В-четвертых, модель выражает структуру социокультурных функций, что достигнуто на основании установленной корреспонденции между свойствами информации [418] и их проявлениями на конкретных стадиях информационного процесса [419] . Траектории воздействия этих функций в графике модели (рис. 1) выражены пунктирными линиями, а направление воздействия – стрелками, обращенными к «человеку как получателю информации» (блок 7). Название функций – нормативная, вербальная, прогностическая и компенсаторная, критическая, адаптивная – вписаны в те блоки модели, которые «несут» ответственность за возникновение этих функций.

418

Корогодин В. И. Информация и феномен жизни. Пущино: АН СССР, 1991.

419

Мелик-Гайказян И. В. Методология моделирования взаимосвязей необратимости, сложности и информационных процессов культуры // Бюллетень сибирской медицины. 2006. T. 5. N2 5. С. 101–114.

Такое распределение функций позволяет с помощью модели проводить диагностику социокультурных трансформаций. Иллюстрацией этого служит пример, изложение которого будет начато не с блока 1, ас блока 4, то есть – с этапа совершения события, отделяющего реальность от действительности, понятых в трактовке А. Н. Уайтхеда.

Появление «эстетики без искусства» стало выражением «переворота в символизме», вызванного вторжением феномена Hi-Tech в социокультурную действительность. Иллюстрацией этого явления служат две выставки. В стиле science-art и в духе анатомического театра на выставке «Bodies The Exhibition» в США были представлены экспонаты, сконструированные из тел умерших людей. Специальная обработка позволила в духе анатомического театра воспроизвести, например, «Мыслителя» или «Дискобола», и зритель мог видеть все подробности положения скелета, мышц и органов человека, застывшего в позах, цитирующих знаменитые творения Родена и Мирона. В духе Hi-Hume (комплекс новых гуманитарных технологий, созданный для управления высокотехнологичным производством и продвижения продуктов Hi-Tech) была организована выставка «20 suits for Europe», которая состоялась в Бельгии, Венгрии и Испании. По замыслу кураторов выставки 20 платьев, созданных ведущими дизайнерами модной одежды, символизируют 20 великих романов мировой литературы. Обе выставки выражают действие критической функции (блок 4), сигнализирующей о том состоянии современной культуры, в котором только зрелищная форма преподнесения шедевров способна вызвать интерес. Частные примеры двух выставок соседствуют с общей трансформацией ведущих мировых музеев в некие центры, объединяющие «под одной крышей» музей с магазинами художественных товаров, кафе, концертными залами, интерактивными площадками для детей etc. Музей становится аттракцией, вовлекающей в игру с искусством. Кроме того, следствиями высоких технологий стали: стиль hi-tech, новые возможности в кинематографии и фотографии, а также всем доступная «эстетика повседневности». Итак, демонстрация «бескожих» экспонатов и «литературных одежд» выражает востребованную временем модель nobrow – унифицированного человека, возвышенного профана или продвинутого пользователя – модель, указывающая выражение адаптивной функции (блок 5) в реальности времени Hi-Tech. Но создание операторов социального действия – символов, новых стилей, технологий жизни etc – является результатом кодирования новой структурности (блок 4), во всей четкости предъявляющей человеку сценарии жизни и дающие прогноз возможной самореализации себя, что вызывает действие прогностической функции (блок 3). Сценарии соответствуют иерархическим уровням генерируемой структурности. Можно сказать, что пути жизни человека проходят по «этажам» социума, и настройка «социального лифта» между «этажами», которым подчинено образование в качестве

социального института, диагностирует истинные идеологические цели переустройства. Так пресловутый компетентностный подход настроен на требования рынка труда, а демократизация образования с унифицирующими стандартами и диверсификацией целей настроена на возвышение и облагораживание профана, для чего и нужно его развлекающее вовлечение в поле культуры. Атрибуты Hi-Tech – глобальное коммуникационное пространство, виртуализирующее все сферы бизнеса и повседневности, принципиально новые производства и профессии – обеспечили беспрецедентный темп обновления социальных сценариев и всеобщую устремленность в будущее. В этом «обществе мечты» исчезает «ощущение края» и формируется убеждение, что «всё возможно стоит только захотеть». В принципе, это актуализирует институт гуманитарной экспертизы инноваций в качестве «защитного пояса» перед безоглядным конструированием человеком своей телесности и психики в угоду избираемым сценариям жизни. «Защитный пояс» традиции и обычая выражает результат компенсаторной функции (блок 6) как действия, смягчающего темп инноваций и создающего виртуальные пути возврата назад. В модели отражено место (блок2), на котором происходит расхождение компенсаторной и прогностической функций. Здесь происходит вербализация того культурного кода, который фиксирует новая нормативность HiTech: «быть продвинутым» и «устремленным в будущее». В подобном лексиконе, состоящем из слоганов, выражен культурный код эпохи Hi-Tech. Сам же код стал результатом социальных технологий (Hi-Hume), входящих в «группу поддержки» Hi-Tech и «штампующий» современный лексикон.

