Инновационная сложность

Колектив "Правова група "Домініон"

Но если мы хотим понять природу сложного, то, представляется, такой ответ недостаточен, потому что в стороне остается ключевой момент: почему какие-то процессы и какие-то системы никогда не дадут выхода на эмерджентное рождение новых свойств, а другие – дадут? Иными словами, а почему мир так устроен, что есть такие системы, а есть другие?

Для того, чтобы понять подлинную природу происходящего в нашем мире, надо вынести точку отсчета за его пределы, поскольку, оценивая его из него самого, мы не получим адекватного представления о логике взаимосвязей процессов. Иначе говоря, мы не должны ограничиваться рассмотрением, при котором соприродный нам мир предстает как альфа и омега творения. В этой связи я предложу модель вертикальной иерархии миров, связанных отношением порождения, где человеческое существо и его мир будут выступать не начальной и конечной инстанцией созидаемого, а всего лишь ступенью, одним из стратов в более общей картине шагов эволюции.

Прежде чем перейти к обоснованию своей позиции,

необходимо сделать следующее уточнение. Я буду использовать модельную конструкцию, где реальность, в которой могут происходить события, значимые для понимания природы сложных взаимодействий, является не единственной. Соответственно, персоналии, упоминаемые применительно к разного типа реальностям, потребуется каким-то образом различать. Чтобы избежать постоянных оговорок, проясняющих, какой именно пласт рассмотрения подразумевается, персонажа из обусловливающего мира я буду обозначать с заглавной буквы, а персонажа из мира обусловливаемого – со строчной. В моей модели это будутТворец (или Создатель) и творец (или создатель). При этом ни первый, ни второй не несут религиозной нагрузки и являются полностью модельными конструктами. Между этими персонажами окажутся как моменты сходства, так и различия. Сходство будет связано с характером выполняемых ими функций. Различие будет определяться местом данного конкретного персонажа и его мира в общей иерархии миров.

1. Иерархическое понимание сложного

1.1. Реальна ли реальность?

Все эволюционные цепочки развития живого в рамках того, что мы привычно называем объективной реальностью, я считаю горизонтальными, поскольку в них отслеживаются и представлены лишь те изменения, которые объект интереса претерпевает в пределах привычного нам мира, в существовании и базовых параметрах которого мы (как агенты действия этого мира) не сомневаемся, т. к. он дан буквально в наших собственных непосредственных ощущениях. В качестве же нового измерения (своего рода вертикальной оси системы координат), способного вывести нас за пределы плоскостного анализа, я выберу переменную, которая будет пробегать по мирам. В этом случае мир, соприродный человеку (привычный нам физический мир), будет выступать не как единственно возможный, а как всего лишь один из целого множества других миров. Причем хочу подчеркнуть, имеется в виду не широко известная идея параллельных миров, которая нас все равно не выведет за пределы плоскости и не добавит большей мерности анализу, поскольку миры в ней оказываются, хоть и множественными, но рядоположенными. Это будет вертикально ориентированная иерархия миров, связанных отношением порождения.

Я буду исходить из того, что человек и привычный ему мир-это всего лишь один из возможных пластов реальности, который оказывается доступен в непосредственном усмотрении, только потому что мы соприродны ему, мы с ним «одной крови». Помимо такого рода реальности, существуют и другие, в том числе, так называемая изначальная, глубинная, подлинная (в разных традициях она имеет разные наименования), из которой процессы нашего мира инициируются и движениями в которой они в значительной степени определяются и направляются. Последнюю я буду считать реальностью персонажа, которого назову Творцом (Создателем).

Почему используются термины «Творец», «Создатель»? Почему вообще речь заходит о творении применительно к идее иерархии миров?

Вслед за некоторыми духовными традициями, [154] я полагаю, что мир, который мы воспринимаем как физический, материальный, вещный, имеет исток своего возникновения в сознании персонажа, принадлежащего реальности более высокого порядка и рожден умом Творца нашего мира. Соответственно, для Него [155] наш мир – иллюзорный, бесплотный, идеальный (не потому что совершенен, а потому что имеет дело со сферой помысленного). В таком случае, человек предстает как персонаж мира идей Творца. Однако следует признать, что это плохо согласуется с нашим непосредственным чувством, которое подсказывает, что и мир вокруг нас, и сами мы вполне вещественны и совершенно материальны. В чем же тут дело?

154

Соответствующие представления можно встретить, например, в традиции Дзогчен (Великое Совершенство), где утверждается, что когда изначально чистая способность сознания (ригпа) не распознаёт себя в своих проявлениях, начинается творение физических миров. (См.: Конгтрул Джамгон Лодро Тайе. Мириады миров: Буддийская космология в Абхидхарме, Калачакре и Дзогчене. СПб.: Уддияна, 2003). Из последующего рассмотрения будет видно, что сходных воззрений придерживаются и некоторые представители ранних культур. Так, австралийским аборигенам наш мир видится как порожденный умом Создателя Сновидений.

