Инновационная сложность

Колектив "Правова група "Домініон"

отвечая на воздействия силовых решений непредсказуемыми реакциями. За десять веков своего главенства Янус «получил» еще два лика. Став четырехликим, что воплощало четыре стороны света, он соединил в себе взаимосвязь времени и пространства действий. Механизмы этих взаимосвязей скрыты от очевидности. Благодаря нелинейной динамике теперь мы знаем, что путь от начала до завершения любых действий не обладает прямолинейностью коридора, и его ветвления имеют множество «входов» и «выходов». Подобием «коридора» являются сценарии нелинейной динамики или фазовые траектории, а подобием обращения каждого лика Януса – локус фазового состояния в будущем или аттрактор.

«Вход» в каждую самобытную эпоху культуры, или начало этой эпохи, определяла идея переустройства, а «выход» фиксировал соответствующий антропологический идеал. Идеи Hi-Tech становятся началами коренных трансформаций социокультурной действительности. Но разнообразие новаций в политических, экономических, социальных, культурных сферах убывает

в порядке перечисления этих сфер, и приводит только к четырем идеалам, воплощающих конечные цели инноваций, а именно – социальный альтруизм; самосовершенствование человека; максимальное счастье в индивидуальной жизни; максимальная общественная польза. Данные четыре идеи морали [408] являются базовыми и, продолжая аналогию с ликами Януса, не терпят эклектических «пересадок» конкретных черт с одного лика на другой. Иными словами, инновации должны быть подчинены асимптотическим устремлениям, получившим моральное обоснование в одной из этических систем, а редукция многоликости приведет к «ампутации» того, что составляет основу сложности. Ретроспективный взгляд на динамику различных культур позволяет увидеть, что происходила смена ценностей и многие ценности обнаруживали свою бренность, но асимптотические устремления культур обладают устойчивостью. Так и Янус утратил свою сакральную сущность при смене самобытных эпох в западной культуре. Вместе с тем в этой же культуре осталась значимой ценность условий для выбора индивидуальностью своего будущего.

408

Апресян Р. Г. Идея морали и базовые нормативно-этические программы. М.:

ИФРАН, 1995.

Сюжет о строительстве Вавилонской башни присутствует во многих мифах и религиозных текстах. В повествованиях мифов он предназначен для обозначения гордых замыслов человека, повлекших карающее вмешательство высших сил. В Книге Бытия этот сюжет несет более тонкий смысл. Его можно понять как указание на зряшное занятие людей, прекращаемое вмешательством Бога, но само это вмешательство есть не кара, а благо. Эта интерпретация может вызвать несогласие, поэтому обращусь к тексту. После потопа на земле жили только «племена сынов Ноевых, по родословию их» [Бытие 10:32], а потому «На всей земле был один язык и одно наречие» [Бытие 11]. «И сказали они друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести» [Бытие 11:3]. «И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу земли» [Бытие 11:4]. Далее отмечено, что Господь, наблюдающий возведение этой башни, сказал: «вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать» [Бытие 11:6]. Смешение по Его воле языков прекратило строительство, а само смешение языков и рассеяние людей по всей земле дало название этому месту – Вавилон. Мудрость слов «не отстанут они от того, что задумали делать» подтверждает нынешнее состояние культуры. Полагаю, что строительство грандиозных сооружений естественно не только для людей переживших всемирный потоп. Весь сюжет изложен в Книге Бытия кратко, но в этой лаконичности нашлось место для указания производства материалов для строительства, позволивших кирпичами заменить камни, что подобно технологическому замещению естественного искусственным. Это замещение стало средством доказательства не превосходства над высшей силой, а лишь строительством города и башни, «высотою до небес», которые они возводили, исключительно, чтобы «сделать себе имя», и собирались сразу же оставить.

Амбиция – сделать себе имя – ныне приобрела чрезвычайную актуальность и стало средством выживания для разработчиков инноваций. При этом смена одного грандиозного проекта еще более грандиозным стала средством выживания для тех, кто продвигает инновационные проекты, и условием функционирования саморазвивающихся технологий. Иными словами, феномен Hi-Tech подобен строительству «Вавилонской башни». К числу очевидных симптомов подобного строительства относится приобретение нами общего языка и ощущение того родства, которое обеспечивают нам mass media. Божьей карой смешение языков не являлось, поскольку его следствием стало рассеяние людей по всей земле, что сами строители башни сами собирались сделать после завершения ее возведения. В том то и дело, что в неразумности своей они не знали, что завершить ее было невозможно. Это обрекало их – не отстанут они от того, что задумали делать – на бесконечную вовлеченность в этот процесс. Божьим даром стало разнообразие их языков, следствием чего, стало разнообразие их занятий, то есть – обретение сложности в их существовании.