В модели все функции имеют двоякое направление (рис. 1): «к человеку» и «от человека», то есть – к блоку 7 и от него. Рассмотренные функции (по направлению «к человеку») составляют спектр ориентаций социальных и гуманитарных подходов, акцентирующих предметные области исследований. Это составляет методологический потенциал модели для проведения междисциплинарных исследований, что в некоторой степени демонстрирует пример с функциями Hi-Tech, представляющий «сборку» результатов, достигнутых в далеких друг от друга науках о человеке и обществе. Стрелки, направленные на семиотические формы культуры «от человека», указывают основные ориентации восприятия, что позволяет осуществлять уже антропологическую «сборку» фрагментов социокультурной действительности. По этим стрелкам «к человеку» и «от человека», а также по стрелкам, связывающим блоки модели, можно совершать своеобразное путешествие, которое раскрывает пути «переработки информации» в социокультурных системах. В подобном кружении можно обнаружить пункты генезиса виртуальных пространств современной культуры [420] . Один из этих пунктов стоит внимания. Путешествие по траекториям, которые «разрешены» в модели однонаправленными стрелками между блоками и двунаправленным пунктиром функциональных связей, устанавливает единственный «запрет» на прямой «переход» от блока 6 к блоку 2 – от ненаследственной памяти к культурному коду. Модель дает возможность обнаружить самый короткий путь для обходного маневра отмеченного «запрета»: от блока 7 к блоку 1; от блока 1 к блоку 2, от блока 2 к блоку 6, и от блока 6 к блоку 7. Эта траектория напоминает цифру 8. Или (трудно удержаться от того, чтобы не отметить эту случайную символичность) знак бесконечности °°. Многократно повторенное движение по этому пути создает условие для начала мутации культурной памяти, превращая нормативные символы в символы мифа, тем самым, внося деформации в идейные основания социокультурных систем – в идеи морали, науки и социальных институтов. К движению по этой замкнутой траектории толкает срыв адаптации, что вызывает неизбежный переход к утешающим эффектам компенсаторной функции. Итогом этого движения становится формирование множества виртуальных пространств культуры, создающих свой язык (например – эльфийский или клингонский), свои ритуалы, иерархии, образы действий и поведения. Впечатляет серьезность, с которой организуются эти пространства культурной жизни. Так, на клингонском языке, изначально придуманном для сериала «Звездный путь», сейчас издается журнал «HolQeD» и действует версия «Википедии». И если усложнение системы всегда сопровождает формирование новых структурных уровней и расщепление траекторий динамики, то в современных виртуальных пространствах это без сомнения произошло. Напомню, что этот и предыдущий абзац, содержат демонстрацию одного из потенциала модели, который был обозначен «в-четвертых». Предпринятая демонстрация изобиловала экзотическими иллюстрациями, фиксирующими иллюзорное усложнение мира Hi-Tech. Вместе с тем легко можно собрать примеры, подтверждающие действительное усложнение этого современного нам социокультурного состояния. Поэтому дескриптивное предъявление аргументов в пользу усложнения или упрощения действительности, вызываемых инновациями, имеет малое значение, хотя и раскрывает направления семиотической диагностики.

420

Мел и и-Гайказян И. В. Новая культура для новых людей общества // Вести. Томского гос. пед. ун-та. 2014. № 7. С. 33–441.

И, наконец, последний вывод из представленной модели (рис. 1). Он, как можно догадаться, непосредственно касается возможности разработки процедур измерения в гуманитарных исследованиях, что дает нам если не «ключ», то «отмычку». Из модели следует связь автономных и процессуальных стадий феномена информации с семиотическими результатами этих стадий, а также с характеристиками информации – ценность информации (блок 1–2), количество информации (блок 3) и эффективность информации (блок 4). Ценность информации (V), вычисляемая по формуле Бонгарда-Харкевича, согласно которой ценность информации определяется в зависимости от результата выбора варианта, увеличивающего вероятность достижения цели. Количество информации (/) определяется по формуле К.Шеннона. Эффективность информации измеряется по формуле [421] =dV / dl и, как можно видеть, выражает отношение характеристик процесса генерации информации, являющегося процессом выбора варианта достижения поставленной цели, и трансляции информации, являющегося процессом передачи всей символики выбранного варианта для достижения цели. Оператор власти или отобранный способ достижения цели будет зависеть от результатов транслируемой символики выбранного варианта. Итак, оператором власти инноваций (блок 4) становится символ цели, а определение принадлежности этого символа к этическим локусам социокультурного пространства выражает процедуру семиотической диагностики. Самое главное, что все это на принципиальном уровне поддается измерению не в экономических показателях, не в рейтингах, индексах и баллах, а измерению в создании и воздействиях семиотической экспрессии инноваций.