155

Напомню, творящие персонажи (а также их атрибуты) из миров разных уровней будут чисто графически отличаться написанием: с заглавной (Творец, Создатель, Он, Его и т. п.) – применительно к миру изначальной реальности, и строчной (творец, создатель, он, его и т. п.) – для персонажа из миров, порожденных первым. Еще раз подчеркну, это модельные конструкты и религиозное содержание здесь не предполагается.

Мерилом

реальности для человека выступает он сам: все, со-природное ему, всё, о чем его органы чувств скажут, что оно имеет туже степень воплощенности, что и он, будет признано реальным. На самом же деле, на основании такого и всех подобных вариантов исследования мы должны были бы сказать следующее: тестируемое имеет ту же степень реальности, что и я сам, оно той же степени овеществленности, что и я. Но не больше. У нас нет оснований сделать следующий шаг и заключить: значит, протестированное имеет реальное, а не иллюзорное существование, – потому что проверяемое на степень вещности-иллюзорности оценивается, исходя из нашей же реальности, и средствами, созданными существом, принадлежащим ей же. Тогда как, чтобы определить степень его собственной реальности, надо иметь точку отсчета вне этой системы координат. В противном случае наш вывод тривиализуется: ведь если мир человека – единственная реальность, то изначально, по определению, всё, принадлежащее ей, имеет ту же степень проявленности. Но вот какова она, эта степень?

Ответить на этот вопрос можно только в том случае, если в своем гипотетическом моделировании мы выйдем за пределы этой сферы анализа и перестанем воспринимать собственную реальность как единственную из существующих. И только в этом случае начинает проступать какая-то логика за буддийским представлением о том, что окружающая человека реальность иллюзорна.

Существует короткая дзэнская история, имеющая отношение к этой теме. Мастер однажды спросил учеников: «Что представляет собой этот камень?» Один из них сразу с умным видом ответил: «Это иллюзия, которая существует только в моей голове» – «Наверное у тебя очень тяжелая голова, если она таскает такие иллюзии», – промолвил учитель.

Здесь мы сталкиваемся со странностью: с одной стороны, в данной традиции представление об иллюзорности мира, фактически, общее место; с другой, – учитель почему-то высмеивает категоричный, поспешный, без раздумий данный ответ ученика. В чем тут дело? Чем является камень – иллюзией или реальностью? Или в более общей форме: каков статус нашего мира – это иллюзия (на чем настаивают многие духовные традиции) или все же физическая, плотная, данная нам в непосредственных ощущениях реальность (о чем свидетельствуют органы чувств, не доверять которым невозможно)?

Это и иллюзия, и реальность: все зависит от того, куда мы помещаем точку отсчета при ответе на этот вопрос. Если точкой отсчета выступает наша собственная реальность, то всё, соприродное нам в окружающем мире, столь же вещественно и реально, как и мы сами. И это иллюзия, если мы выносим точку рассмотрения за пределы плоскости нашего мира, помещая ее в сферу глубинной, обусловливающей реальности, потому что, по сути своей, реальность окружающего нас мира является по отношению к Создателю нашего мира такой же, какой реальность наших идеальных миров (например, сновидений) является по отношению к нам, как к ее творцам. Иными словами, идеальной. Для Творца мы так же иллюзорны, невещественны, как мы сами – в статусе героев собственных сновидений – для себя, как персонажей физического мира. И так же как мы – в образах персонажей собственных сновидений – доверяем происходящему во сне как на самом деле совершающемуся, воспринимая его как абсолютную, единственную, подлинную реальность [156] , так же мы, как персонажи сновидений Создателя, воспринимаем окружающее нас пространство как абсолютно реальное. Однако для Него все это столь же идеально, иллюзорно, невещественно, бесплотно, как и для нас – иллюзорно, невещественно и бесплотно происходящее в наших собственных снах.

156

Об этом свидетельствуют физиологические реакции в организме во время сна, которые в точности воспроизводят реакции на события, реально совершающиеся с нами в физическом мире, за исключением последней стадии мышечной импульсации, обеспечивающей реализацию действия в реальности.

Итак, если в качестве единственной реальности признаётся та, что соприродна человеку (в моем представлении это плоскостной подход, ограничивающийся всего лишь одним уровнем рассмотрения, относительно которого субъект и пытается что-то выяснить, не выходя за его же рамки), то всё, представленное в ней и однопорядковое человеку, совершенно справедливо и с достаточным на то основанием, будет оцениваться последним как имеющее реальное существование, вещественное, материальное, плотное. Об этом сообщит человеку его собственная телесность, как инструмент постижения этого мира. Именно она расскажет о том, что окружающее имеет ту же степень реальности, п ре дета вл е н н ости, проявленности в мир, что и мы сами. И только в том случае, если мы выносим точку отсчета за пределы нашей плоскости (я называю такой подход объемным), и помещаем ее, допустим, в сферу обусловливающей реальности (мир Создателя), мы понимаем, что представления духовных традиций об иллюзорности окружающего, вопреки их противоречию непосредственным данным органов чувств, имеют под собой основание.