Инопланетяне в Гарволине
Шрифт:
Тут за деревьями замелькали огоньки фар приближавшихся автомашин, послышался гул их двигателей. Это заставило мотоциклистов прийти в себя и попытаться первыми что-то разузнать у единственного обнаруженного на заветной полянке человека. Приближающиеся машины свидетельствовали — полянка та самая, о которой говорилось в опровержении.
Мотоциклисты спешились и бросились к парню. Тот слегка попятился. Один из мотоциклистов подскочил к парню с вопросом:
— Эй, ты давно здесь?
— А почитай, с самого рассвета, — ответил парень правду.
— И что ты видел? — жадно спросил второй.
— А ничего не видел! — с ходу ответил парень, вдруг сообразив — он столько повидал за сегодняшний день, сколько никто другой не
Мотоциклисты немного прибалдели, услышав столь противоположные заявления. Парень весь сиял от самодовольства. Видимо, в его глупую башку не закралось опасение, что ведь местное мотоциклетное хулиганьё и прибить могло. Нет, растянув рот до ушей, парень явно наслаждался своей властью. В его туповатом мозгу даже мелькнула туманная мысль о большом денежном вознаграждении за раскрытие тайны.
Увы, начавшиеся было переговоры мотоциклистов со свидетелем продолжения не имели, полянка в считанные секунды заполнилась ворвавшимися на неё автомашинами и даже отдельными велосипедистами. А по лесу перекликались уже подтягивавшиеся пешие силы. Через минуту это была уже не полянка, а прямо центральная площадь города Гарволина, столько на ней столпилось народа. И только мотоциклисты, прибывшие первыми, знали о наличии на полянке свидетеля, остальные и понятия не имели о его существовании. А возможные следы, ещё оставленные незадачливыми космонавтами, были вмиг затоптаны и стёрты.
Вот так и получилось, что даже те граждане, которые с самого начала скептически восприняли появление пришельцев, которые не верили в наличие обитаемых миров в нашей Вселенной, теперь прочно уверовали в них. Вот она, полянка, и, пожалуйста, никакого на ней вертолёта, никаких пришельцев. Радио беззастенчиво обмануло граждан, а раз так, значит, прилетевшие на гарволинский рынок существа и в самом деле были космитами. В Гарволине сели по ошибке, должно быть, собирались приземлиться в Варшаве у Дворца культуры, да промахнулись малость, ну власти и позавидовали гарволинцам чёрной завистью, не захотели допустить, чтобы Гарволин прославился на весь мир, вот и организовали лживое дементи. Завидно им, ещё бы! В кои-то веки появились на Земле пришельцы и, вместо того чтобы обратиться к партии и правительству, пообщались с простым народом, установили с ним полное взаимопонимание. Вот разозлившиеся власти и пустили по радио лживое опровержение.
— А ведь власть у нас и впрямь не соображает, — делились люди своими соображениями. — Неужели думали, мы поленимся в лесок съездить, проверить?
— Да нет, они рассчитывали, что мы до утра подождём, утром на полянку приедем, а тут нам скажут, что припоздали, извините! Вот как они думали!
— Да что вы все «думали, думали»! Нешто они вообще думают? Нешто способны хоть что-нибудь сообразить? Узнали — космиты прилетели, переполошились, в спешке брякнули первое, что в их глупые головы взбрело, а как народ на это отреагирует — им без разницы. Езус-Мария, хоть бы раз в жизни правду от них услышать!
— У тех, с Марса, наверняка такого не бывает, — твердил местный ветеринар.
Постоянное общение с животными выработало у ветеринара исключительное благородство характера. Многому можно научиться, общаясь, например, с собаками или лошадьми. Ни тебе притворства, ни обмана. Повсеместно царящие в человеческом мире ложь, притворство и обман чрезвычайно угнетали честную душу ветеринара, и он очень надеялся, что явившиеся им представители высокоразвитой цивилизации продемонстрируют благородные черты характера. И он всей душой верил — они и в самом деле посетили нашу грешную землю!
На лесной поляне люди
Наступающий рассвет в принципе ничего не изменил. В Гарволин продолжали приезжать гости со всех концов Польши, автобусы приходили переполненные, и из них выгружались толпы страждущих правды. Из Варшавы непрерывной лентой тянулись легковые автомашины, из Люблина шла колонна грузовиков. Получив информацию, вся эта масса устремлялась к лесной полянке — на машинах, велосипедах, а в основном пешком. Как ни странно, пилигримов не очень огорчало отсутствие пришельцев на полянке. Каким-то таинственным образом все узнавали о том, что радио наврало, инопланетяне были самые что ни на есть настоящие, прилетели, приземлились в Гарволине, пообщались с его жителями и улетели к себе.
Парень, который пас коров в лесу, вернулся наконец домой, поняв, что ничего интересного больше не увидит. Толпы прибывающих того и гляди затопчут его, и никому почему-то не приходит в голову порасспросить его, что же он видел. Вот парень и вернулся домой, переполненный до краёв впечатлениями и бесконечно усталый. Его не очень бранили дома, потому что умные коровы вернулись домой сами, а в коровник их загнала сестра парня.
Замдиректора Центра по изучению общественного мнения на рассвете решил возвратиться в Варшаву, оставив вместо себя в Гарволине своего подчинённого, социолога. До зама вдруг дошло, что он просто обязан теперь как можно быстрее увидеться с директором, своим непосредственным начальником, который ни о чем не знал, и информировать его обо всем, а то, того и гляди, ошарашенный директор даст второе дементи. По дороге надо придумать, как поумнее сообщить начальству о проведённом без его ведома эксперименте. Ничего, это он, зам, придумает, сумеет убедить директора в пользе эксперимента для вверенного ему учреждения. Вот только успеть бы, пока тот в панике чего лишнего не сболтнул. Хотя вряд ли, не таков директор, чтобы проявлять активность глубокой ночью, а до начала рабочего дня он, зам, успеет с ним пообщаться.
Пребывающий по-прежнему в восторженном состоянии социолог охотно остался в Гарволине. Восторженность его не убывала, напротив, росла. Он вдруг сообразил, что полученного за вчерашний день материала ему с избытком хватит на давно задуманную диссертацию. Вот только надо позаботиться о документально зафиксированных высказываниях респондентов.
Руководствуясь этими соображениями, социолог с особым удовольствием перенял на сохранение от начальства магнитофон редактора с бесценными записями. Социолог знал о репортёрах, шнырявших по гарволинскому рынку во время эксперимента, и решил во что бы то ни стало раздобыть и записанный ими материал. Да и сам не собирался сидеть сложа руки. Работа далеко не окончена, вон за окном бурлит площадь, все обсуждают чрезвычайное происшествие, делятся впечатлениями и о пришельцах, и о важном сообщении по радио. Немедленно, немедленно смешаться с толпой, лично вести наблюдение! Записать на магнитофонную плёнку что успеет. Главное же — перехватить газетчиков. Социолог, невзирая на свойственную ему склонность к эйфории, знал жизнь и понимал, что потом официальным путём будет очень трудно получить записи репортёров, лучше перехватить их сейчас, по знакомству. Да, да, именно по знакомству. Он лично переговорит с репортёрами, за их бесценный материал он отдаст все на свете. Будь у него золотые горы — и их бы отдал не моргнув глазом. Что значат золотые горы по сравнению с драгоценными записями!