Инокуляция
Шрифт:
– Ну… Твоя очередь, – отозвалась Ирина, будто и не слышала, что тот сказал.
– Нет, дорогая, – мотнул головой Никита. – После того, что я увидел и услышал, здесь я точно ничего не захочу себе ставить. Нравится тебе это или нет.
– Что ты как маленький себя ведёшь?! – топнула ногой она. – Что у тебя за привычка такая… Сворачивать с пути? Иди до конца.
– Если идти до конца, то будет конец, – улыбнулся Никита с таким видом, с коим мудрые родители объясняют несмышлёным детишкам правила жизни. – Я пока обойдусь… Завтра приду.
– Сегодня ты будешь
– Да пожалуйста, – махнул рукой Никита и поплёлся за ней. – Я уж сам решу, что мне делать…
Он посмотрел на лежавшего мужика, которого по-прежнему держали двое мускулистых работяг. Тот продолжал вопить:
– А ЕСЛИ ЭТА СУКА ЗАРАЗИЛА МЕНЯ СПИДОМ?! ЧТО БУДЕТ, А?! ТВАРЬ! ТВАРЬ!
Слободин глянул на медсестру: та выглядела, как Куинтон Джексон после боя с Вандерлеем Сильвой. Докторше же досталось поменьше.
– В следующий раз думайте головой! – торжественно произнёс Слободин, остановившись на мгновение. – Вы все думайте! Это всех касается!
И постарался побыстрее убраться отсюда, больше ни на кого не глядя. Ему захотелось забраться в горячую ванну и долго намыливаться. Казалось, что больничная зараза прилипла к нему, как грязь.
Часть вторая: Продром
День у возлюбленных выдался мрачный, и Ирина прикладывала все усилия, чтобы показать, как ей совершенно безразличен Никита. Он, кстати, находился в весьма положительном настроении, ибо теперь его вера в безуспешность вакцины была совершенно непоколебима. Он, правда, слышал, как она жаловалась кому-то по телефону, что у неё разболелась рука по плечо, но выспрашивать подробности не решился. Хоть и переживал за неё, само собой, и любил, но ему показалось, что она резко охладела.
«Не надрывайся, Никита, пусть всё идёт своим чередом, – сказал он себе, прикрыв глаза. – Лучше беспокойся о том, что от тебя сбегут все клиенты и тебе окажется нечем платить ипотеку».
Под вечер парень сам себе пожарил картошки с беконом, и постарался пораньше лечь спать. Он всё ещё не включал телевизор, и даже держался от того, чтобы выйти в Интернет. Человек железной воли!.. Он принял решение, что хочет быть вдалеке от новостей. Как говорится, если произойдёт что-то действительно хреновое, ты увидишь это из окна.
Утром же он поднялся полный сил. Даже настроение у него ещё сильнее улучшилось… Он сделал лёгкую зарядку, от которой был без ума ещё в школе, и поплёлся на кухню заваривать себе лапшу. Никита хоть и умел готовить, но большого удовольствия от этого не получал.
Он сходил в душ, причесался, принялся доставать пиджак – тёмный, бархатный. К нему он взял такие же тёмные брюки и светло-синюю рубаху. И такого же цвета галстук. По счастью, рубаха не валялась комком, а была аккуратно выглажена ещё в незапамятные времена и повешена на вешалку.
Он оделся, встал перед зеркалом.
– Ну, просто жених, – прокомментировал Никита и оглянулся на спальню, в которой спала Ирина. Он хотел заглянуть к ней перед отходом, но передумал. В конце концов, у него должна быть хоть какая-то гордость. Пускай сама идёт на мировую!
С этими мыслями он вышел из своего подъезда и даже хотел насвистывать какую-то мелодию, но она никак не наклёвывалась. Он даже решил пройтись до работы пешком, хоть и путь казался неблизким.
Звонок, раздавшийся внезапно, немного напугал Никиту, и ему даже пришлось остановиться посреди тротуара. Вокруг него по-прежнему спешили испуганные люди в масках, и весь этот реальный мир, кажущийся лучше, когда у тебя хорошее настроение, вновь начал опускаться ему на голову.
Звонил Кшиштоф. Почему-то отвечать на звонок не хотелось.
– Слушаю, – сказал Никита. – Что стряслось?
– Ты не поверишь! – заорал в каком-то возбуждённом состоянии Хшановский. – Я сейчас на Проспекте Велосипедистов нахожусь, и тут такоооое! Такоооое!
– Да что там происходит?! – не выдержал Никита.
– Тут какой-то стихийный митинг случился, – ответил тот. – Работяги со сталелитейного завода вышли на улицу… Жесть! Ты не планируешь приехать, посмотреть?
Никите вспомнилось, что в очереди на вакцину он видел мужиков в чёрных спецовках. Или он себе это придумал. А если нет, наверняка это и были «сталелитейщики»… Только что им нужно?
– Скоро буду.
Конечно, после сегодняшнего – и очередного – прогула – его клиентская база затрещит по швам. Особенно, это касается тех нуждающихся, у которых срочные дела. Но он не мог
пропустить такое зрелище.
Ждать такси у него не было времени, и, к его великому счастью, как только он выскочил на остановку общественного транспорта, то увидел, что едет жёлтый автобус с номером сто пятьдесят. Он знал, что у него идёт маршрут через Проспект Велосипедистов, и было бы большой глупостью пропустить его… Да, придётся стоять с людьми, и его брезгливость будет истошно визжать, но чего не сделаешь ради искусства!
«Какого ещё искусства?! – подумал он. – Совсем неуместное слово!»
Автобус, тяжело кряхтя, остановился на остановке, как Слободин начал махать рукой. В салоне оказалось не так много народа, и ему даже посчастливилось найти сидячее место рядом с черноволосой студенткой. Она уткнулась в смартфон и вела ожесточённую переписку… Никита невольно опустил глаза в её экран и вычитал, что она рассказывала подружке, как вчера ночью она занималась сексом с парнем по имени Ибрагим, а сегодня идёт на свидание с Иваном, и вот у этого-то Ивана свой цветочный магазин…
Борясь с жутчайшим приступом тошноты, Никита поднялся, уцепившись за тот поручень, до которого он смог дотянуться.
Время тянулось очень долго… Они собрали почти все светофоры, пока ехали, и Слободину прямо захотелось заорать, чтобы подогнать водителя.
Визгливая сирена начала нарастать резко. Машина со спецсигналами нагоняла сзади. Адвокат в этот же момент понял, куда она едет.
Водитель увёл автобус к обочине, и через какое-то время мимо их транспортного средства пролетело несколько иномарок с мигалками и характерной надписью «ПОЛИЦИЯ».
Конец ознакомительного фрагмента.