Иножитель (Клокочущая пустота, Гиганты - 3)
Шрифт:
– Ничего, ваша светлость. Очевидно, пища в горячем виде полезнее сухарей.
– А вы скрипите мозгами, как философ, ваше молоденькое преподобие. Я упомянул о еретиках, намекнул вам о кострах, а вы мне закладываете уши рассуждениями о горячей пище. Этому вас учили в семинарии?
– Ваше сиятельство, меня учили бояться бога.
– А черта? Вас не учили бояться черта?
– Упаси меня всевышний!
– истово зашептал священник.
– Так ответьте мне, если вы сами не еретик, чего заслуживают еретики по законам
– У меня протестантский приход, ваша светлость.
– Эй, малый! Кого ты нам приволок? Думаешь, нам мало засевших в башне еретиков?
– Ваша светлость, дозвольте обратиться к беглецам с проповедью. Может быть, сердца их еще не окаменели.
– Это огнем проверять надо, святенький отец мой, огнем!
– Огнем?
– ужаснулся протестантский священник.
– Именно огнем. Вас я приказал привести, чтобы устроить аутодафе по всей форме. Так мы с лейтенантом решили.
– Умоляю о прощении, ваша светлость. Я не вмешиваюсь в священнодействия католической церкви и чту ее, но мы находимся на территории страны, не участвующей в войне за веру. В нашем кантоне аутодафе не помнят.
– Лейтенант, гоните в шею этого лжесвятошу, пока я окончательно не рассвирепел. Пусть найдут нам настоящего католического священника, хоть из Франции доставят. Не какого-нибудь кюре, а аббата позловреднее, из монастыря, где ему наскучило. Аутодафе так аутодафе! Огнепредставление! По всей форме. Тут без святых отцов никак нельзя.
Протестантский священник, низко кланяясь, удалился по кратчайшему, но отвесному пути, оказавшись отличным скалолазом. Глядя вниз, он с ужасом думал о зверском замысле французских офицеров.
Направленный во Францию за нужным аббатом, посланец уже скакал прочь от разбитого вокруг странной башни военного лагеря.
...Сирано втащил обессилевшего Тристана в круглое отверстие внизу башни, которое тот назвал люком, и по его указанию плотно закрыл его, вращая слева направо. После этого он потащил космического пришельца по крутой винтовой лестнице.
Она вела по извилистой щели, образованной внутренней стенкой башни и сооруженной для чего-то внутри ее более тонкой башней.
Лестница закончилась, когда они поднялись уже выше деревьев, судя по числу ступенек, ибо окон в башне не было и подниматься пришлось в полной темноте.
На последней ступеньке Тристан коснулся рукой перил, и мягкий свет из невидимого источника залил круглую комнату, в которой они очутились.
По стенам шли широкие окна, сквозь которые минуту назад дневной свет не проникал в помещение.
А теперь через них Сирано увидел солнечную поляну с выбежавшими на нее солдатами. Из стволов их мушкетов поднимались облачка дыма, но звуки выстрелов не доносились.
– Поберегитесь, Тристан. Лучше лечь на пол, чтобы пуля, пробив стекло, не достала тебя.
– Это не окна, брат мой, это... как бы тебе сказать, нечто вроде
– Что с тобой, учитель?
– Сирано впервые назвал так Лоремета.
Тот печально улыбнулся:
– Усталое сердце, брат мой, последователь и наследник долга. Впервые оно схватило меня, когда я вместе с родными и друзьями прощался с Сократом в темнице. Ведь, по тогдашним порядкам, он выпивал чашу яда и умирал в присутствии близких под наблюдением палача. Осушив чашу, приговоренный должен был ходить у ложа, чтобы яд подействовал быстрее. И у него сначала немели ноги. Тогда он ложился, и они отнимались. Паралич поднимался все выше, пока не достиг груди. Но яд коснулся не только его отданного людям сердца, избавив палача от омерзительной процедуры удушения смертника, яд тронул и мое несчастное сердце. Видишь, вот еще одно доказательство, что твой и Сократа Демоний вовсе не бессмертен.
– Ты проявил при восхождении на скалу такую удивительную силу и выносливость!
– Увы, переоценив себя, но иначе мы не спаслись бы...
– Ты думаешь, мы отсидимся в этой башне, столь странной и снаружи и внутри? Зачем здесь так много часов со стрелками? Я видел подобную коллекцию только во дворце кардинала, когда Ришелье вызвал меня.
Тристан, почувствовав себя после проглоченной крупинки лучше, усмехнулся и мягко пояснил:
– Это вовсе не часы, друг мой, а механические глаза и уши, которые дают знать, как работают машинные устройства звездного корабля, на котором я прилетел не так давно с Солярии.
– Это корабль?
– удивился Сирано.
– До чего же не похож на морское судно! Скорее напоминает пушку.
– Он и есть в какой-то степени пушка. Ты верно подметил. Отдача выстрелов толкает ее, заставляя подниматься с земли. На значительной высоте нижняя часть пушки отваливается, а верхняя, все еще "стреляя" пламенем, но не выбрасывая ядер, продолжает разгоняться. И корабль, выйдя за пределы земного тяготения, окончательно освобождается от "пушечного устройства", направляя свой полет к звездам. Вы, люди, пользуетесь ракетами лишь в увеселительных целях во время фейерверков.
– Кто же этого не видел! Но вряд ли многие осознали.
– Все просто, друг мой, когда понято.
– Понять, как поднимается твой корабль, проще, чем объяснить вот эти окна-зеркала, которые, по-видимому, не выходят наружу.
– В таких зеркалах у нас на Солярии наблюдаются события, происходящие на огромных расстояниях или произошедшие когда-то и записанные на особых лентах, вроде как у вас печатают мысли в книгах. Ты мог бы увидеть все это сам, если бы согласился отправиться сейчас вместе со мной на Солярию.