Аналогом гордого замысла архитектуры Вавилонской башни стали проекты информационного

общества и общества знаний, породившие тотальное действие технологий, которые сделали реальным конструирование человека человеком. Сложность мира Hi-Tech воспринимается в качестве усложнения социальной действительности. При этом упускается из вида сущность любых технологий, специфика которой в упрощении способов воспроизводства неких результатов. Технологии, конструирующие всю современную реальность, позволяет человеку, в том числе ученому и разработчику конкретных составляющих этих технологий, быть экспертом только в чем-то одном, оставляя даже образованного человека в беспомощности профана во всем другом. Со времен возникновения примитивных культур и до последней трети XX века людей разделяли пределы их осведомленности. Во все времена положение знающего человека – колдуна или жреца, философа или священника, врача или учителя, мастера или ученого – давало преимущества в ориентации в окружающей действительности и в осознании своего места в потенциальной реальности. В конце XX века эти преимущества образования утрачены, и все мы получили новую роль nobrow – человека «безбрового» [409] , одновременно воплощающего в себе идеалы культуры высоколобых и участь профанов. В библейские времена за строительство Вавилонской башни люди были одарены многоязычием и разобщенностью. К сегодняшнему времени срок действия дара истек, поскольку люди обрели родство профанов и однообразно понимаемый символизм, используемый в коммуникационных технологиях, ставший нашим общим языком.

409

Сибрук Д. Nobrow. Культура маркетинга, маркетинг культуры. М.: Изд. Ад Маргинем, 2005.

Унифицирующий эффект «Вавилонской башни» не входил в прогнозируемые результаты социокультурных трансформаций, но грозит стать их итогом. Сам этот эффект диагностирует не усложнение структурности социальной жизни, а ее упрощение, что становится самой значительной угрозой для устойчивости и жизнеспособности всех культур. Итак, всеми констатируемая сложность современной действительности оборачивается тотальным упрощением: у всех одна роль профана; один язык коммуникаций (основанный на упрощенном двоичном коде «цифровой культуры»); и единая мечта о жизни на «башне» в стиле Hi-Tech.

Таким образом, nobrow как антропологический результат инновационных технологий и стандартизация социальных коммуникаций как результат упрощения, к которому, по определению, приводит тотальное использование технологий, есть обоснование иллюзии сложности мира Hi-Tech. Отсутствие точных критериев диагностики направлений динамики делают умозрительными разграничения иллюзорной и действительной сложности мира Hi-Tech. Иллюзии и отсутствие средств декодирования властной символики уже приводят к бесконечному строительству и разрушению подобий Вавилонской башни, к совершенствованию технологии их возведения и уничтожения. Мы принимаем растущую множественность деталей за сложность и разнообразие, образы коллективной мечты за символы асимптотических целей, деформации социальной памяти за прогресс интеллектуальных традиций, а уравнивающие нас технологии, специфика которых в упрощенном способе воспроизводства результата, за способы обретения родства и могущества.

Данный раздел главы был инициирован возможностями метафоры-«тележки» связывать все разнообразие семиотических форм, по которым мы распознаем компоненты социокультурных воздействий. В основе предлагаемого метода находится установленное мной обстоятельство: семиотические формы в социокультурных системах возникают в качестве результатов действия информационных процессов. Иными словами, метафора-«тележка» перевозит свой «груз» по пути, проложенному последовательностью перевоплощений феномена информации.

Многомерность социокультурной действительности требует сфокусировать внимание на способе превращения границ трактовок сложности из линий раздела в линии сопряжения. В качестве такого способа удобны модели. Они представляют не действительность, а только ее срез, оптимальный для характера исследования. Это в принципиальной степени отличает модель от действительности. Эффективность модели определяет ее потенциалы для обнаружения скрытых механизмов в изучаемом объекте.

Понимание феномена информации как процесса и идея о семиотической диагностике последствий Hi-Tech

Построение модели было инициировано поиском решений проблемы измерений в гуманитарных исследованиях. Методологические возможности для таких решений открывает развиваемый мной информационно-синергетический подход, поскольку позволяет корреспондировать фазы самоорганизации сложных систем и стадии информационного процесса, что, в свою очередь, позволяет корреспондировать характеристики информации – ценность, количество и эффективность – с этапами нелинейной динамики. Применение этих потенциалов к осуществлению измерений социокультурной динамики основано на том, что каждая стадия информационного процесса приводит в качестве своего результата к образованию семиотической формы.