Инопланетянин
Шрифт:
Линклейтор смотрел на Харви любовно, как смотрят хорошие скульпторы на удавшееся творение рук своих.
— Вот это называется взять быка за рога! — Энергичным движением руки Хобо взлохматил свою шевелюру. — Ставлю доллар против гранда, что вся эта программа «Инвазия» — дым, мимикрия, камуфляж для маскировки чисто земных, каких-то очень пакостных дел. Поверьте моему чутью! Готов сесть на электрический стул и лично выбрить себе проплешину, если это не так. Я не понимаю, зачем кому-то из верхов, скорее всего Кейсуэллу, понадобилось это дурацкое пари и эти ещё более дурацкие тринадцать килограммов золота. Но совершенно ясно — в их операции произошла
Жестом римского сенатора Линклейтор указал на своего гостя и выдержал внушительную паузу.
— И пока у них есть надежда получить означенного Зндимиона с помощью частного детектива Рэя Харви, они будут ждать. Они изъяли дело о золоте из рук полиции, напустили тумана с этой «Инвазией», убрали лишних свидетелей, сделали ставку на Харви и теперь будут ждать. А мы ждать не будем! — Лицо Линклейтора подобралось, резче прописались складки в углах рта. — Впереди вечер, ночь, до утра ещё далеко. Надо выйти на этого советника, на Джона Кейсуэлла и выпотрошить его безо всякой жалости! Туман рассеется, и можно будет принять толковое решение. Что ты скажешь, Рэй?
Харви размышлял. Его крупные сильные руки неподвижно, точно отдыхая и накапливая силу, лежали на столе.
— Подходов к самому Кейсуэллу у меня нет, — наконец неторопливо проговорил он. — Слишком крупная фигура, не по зубам. Но план его дома я раздобыл в своё время. Просто так, на всякий случай. Хороший план Хил. Со всеми системами охраны и сигнализации.
— Умница!
— Если Энди согласится мне помочь, я возьмусь за это дело. Потрясти Кейсуэлла следует!
Линклейтор волчком, несмотря на свой вес, повернулся к Клайнстону.
— Ваше слово?
Клайнстон сдержанно поклонился.
— Я к вашим услугам, мистер Харви.
Линклейтор возбуждённо прошёлся по комнате, зацепил бедром стол и беззлобно, мимоходом чертыхнулся.
— Послушай, Рэй, моя контора под наблюдением? Признавая прозорливость товарища, Харви развёл руками.
— Под двойным. Мои ребята следят за теми, кто следит за тобой. К тебе я прошёл незамеченным — обычная операция на отвлечение.
— Ты придумал, куда и как мы будем уходить отсюда?
— С этим все в порядке. У меня есть резервная конспиративная квартирка. Я использовал её всего три раза для встреч с иногородними, причём доставляли и увозили их так, чтобы они не могли зафиксировать маршрут. Место надёжное, по крайней мере на несколько суток. Уверен, что ни полиции, ни ФБР ничего о ней не известно, пока, разумеется.
Линклейтор одобрительно кивнул.
— Фор-оу. — И, с некоторым сожалением оглядывая гостиную, добавил: — Из этой мышеловки конечно же надо уходить. Но сначала перекусим. И поплотнее! Кто знает, как обернутся дела? Я отлучусь на кухню, а вы готовьте желудки — через четверть часа я накрою стол.
Уже в дверях Хобо обернулся и порекомендовал:
— Побеседуйте. Проинформируйте друг друга. Пройдитесь по всем горячим точкам. Может быть, кое-что и прояснится!
СУПЕРЙОГА
Харви и Клайнстон с интересом присматривались друг к другу — они впервые остались вот так, с глазу на глаз, а им предстояло рискованное дело, за которое не стоило браться без некоторого минимума взаимного доверия. Посторонний наблюдатель, несмотря на очевидную несхожесть этих людей, постепенно и не без удивления начал бы обнаруживать в них некое скрытое внутреннее родство, называвшееся в эпоху господства церкви и веры родством душ.
Харви был по-крестьянски прост и открыт, сухощав, широк в кости и, очевидно, силён, о чем говорили и некоторая скованность позы, и нарочитая замедленность движений, свойственная людям, которые боятся ненароком что-нибудь сломать или разбить. Но стоило собеседнику вглядеться в спокойные карие глаза Харви, как он ощущал через них напряжённое биение пусть не очень отшлифованной, но незаурядной мысли. И тогда становилось ясно, что простота Харви более кажущаяся, чем реальная, и что ею далеко не исчерпывается этот неординарный характер.
Клайнстон был аристократически сдержан и как бы овеян тайной, его замкнутость лишь подчёркивала вежливость и холодноватый, ироничный юмор. Его физическая сила, может быть, не уступала силе Харви, но она была глубоко запрятана в литом тренированном теле, размыта высокой культурой движений, когда каждый жест предельно экономен и точно служит поставленной цели. Клайнстон, казалось, без всяких усилий с его стороны, держал собеседников на почтительной дистанции. Но человек, удостоенный доверия, присмотревшись к его лёгкой, скользящей улыбке, к выражению его светлых, почти бесцветных глаз, в которых иногда, казалось бы совсем некстати, проглядывало выражение непонятной грусти, понимал, что Клайнстон и добр и надёжен.
Поначалу разговор не клеился. Без особой охоты Харви взял инициативу на себя и принялся за расспросы. Клайнстон, вопреки его опасениям, отвечал откровенно и хотя очень коротко, но точно. Он рассказал, что неоднократно получал предложения участвовать в хищениях со взломом или вскрытием сейфов. Клайнстона пытались припугнуть — и письмами, и мордобоем, и имитацией покушений, но он держался твёрдо, знал, что стоит уступить один раз, как гангстерские сети запутают его намертво. Одна из имитаций покушения — хозяин мастерской клялся, что гангстеры высоко ценят Клайнстона и никогда не покушались всерьёз на его жизнь, — закончилась трагично — погиб давний друг Клайнстона Герберт Уолш. Клайнстон, тяжело переживавший эту нелепую смерть, окончательно прозрел — понял, что не сможет долго сопротивляться натиску преступного мира и рано ли, поздно ли, но вынужден будет сдаться. Клайнстон почти физически ощущал, как липкая гангстерская паутина опутывает его все туже и туже. Надо было что-то предпринимать, но что? Даже Хил Линклейтор признался, что если у Клайнстона нет приличной суммы наличными, которая позволила бы ему бросить работу и затаиться на годик-другой, то он не может посоветовать ничего, кроме выгодной сделки с гангстерами. Все воруют в нашем свободном мире, успокаивал Хобо Клайнстона. Важно не продешевить. Воровать — так сразу миллион! Тогда, если и попадёшь в тюрьму, то и там можно жить с комфортом. Клайнстон был, что называется, на распутье. И вот тут-то и появился некий джентльмен, предложивший Клайнстону необычное пари.
— Это был именно джентльмен?
— Именно джентльмен! Во всяком случае, он так выглядел и так держался. Прекрасно одетый, респектабельный мужчина средних лет, говоривший скорее по-английски, чем по-американски. Приехал на «кадиллаке» последней модели, за рулём сидел шофёр, который вёл себя, как слуга. Приехавший представился Смитом, но дал понять, что это — не настоящее его имя. Сказал, что представляет двух богатых людей. Богатых по-американски. Очень богатых и заключивших между собой пари, разыграть которое они поручают мне.