Иное королевство
Шрифт:
– Ведь это увёртки, тебе не кажется? Герою-то не к лицу.
Пожав плечами, Светлан ответил:
– У нас разные функции. Ты поставлен… неважно, кем… следить за порядком, я ж из тех, кто гуляет сам. И пока мы тянем в разные стороны, равновесие держится. Но стоит одному из нас сгинуть… Вот я на твою голову не призываю молний. А как насчёт тебя? Будешь терпеть меня, пока нужен, да? А после укажешь на порог… это если по-доброму.
– Парни, – окликнула Лора. – Куда вас повело?
– В самом деле, мы отвлеклись, – спохватился король. – Будто нет дел более неотложных!.. А ведь тебе нравится пинать властителей, – не удержался он от упрёка. – И как тебя выдерживает Анджелла?
А так и выдерживает – на дистанции. С глаз, как говорится, долой…
– Да ежели б я пнул… твоё величество, – хмыкнул богатырь. – Пока что, можно сказать, ласкаю… по-фаворитски. Кстати…
– О господи! – вздохнул король. – Ну что ещё?
– Жизель ведь была тебе не только… э-э… вассалом?
Уж чтобы здесь она не отметилась! Тут и провидцем не надо быть.
– Ну, на такие вопросы отвечать… – нахмурился Луи. – Ведь я не только монарх, я – рыцарь.
– Занятно. А с кем из вас спала Жизель? Кто из двоих более дорог… э-э… женщине – такой?
– Об этом не мне судить, – и вовсе холодно ответил король.
Но за его ледяным щитом Светлану почудилось смущение. С каких это пор монархи стали стыдиться фавориток? Или графиня-квартеронка нашла-таки, чем изумить искушённого сюзерена. И сумела сыграть на таких струнах, о коих и сам он не подозревал.
– Предлагаешь у неё спросить? Мне-то не трудно…
– А что сам о ней думаешь? – осведомился Луи. – Красавица, верно?
Светлан пожал плечами:
– Если забыть о расцветке, в ней нет особенного: ни безупречного лика, ни царственного тела. Но подать себя умеет – это есть. Головой берёт, обаянием, вкусом. К хорошенькой умнице влечёт сильней, чем к прекрасной глупышке… конечно, если сам не дурак.
– Значит, её ум всё-таки признаёшь?
– Ну, для женщины… с поправкой на их эмоциональность. Вот только…
– Что?
– Слишком она изощрённая, по-моему. Не по-здешнему.
– Ведь ты говоришь о нордийке! – заметил король удивлённо.
– Я говорю о жительнице этого мира. Уж тебе известно, что он не единственный. Кстати, в кого Жизель такая смуглая?
– В отца, естественно.
– А тот?
– Ну, это сказать сложней. Её дед, я слышал, был большой оригинал и любил скитаться по свету, иногда пропадая на годы. И однажды вернулся с тёмненьким малышом, коего объявил своим сыном. Про мать ничего не рассказывал, а она так и не возникла.
– И что же сынок? – осведомился Светлан. – Превзошёл папеньку в сумасбродстве?
– Пожалуй, что да. У него обнаружился магический дар, который затем унаследовала дочь. Не очень сильный, правда, но достаточный, чтоб вести себя не как прочие. Вдобавок, оба любят играть человечьими судьбами. И отец нашей графини уже, судя по всему, доигрался – в один не очень прекрасный день, когда Жизель ещё не исполнилось пятнадцати, он пропал, будто его забрал Дьявол… к слову, было за что. И с тех пор про графа не слышно.
– Может, он позволял себе слишком много? – предположил богатырь. – Такие игры не доводят до добра. Недавно я пересекался с девочкой-судьбой – вот она впрямь могла управлять событиями…
– И что стало с ней? – с живым интересом спросил Луи.
– Хотел бы я знать! Даже где искать, не представляю… О! – сказал он вдруг. – Не запылилась.
Прямо через площадку, с небрежной грацией обходя танцующих, к столу направлялась графиня де Компре, похожая на госпожу ночи. Свои чёрные волосы она распустила по плечам, а пышную юбку приподняла к коленям, демонстрируя разноцветные ноги, – видимо, чтобы подсказать недогадливым, где чужеземный богатырь разжился налобной повязкой.
– Действительно, – пробормотал Луи, – помяни чёрта…
Вот на чёрта Жизель не походила вовсе. И даже с ангелочертями, знакомыми Светлану по Тартару, её было трудно спутать – уж здесь половых признаков в… э-э… достатке.
Если графиня и опасалась чего, по ней это не было заметно. Затормозив перед Луи, она склонилась в изящном реверансе. Галантно привстав, тот ответил своим поклоном, конечно, не столь низким. Оба, судя по всему, играли на публику, привыкнув находиться в перекрестии многих взглядов. Но заговорила Жизель совсем тихо, дабы не слышали на стороне. И уж тут не побоялась отступить от церемониала.
– Вы обрушили такую лавину милостей на пришлого исполина, ваше величество, будто решили испытать его на прочность, – промурлыкала она, чарующе улыбаясь. – Позвольте же похитить вашу правую руку, пока она ещё не стала головой.
– Вообще, это зовётся ампутацией, – заметил Светлан. – Кстати, милая, наш король тут играет в скромность – так, может, ты скажешь… Вам было хорошо вместе?
Приспустив пушистые веки, Жизель улыбнулась ещё обворожительней:
– Вот дворцовые секреты я не выдаю.
– Только государственные, ну да. А королевская опочивальня – это свято! Что ж, как ни хотелось мне туда заглянуть…
Отодвинув кресло, он поднялся.
– А ты задержись, – велел Агре. – Будешь помогать Лоре – сама знаешь, в чём. Не всё ж тебе валять дурочку?
Протянув руки над столом, богатырь подхватил смуглянку за талию и перенёс на свою сторону. Раз ему положено оригинальничать…
– Не желаете разделить нашу трапезу, сударыня? – любезно предложил король. – Заодно представлю вам свою племянницу – ведь вы не знакомы?
– В другой раз, мой король, – засмеялась графиня. – Пусть девочка тешится – зачем мешать? А мы, с вашего позволения, удалимся. Герои же столь нетерпеливы, вдобавок у них всегда не хватает времени!
– Зато другого – через край, – проворчала Лора, догладывая ножку. – И зачем расходовать на стороне?
Бросив на неё быстрый взгляд, Жизель прибавила:
– К тому ж ночи делаются всё короче – впрямь надо спешить. Лето ведь на исходе.
Если она намекала на себя, то кокетничала – ей ещё цвести и цвести. Да и в старости вряд ли угомонится… если доживёт.