421

Мелик-Гайказян И. В. Информационные процессы и реальность. М.: Наука. Физматлит, 1998. С. 26.

Распределение характеристик информации по блокам модели раскрывает условия постановки целей, ведущих к действительному усложнению системы. Эти условия выражают собой последовательность и соподчиненность. Последовательность диктуема очередностью событий – события генерации и фиксации беспрецедентной новизны (блоки 1–2); события формирования новых сценариев (блок 3); события «переворота в символизме» (блок 4). Данной очередности соответствует последовательная смена формулировок цели, представляющих переходы от конъюнктуры ожиданий, закрепленных в культурном коде, к прогностическим целям; от символов «нового будущего» к асимптотическим целям существования и предназначения человека. Сложность реализации этой задачи связана с вариативностью самих переходов. Еще более сложной делает задачу то, что «конъюнктурные» и прогностические цели должны быть подчинены асимптотической цели. В социокультурных системах роль асимптотических целей, или «странных аттракторов», играли социальные мечты. Эти мечты обладают мощной притягательной силой, что находит подтверждение в устойчивости путей, пронизывающих историю человечества. Высоких мечтаний, устойчиво подчиняющих себе человеческие устремления, в интеллектуальной истории было создано, или угадано, не так уж много. В некоторых социокультурных системах пути следования к ним вычерчивают доминирующий тренд; в некоторых – подобны пунктирным линиям, обрывающимся и возникающим вновь, в некоторых – замыкаются в круговых траекториях, блуждания по которым выматывают и приводят к угасанию жизнеспособности культуры. Цели-мечты, нашедшие обоснование в моральной философии и вербализированные в ее концептуальном анализе, выполняют назначение «странных аттракторов». И пути, открытые к их достижению, не менее важны вероятности достижения этих целей. Если цель оборачивается утопией, то есть целью, не совпадающей с аттрактором системы, то внимание к обрывам или замкнутости вызываемых ею траекторий, оставляет шанс превратить утопичную цель в реальную на основе изменения семиотической формы ее выражения. Казалось бы, сказанное здесь является пересказом на синергетическом сленге сюжетов социокультурной истории. Несколько нюансов составляют оправдание для обращения к понятиям нелинейной динамики и социокультурным сюжетам при обсуждении проблем управления инновациями. Во-первых, совершение события рождения новизны отнюдь не предоставляет способов для ее реализации, а лишь создает условия для нового возможного будущего и для выбора пути к нему. Во-вторых, выбор пути есть выбор траектории динамики системы, а характер этих траекторий, согласно нелинейной динамике, не оставляет возможности произвольного «перепрыгивания» с одной из них на другую. Сделанный выбор – необратим во времени. Если окажется, что выбранный сценарий не является подходящим, то придется «вернуться» к тому состоянию хаоса, когда системе была дана возможность выбирать. Для управления инновациями эта ошибка фатальна, поскольку сама новация уже потеряет свое качество новизны. Поэтому конструктивно совершать выбор не между способами реализации новизны, а между финальными целями реализации, то есть – между аттракторами. В-третьих, сама природа аттракторов в социокультурных системах является семиотической, поскольку коллективную и когерентную реакцию, устремляющую к реализации новации, способна вызвать лишь символика новизны. Вместе с тем это символическое выражение само должно быть новацией. Но новые асимптотические цели, предъявленные «сегодня», обладают только силой утопии, поэтому «семиотическим аттрактором» способен стать символизм, который ясно выражает порядок действий на «послезавтра» и никогда не вербализирует цели «далекого будущего». Поэтому столь необходимыми являются промежуточные цели, находящиеся на границе прогностического горизонта и соответствующие «структурам-аттракторам» [422] . Выработка формулировок для фиксации этих целей и есть операторы реализации новизны. Итак, чтобы вызвать асимптотические устремления, обеспечивающие самоорганизацию управляемой системы, и не совершать возвратных движений, необходимо соблюсти два условия. Совершить выбор между образцами «моральной чистоты», поскольку каждым из них фиксируется только один «странный аттрактор» и совпасть эти состояния не могут. Отметить путь к выбранному финальному состоянию промежуточными целями, которые выполнят назначение «структур-аттракторов», фиксируя их в семиотических формах, с нарастающей очевидностью и лаконичностью раскрывая прагматику асимптотической цели.

422

Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Цит. соч.