Инопланетянин к Новому Году(CИ)
Шрифт:
– Разойтись. Быстро! – холодно бросил незнакомец снова, и подростки, напуганные не меньше меня, прыснули в сторону. Смотри-ка, не такие уж пьяные, когда доходит до инстинкта самосохранения, ошалело подумала я.
– Спасибо, - испуганно изрекли мои губы, а до мозга все еще не доходило, имею ли я дело с благородным спасителем или новой проблемой, куда более серьезной, чем компания вороватых юношей.
Мои глаза скользили по огромной фигуре. Глазомер у меня хороший – рост два тридцать, не меньше. Господи, неужели и такое бывает? А он недурен. Не сутулится, как многие слишком высокие люди, фигура пропорциональная. Невероятно длинное теплое
У меня заурчало в животе от страха, и ноги инстинктивно сделали шаг назад. Рука… очень сильно болела рука.
– Не бойтесь. Я просто хотел помочь, - негромко сказал он, не двигаясь с места. Было заметно, что он не желал меня пугать. Я снова посмотрела в глаза – не такие уж страшные. Просто очень умные и внимательные. Нет, вроде бы он не агрессивен.
– У вас вывих. Помощь нужна? – задал незнакомец следующий вопрос.
– Откуда вы зна… ай-ай!
Я попыталась помахать рукой, чтобы опровергнуть нелепое утверждение, но в этот самый момент мою руку пронзила резкая, обжигающая, очень сильная боль.
– Ну, я же предупредил, - поморщившись, сказал мужчина, словно испытал боль вместе со мной. Так морщатся обычно матери от боли детей. Нет, этот точно не опасен. Такое сочувствие не подделаешь.
– А чем вы можете помочь, интересно? – несколько враждебно поинтересовалась я, испытывая нелогичную злость на него. Просто мне было очень больно.
– Я врач. Могу вправить, - сказал он, и я почти сразу же кивнула.
Я не дура, нет. Я не из тех людей, которые ночью приводят в пустую квартиру незнакомцев размером с трехстворчатый шкаф и с глазами терминатора. Просто мне было больно, а я ненавижу травмпункты. К тому же, в моем состоянии пешком идти в травмпункт еще опаснее, убеждала я себя. Денег на такси-то все равно нет.
– Не бойтесь, я не опасен, - вдруг сказал он, когда я невольно сжалась в лифте. Ему пришлось согнуться в три погибели, нависнув надо мной. Он сказал это таким сдавленным голосом, что я прыснула. Все это начинало походить на любимую книгу моего племянника, где жираф пытался переехать к крокодилу.
В моей квартире незнакомец смог выпрямиться, но потолок нависал у него прямо над головой.
– Раздевайтесь.
– Полностью? – съязвила я, пытаясь разогнать свой легкий страх.
– Ну, как настроение будет, - заметил мой гость, расстегивая пальто. Его губы обозначили легкую улыбку – только обозначили, и я замерла с полуоткрытым ртом. Мое глупое, пьяное сердце пропустило удар. Я обожала, когда мужчины так делают. Так улыбаться умеет один на миллион. Только глазами, с одним единственным неуловимым движением губ. Никаких ослепительных оскалов, ни «улыбок идиота» с плотно сжатыми губами, ни перекошенного рта а-ля «я стесняюсь улыбаться, но я с собой борюсь», ни, ни, ни.
Он улыбнулся как человек, который знает себе цену, и одновременно с уважением относится к умственным способностям собеседника. Он еще в лифте дал понять, что заметил мой страх, но не шутил по этому поводу, и он заметил излишнюю скабрезность моей шутки, но понял, что это тоже от волнения, и отреагировал вежливо и спокойно, успокаивая этим меня.
Такой же спокойный, внимательный взгляд темно-серых глаз скользнул
– Что, серьезно? – спросил он, подняв бровь, и снова улыбнулся той фирменной неуловимой улыбкой. Я больше себе не принадлежала.
Меня хватило на то, чтобы молча сглотнуть, опустить глаза и расстегнуть пуховик. Его теплые руки осторожно помогли высвободиться из этого кокона, а затем он присел, расстегивая мою обувь.
– Спасибо вам, - прошептала я, думая только о том, почему так сносит крышу: из-за долгого отсутствия секса или все-таки из-за пива…
– Тебе нужно сесть, - мягко сказал он, и мы переместились в единственную комнату в моей квартире. На кухне только один стул, а тут два… но тут и кровать. На которой он, кстати, вряд ли поместится, но все равно неловко.
– Посмотри мне в глаза, - попросил незнакомец, как только мы сели. Я подчинилась – спорить с ним не хотелось, хотя это было возмутительно. Все-таки он начал приставать.
Но только глянув на него, я снова обожглась. И на этот раз вскрикнула, ощутив, как меня тянет. А в следующее мгновение он резко дернул за руку, и еще. Я снова вскрикнула, вот только боли не было. Как так?
– С рукой все, - сообщил он так спокойно, словно не произошло ничего невероятного.
Изрядно озадаченная, я предложила ему пива в благодарность, и мы выпили бутылку на двоих. У меня в холодильнике ничего больше не было, кроме шампанского, но его открывать еще рано – тридцать первое декабря завтра. Повертев в руках пустой бокал, я тихо осведомилась:
– Как вы это сделали?.. Мои глаза. И рука… мне не было больно!
– Я телепат, - просто сказал он. – Это был легкий гипноз для обезболивания.
Мой рот приоткрылся. Волевым усилием захлопнув его, я отвела глаза:
– Это безумие.
– Не больше, чем приводить с улицы домой мужчин втрое больше тебя.
– Если вы меня осуждаете, зачем шли? – рыкнула я в ответ.
– Я не говорил, что осуждаю. А шел лечить руку. Но это до того, как ты посмотрела тем взглядом в прихожей.
– Я никаким особенным взглядом…
– Тебе будет хорошо со мной. И почти также весело, как лепить снеговика, - сообщил он, посмотрев немигающим взглядом.
– Нет. Нет, нет, нет… и телепатов не бывает, - помотала я головой, но в этот самый момент ощутила, как по моему телу пробежал электрический разряд возбуждения.
– Да. Ты меня хочешь, - с третьей подряд крышесносной улыбкой вкрадчиво сообщил он и поднялся – но лишь для того, чтобы присесть на корточки у моих коленей. Наши лица оказались на одном уровне.
– Я… не знаю, - пролепетала я. – Ты не совсем похож на снеговика. У него нос оранжевый, и…
Мой рот закрыли нежным поцелуем. Он соблазнял. Боже, как он соблазнял. Его язык нежно втерся между моих губ, раскрыл их, вторгся внутрь и слегка обнаглел. Горячие ладони обхватили мою голову – ласково, очень ласково.
Я сдалась. После таких улыбок и поцелуя не сдалась бы только святая. А еще от него исходил восхитительный запах – очень свежий, но с легкой горчинкой.
Он занимался любовью так же, как целовался – ласково, покровительственно. Я даже не мечтала, что у меня когда-нибудь будет ночь с таким внимательным, заботливым любовником. И в то же время он не тянул ни одной лишней секунды, делая все на пике моего возбуждения. Меня раздели, уложили на пол, горячо ласкали и руками, и губами.